Русские идут! - Пантелей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Витте очень понравилась идея с обеспечением наличности инвестиционными слитками. Веришь в золото – покупай, храни, любуйся. Но для вывоза из России заплати пошлину, процентов тридцать. Сейчас он считает денежную массу, причём не только под золото, но и платину, серебро, медь. Внешняя торговля этими металлами скоро станет государственной монополией. Как и хлебом, кстати. Ведь куда это годится – конец девятнадцатого века, а у нас голод в восьми губерниях. При том, что из остальных хлеб за границу вывозится всеми, кому не лень.
С Сергеем Юльевичем поладили, на этот раз без дураков, с полным уважением. Он ведь тоже патриот, на самом деле, хоть и своеобразный. Он хочет сделать Россию сильной, чтобы самому стать на этом фоне великим. Такой добровольцем на фронт умирать за Родину не пойдёт, но этого от него и не требуется. Главное – идеи схватывает буквально налету. Как с налогом на добавленную стоимость. Это потребует значительное увеличение чиновничества? Да, потребует, но ведь это очень хорошо. Пусть даже весь дополнительный доход от нового налогообложения поначалу будет уходить на их содержание, но они ведь будут платить ещё и подоходный налог, а через траты – НДС и акцизы; так хоть какой-то спрос в России появится. Ведь без внутреннего спроса не разовьётся промышленность, Сергей Юльевич, колоний то у нас пока нет. А пролетариат и сельские труженики сейчас тратятся только на водку. Вот когда назахватываем колоний, тогда и будем думать над оптимизацией бюрократического аппарата.
Ещё из положительного – князь Михаил Иванович Хилков занял пост министра Путей Сообщения. В прошлый раз, он за время своего министерского руководства почти удвоил количество путей и вдвое загруженность, то есть оборот увеличил в четыре раза. Так зачем на четыре года откладывать его назначение?
Не удалось протолкнуть уголовную ответственность за вовлечение в содомию и масонство. Отец прямо сказал – сейчас не время, это обязательно взбунтует гвардию. Гвардия жидо-масонствующих пидоров, блядь… Те самые боевые пидорасы, да. Непобедимая пехота Запада в мечтах будущего. Ничего, доберёмся и до вас.
Разрешение на помолвку брата Михаила (сейчас Наследника-Цесаревича) с японской принцессой Масако, Николай просить не стал. Отцу осталось уже недолго, незачем его нервировать лишними скандалами с маман. Об этом с Императором Мейдзи вполне можно договориться кулуарно, не придавая договорённости огласке. Всё равно, до их возможного брака ещё как минимум двенадцать лет.
Флигель-адъютантов себе Николай назначил пока только двоих: Сато Исуми, безропотно принявшего православие, под именем Савелий Николаевич Изюмов (СавеРий НикоРаевич, ха-ха. В чём же сложность для японцев выговаривать звук «Л»? Где бы найти квалифицированного логопеда?) и произведённого в капитаны 59-го пехотного Архангельского полка (в роту самого Николая); и ещё одного пехотного капитана, Григория Зубова, командира первой роты того-же полка, с которым их жизнь тесно столкнула в Мурманске. Два натуральных самурая, хоть один из них и русский, и никогда не слышал о пути Буси До. По нему Гришу ведёт сама судьба, не иначе.
Статс-секретарём Николая стал Пётр Аркадьевич Столыпин, а мажордомом – произведённый монаршей волей (Александра Третьего) в дворяне, Прокоп Игнатьевич Вяткин (крайне смышлёный тип, надо сказать, во всяком случае, по-японски говорил он уже ненамного хуже самого Николая, а игру на гитаре вообще освоил всего за месяц).
Маман от такого малого двора пришла в негодование, но – не бабье это дело. Отец одобрил. Как уж ему бедному потом… А сам виноват.
Поезд до Берлина… Километров тридцать в час и… перестановка тележек на границе. С общим стандартом колеи будут проблемы у намеченного Союза Трёх Императоров, кому-то придётся перешиваться-переобуваться.
В Потсдаме, в поезд Николая Второго подсел граф Лобанов-Ростовский.
– Добро пожаловать на борт, Алексей Борисович.
– Благодарю, Ваше Величество.
– Давайте наедине без титулований, Ваша Светлость.
– Мы не наедине, – князь кивнул на капитана Изюмова, с вызывающе ускоглазой рожей и закреплённой на спине катаной. В глазах князя, при этом, отчётливо усматривалась усмешка.
– Его я отослать не могу, Ваше Светлость, – кивнул Николай, улыбнувшись глазами в ответ, – дикие люди, дети гор и суровых островов с тайфунами. Там всё по-другому. Если я его выставлю, он вспорет себе живот. Недоверие своего князя они рассматривают как приказ уйти из жизни. А я его дайме. Говорите, Алексей Борисович, представьте, что это мебель. Мы сейчас наедине. Моё слово.
– Очень интересно, Государь.
– Давайте уж по имени-отчеству, князь. Государь я тоже не единственный.
– Воля ваша, Николай Александрович. Какая у вас для меня задача в Берлине?
– До Берлина ещё два часа. Кофе, чай? Перекусить?
– Чайку, пожалуй. Перекусить наверняка накроют при встрече, а позавтракать я успел.
– Чаю, Прокоп Игнатьевич. И сигар для его светлости. Задача у меня для вас непростая, прямо скажем. Мне нужно разыграть интерес к одной из сестёр Его Величества Вильгельма Второго, а вам меня настойчиво и убедительно отговорить от этого опрометчивого и почти предательского союза.
– Почему почти, Николай Александрович? Вильгельм в союзе с бесноватым Францем-Иосифом, а большего русофоба я в жизни не встречал.
– Детали, дорогой князь, всё решают детали. Союз этот ещё Бисмарка, Вильгельму он достался в наследство (кстати, Вилли Бисмарка отправил в отставку, при первой возможности, если помните). Второе: наша политика – не лишь бы навредить Австро-Венгрии и Германии, а лишь бы нам, России, лучше было. Третье – Франц-Иосиф не вечен и уже довольно стар.
– С первыми двумя доводами соглашусь, Николай Александрович, но по поводу политики Австро-Венгрии несогласен. Она не изменится после Франца-Иосифа.
– А что нас в его политике не устраивает, Алексей Борисович?
– Ну, как-же, ведь он же планирует превратить протекторат над Боснией и Герцеговиной в провинцию своей империи.
– Ну и флаг им в руки и барабан на шею. А наша-то в чём печаль?
– Ну, как-же, государь. Босния и Герцеговина ведь заселена в основном славянами. Большинство там – православные сербы.
– Скажите, только честно, князь, как на исповеди – за кого вы больше переживаете – за православных, или за сербов?
– Что значит, за кого? Славяне ведь. И, в большинстве, православные, Николай Александрович.
– Ну, славяне, а мы-то тут причём.
– Мы ведь тоже славяне, Государь! Как можно?
– Мы все от Адама, Алексей Борисович. И славяне, и австрийцы. Вы когда-нибудь задумывались – откуда есть/пошли русские люди? Язык у нас славянского корня,
