Русские идут! - Пантелей

с этим не поспоришь, но он и у болгар такой-же, а ведь они тюркское племя, это уже доподлинно известно. Говорят, когда-то некие племена славян, вместо того чтобы как все нормальные люди в то время грабить Рим, вдруг отправилась из долин Дуная на наш суровый север. Странно, но может такое быть, допускаю, каждый с ума сходит по-своему. Бывает даже целыми племенами. Поляне, древляне, бодричи, кривичи, вятичи, может кого-то и забыли в летописях, допускаю и такое. Пусть, даже половину забыли, пусть даже три четверти. Эти ненормальные славяне пришли на пустую землю, как вы думаете?

– Конечно нет, Государь.

– Вот и я думаю, что – нет. Здесь жили всякие меря-веси и прочая чухна. Как вы думаете, пришлые славяне их убили и съели, или всё-таки породнились и перемешались с ними?

– Думаю, второе. Но язык… Они все стали славянами.

– Не спорю, язык – это весомый аргумент, но мы ведь ещё не закончили, драгоценный Алексей Борисович. Прошу вас – не хмурьтесь, до этого этапа меня пока ни один славянофил не дослушивал, так что вы действительно настоящая драгоценность для меня. Продолжим. Допустим, какие-то славяне снялись с плодородных придунайских земель, чтобы с большим трудом выживать в наших краях, вместо того чтобы грабить слабеющий Рим, как и все прочие нормальные племена в то время. Допустим, они поглотили местных в славянство, оставшись при этом чистыми славянами. Про гунов я даже не вспоминаю, допустим, гуны просто мимо шли и заплатили нам за проход овцами и добрыми словами, но ведь есть ещё и норманский период. Я слышал, что Рюрика сейчас пытаются покрасить в славянина. Дескать – славянское племя варягов с острова Рюген. Опять допустим, нам, православным, в чудеса положено верить по три раза. Все норманны, пришедшие с Рюриком на Русь, тоже были славянами, но как быть насчёт Орды? Улуса Джучи?

– Мы прогнали Орду.

– Конечно, князь. – с улыбкой кивнул Николай, – Опять прогнали и съели, всех не успевших сбежать. Ведь если мы всех на своём пути всех не съедали, а роднились с ними, то теория славянства на Руси и вашего славянофильства никак не вытанцовывается. Скифы, сарматы, готы, гуны, половцы, печенеги, орда, это из тех, что я помню. Если мы до сих пор чистые славяне, то нет в этом мире злодеев-людоедов, страшнее нас. Мы – русские, Алексей Борисович. Вот скажите, какая для Российской Империи, для нас, русских, живущих в ней, от поддержки сербов в Боснии и Герцеговине? Что нам дала Турецкая война? Что мы сейчас имеем от братушек-болгар, кроме орденов для счастливчиков и ампутированных конечностей для неудачников? Болгары предложили нам содержание для инвалидов? Хотя бы для калек? Твари неблагодарные! Вы считаете, что сербы будут лучше? Что они не Великую Сербию за наш счёт затевают, за счёт наших русских жизней? И будет ли эта Великая Сербия, великая за наш счёт, нам потом хотя-бы союзна, и не вступит при первой возможности во враждебный военный блок? Вот лично я в этом сильно сомневаюсь, а для консультаций вас и вызвал. Вы лично за этих братушек-славян готовы отвечать перед Россией, перед русскими, князь?

– Извините, Ваше Величество, мне нужно подумать.

– Думайте, Ваша Светлость, на досуге думайте. Франц-Иосиф – редкостная неблагодарная сволочь, но он скоро и сам сдохнет. Никакой выгоды Российской Империи от создания Великой Сербии, Великой Болгарии, или Великой Греции нет. Вся эта славянско-православная недовеликость – клиенты Лондона. Даже, скорее, агенты. Я ценю вас лично, и не хочу, чтобы вы попали в категорию обвиняемых по статье измена Родине. Нам даже проливы не нужны, если уж откровенно, с Константинополем вместе. Жидо-масоны мечтают, чтобы мы убивались за эту никчёмную цель, с крестом над Святой Софией и пятью миллионами нахлебников, не замечая настоящего врага. Подумаете на досуге, а пока ответьте – готовы ли вы мне подыграть в спектакле, или вас с Берлинского вокзала сразу обратно отправить? Для интриги и драматургии. Но учтите – если согласитесь мне подыгрывать – забудьте про честь. Я ей буду распоряжаться. Ваша честь – ещё один патрон для Империи в этой войне.

– Про настоящего врага я правильно ваше высказывание понял?

– Не знаю, что вы там поняли, князь. Врагов у Российской Империи сейчас нет. Разве что воспоминания о Крымской могут кому-то навеять…

– Располагайте мной, Ваше Величество.

– Да полно вам, князь, как в лице-то посерели. Ничего такого я требовать не собираюсь. Поиграем немного, как в детском театре. Сценарий: Я хочу жениться на сестре кузена Вилли, одной из сестёр, как их там, а вы, мне мешаете. Чисто из всей этой вашей славянофильско-германофобской злобы. Вам и играть то особо-сильно не придётся, Алексей Борисович. Просто будьте самим собой. У вас это отлично получается. – усмехнулся Николай Второй.

– Не извольте сомневаться, Николай Александрович.

Глава 5

На Силезском вокзале Берлина, Николая встречал лично Вильгельм Второй. Почётный караул, с батальон, не меньше. Оркестр. «Боже царя храни».

«До чего же унылый у нас гимн. Его нужно будет сменить первым же указом. Эх, жаль, что Агапкин ещё не написал «Прощание славянки».

– Ники! Как я рад! – как всегда шумный и обожающий устраивать эпатаж, Вильгельм сразу полез обниматься.

В прошлой жизни, эти привычки кузена ставили Николая Александровича в неловкое положение, он сразу отдавал инициативу, но в этой всё будет иначе.

– А уж как я-то рад, Вилли! – широко раскрыл объятия Николай, улыбаясь. Захрустели рёбра, у Вильгельма, похоже, перехватило дыхание, – Зачем ты привёл сюда целую армию? Ты мне не доверяешь?

– Скажешь тоже – армию, – буркнул Вильгельм, освобождаясь от объятий и переводя дыхание, – ну и медведем ты стал за время опалы. Она явно пошла тебе на пользу.

– И не говори. Государь сделал мне бесценный подарок – дал время подумать, многое переосмыслить и переоценить друзей. Но, как видишь, свой первый визит я наношу в Берлин, к тебе.

– Так и есть, Ники. Я – твой лучший друг.

– Поговорим и об этом, дорогой кузен, время у нас будет. Кстати, – Николай перешёл на немецкий, – я теперь довольно сносно владею хох-дойч. Нам больше нет нужды общаться по-английски. А пока давай продолжим протокол, нас ждут.

«Балы, красавицы, лакеи, юнкера. И вальсы Шуберта, и хруст немецкой рульки. Как упоительны в Берлине вечера…»

Вскружить головы сёстрам Вильгельма труда не составило. Несколько танцев, несколько комплиментов (дежурных, в рамках этикета, но с учётом опыта почти полутора сотен лет, прожитых в будущем, они произвели на фройляйн принцесс неизгладимое впечатление), даже неловко