Наследники - Мария Чинихина

– Не думаю, что на премьере кинофильма уместно говорить о делах чиновников. Скажу одно – назначение будет закрытым, но популярность кандидата на итоговое голосование повлияет. Это все.

– Андре Каттон! Встречаем! – голоса ведущих слились в один, и они мгновенно забыли о наследнике, лимузине и свадьбе года.

Девчонки визжат еще громче и поднимают плакаты. Кинозвезда, укутанная в шарф и норковую шубу, движется к красной дорожке. Молоденький ассистент украшает голову кумира миллионов короной—венцом. Драгоценные камни в острых зубчиках ярко сияют под софитами.

Наследник Эдвин и мисс Элис еще на дорожке. «Невеста» наградила ослепительной улыбкой поклонниц и подписала плакат с её фотографиями. Молоденькая студентка в приплюснутой шапке с наклейкой «Любовь и Правила» от волнения уронила толстый фломастер. Маркер замер у начищенных ботинок наследника. Элис приближалась, а в карманах куртки с высоким воротником – пусто. От досады девушка повертела ступней и как бы нечаянно согнулась… Эдвин, заметив беспокойство, поднял столь «важный атрибут» и передал поклоннице. Девушка вцепилась в пластмассовый наконечник… На приближение «невесты» не реагировала… Фанатки умоляли мисс Элис сфотографироваться, а девушка в шапке как будто не слышала радостных возгласов, плакала, хлопала пышными ресницами и вдруг выпрыгнула в темноту.

– Замечательный вечер, – похвалила девчонок мисс Элис.

Наследник Эдвин стал искать глазами приплюснутую шапку, но ее обладательница словно испарилась. Мисс Элис жестко схватила жениха за локоть и потащила к лестнице:

– Милый, идем, нам еще нужно успеть поздравить Фелиппе, через полчаса начнут показ, к тому же я устала, натерла лямкой пятку, а тебе словно нет дела!

Эдвин не реагировал.

– Милый, что с тобой, если ты о ссоре на стоянке, забудь…

Но Эдвин не держал обиды. Внимание захватил плакат на стеклянной двери – упитанное лицо сожителя его матери. Известный режиссер, заручившись поддержкой государственной кинопремии, снял о Кеннете Пене документальный фильм.

Альберта. Наследница

Все. Можно расслабиться. Меня приняли в группу, и я безумно рада, что Криста познакомила меня с Фомой. И собираемся мы теперь не в далеком Пригороде у Патрика на дачке, а в приспособленном для репетиций подвальчике центра детского творчества. Но пятничных гонораров хватает на оплату аренды одного дня. Нет, ребята думают, что на месяц – остаток суммы я тайно перевожу хозяину, но каких усилий стоит мне этот обман – два договорчика – действительный и нужная копия, две встречи. И Клаус может проверить перечисления по карточке в любой момент. Он расскажет маме, и она потребует вредное для наследницы дело пресечь. А если правду узнает Патрик! Он придет в ярость и решит, что «золотая девочка» просто насмехалась. И Криста, как всегда, влезла со своей логикой.

«Неужели он ни разу не спросил, откуда у бедненькой провинциальной сироты платиновая карта?»

«Придумала несуществующего знакомого, который сделал нам скидку».

«Темнишь, подруга. Не дурак твой Патрик и давно понял, что ты не перебиваешься с хлеба на воду».

«А вот и нет!».

Как же ненавижу Кристу за ее морализаторство и нравоучения! Всегда лезет, куда не просят. Сама влюбилась в Патрика и не знает, как привлечь его внимание. Я вот хвастаюсь – он мой, а наивная Криста верит и не подозревает, что Патрик без ума от подруги Рози – певички, сумевшей покорить мировые хит—парады. Я как узнала, чуть не прибила. Сразу у него на глазах к Моргану прилипла – ревность вздумала разыграть в нем. Уже и обнимала его, и целовала краснеющую от лестных комментариев щечку, шевелила горбатенький подбородочек и ласково шептала в оттопыренное ушко:

– Инженер от бога и самый недооцененный звукорежиссёр.

А Патрик любовался фотографиями в журнале и не видел ничего, и не слышал – только причитал, как же красива Рози.

– Это Пат виноват! – Морган любитель сожалеть в период творческих неудач. – Рози предлагала постоянный чес по городам! И я бы стал танцевать, лишь бы из подвала вылезти. Только представь, Альби, я отказался от ванны с шоколадом и шампанским!

– Все изменится, обещаю, – уверяла я. А он, Патрик, даже головы не поднял. Уставился мертвенно-бледным взглядом в глянцевые фотографии… Я выхватила журнал, и снимки Рози полетели в корзинку для бумаг. Патрик тут же завелся и велел оставить его в покое.

– Партию для гитары разучила?

– У меня есть свои идеи. Послушаешь?

– Отвали.

Он ушел, а я забралась на давно некрашеный подоконник и прислонилась лбом к запотевшему стеклу окошка—обманки. Криста убеждена – Патрик использует меня. Да ничего он не знает, это я вешаюсь ему на шею. Хорошо, ребята не возражают, иначе выгнал бы давно.

– Ты там говорила что—то про изменения? – напомнил Фома.

– Я знакома с одним человеком. Он молчал много лет, и месть копилась в нём!

Морган покрутил пальцем у зачесанного виска:

– Утопичные догадки безнадёжны…

– Так, оставим спор. Альби, что ты там придумала? – перебил друга Фома.

– Ничего особенного, один фрагментик.

– Сыграй?

– Патрику не понравится.

– Ты его видишь здесь?

– Нет.

Я спрыгнула с подоконника.

– На чем играть? На киборде? Гитаре? Барабанах?

– На чем требует авторский замысел.

Впервые могу петь в полную силу. Противно думать, что Патрик примет предложение Рози, Клаусу доложат о новых друзьях наследницы, родители официально разойдутся. Снова застала «врага» и мамочку в недвусмысленном положении. Они прижались к кованой оградке. На сумеречном небе всходила полная луна, призрачный свет падал на густые кроны деревьев. Спящие цветы в клумбах пригнули головки и опустили листики на тоненьких стебельках. В беседке, за живой изгородью, играл скрипач, но они не слышали, как льется музыка в серебряную ночь. Держались за ручки и обсуждали предстоящий развод. Мама ласково говорила с ним и вдруг побледнела. Совсем как в прошлый раз. Но как же лоснилось его, «врага», багровое лицо!

Криста. Студентка

Звонок в дверь. Стук. Тяжелые шаги. Альберта пришла.

– В комнате, иди к ней дочка, закрылась и никого не желает впускать. Что случилось – не знаем, не понимаем. Отец, сделаешь ты тише или нет? Чайку выпьешь? С бубликом. Свежие испекла.

– В другой раз.

Я натянула одеяло на голову – правда, никого не хочу видеть, даже Альберту.

– Криста Симонс, немедленно открой! – крикнула подруга и принялась стучать кулаком в белую дверь. Стук, я вздрагиваю, стук, я пугаюсь и заползаю в самый дальний уголок, стук и слезы быстрее текут из глаз, стук и…

– Криста Симонс!

Встаю. Альберта вошла с важным видом, а мама не решается – прижалась к косяку. Подруга внимательно смотрит на мое опухшее лицо, синяки, вымокшую от пота пижаму, спутанные волосы. Смеется.

– На конкурсе я стала пятой, а ответила на все вопросы. Мне ли не знать, как построен сюжет классической прозы и имена персонажей! Я даже реплики помню! Стипендия? Рухнула мечта! Ситечко, ступа и гудящая кофе—машина – мой предел. Не могу больше. Осточертело все!

Я снова упала в кровать и накрылась одеялом. Альберта сдернула его. Я всхлипнула. Подруга закрыла дверь.

– Собирайся, – тихо прошептала она. – Едем в Городской Университет.

– Ты глухая? Нет стипендии – нет учебы.

– Что ж ты такая непонятливая! Вставай, говорю. Вчера маман вызвала. Сидит такая, хорохорится, скалит зубки. Клаус сиреневый конвертик на блюдце с кружевной салфеточкой подает. Вот, дочка, письмецо. Осенью приглашают учиться. И ухмылочка. Умница, молодец, порадовала. А я как услышала, растаяла на месте – значит, завалила экзамены, понимаешь, специально, чтобы нудных лекций избежать и к папе уехать. Мон слил его адрес. Поучишься вместо меня? Маман узнает – не отпустит.

– Что?

– Ну не будь дурой, тебя завалили на конкурсе, чтобы такие как я, неумехи без цели, учились. Будущая элита! Пустышки—неженки мы, вот кто.

– Что ты несешь! – я спрятала голову в подушку.

– Я все продумала, – Альберта согнала кошку из кресла и забралась в него. – Нажаловалась маман, что устала от репортеров, потребовала легенду. Она клятвенно обещает, что о поступлении наследницы объявлено не будет. Ты с легкостью сможешь заменить… Меня.

– Я не участвую в подобных играх. Пусти.

– Ну же, Криста, она еще думает, – Альберта подбежала к кровати и села на коврик. Убрала подушку с моего лица и теперь смотрит умоляюще, удерживая две сложенные вместе ладошки на уровне груди. – Я незаконно заняла это место, – жалобно молвила она. – Восстановим справедливость. Едем! Я буду с тобой, сходим к директору, скажем, что ты – я. Мама будет счастлива, а ты сможешь спокойно сдавать экзамены. Говори всем правду – тебя зовут Криста Симонс. Мы с братом учились по легенде в школе. Никто не додумается уличить нас в обмане. И маме я скажу – называй меня Кристой. Она в курсе, что ты моя подруга… Только будет думать, что Криста – это я. Ну же.