Литературное наследие - Арсений Несмелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этом разделе печатаются образцы творчества вымышленного Митропольским-Несмеловым для нужд фашистской партии поэта Николая Дозорова. Поскольку поэт этот был придуман не как «псевдоним», но как определенная маска, составители не сочли необходимым включать в книгу все сохранившиеся произведения «Дозорова», ограничившись лишь двумя большими поэмами. Печатается по тексту отдельного издания 1936 года — автором на книге обозначен «Николай Дозоров», на обложке помещена свастика. Местом издания обозначен Берн; современное литературоведение рассматривает этот как мистификацию, книга явно отпечатана в Харбине и там же распродана.
Евгений Витковский (Москва) Ли Мэн (Чикаго)
ВОССТАНИЕ
Поэма
Опубликована под псевдонимом «Николай Дозоров»
1
Грозы долго собирали силы,Где-то зарождался ураган.Медленно кровавый наносилоНа страну туман.
И неслышно им покрыло днищеВсех трущоб и затаенных нор.Кто-то шепчет, собирает, рыщет,При вопросах опускает взор.
Полстолицы лихорадит, бредит,Самый воздух кажется нечист,И патлатый, в полосатом пледе,Торжествует только нигилист.
Начисто отвергнуто былое,Всё родное вдруг отсечено.С русскою кончает стариноюВдруг зашевелившееся дно.
Но всё это — где-то под ногами!Над Россией, славой упоен,Осенен могучими орлами, —Тот же всё многовековый Трон.
Кто-то шепчет и предупреждает,Что и к Трону подступает мгла,Но никто той речи не внимает —Вещие реченья заглушаетМедный марш Двуглавого Орла…
Но всё глуше мощный трубный голос,Всё багровей озарен закат:Надвое Россия раскололась,И другие голоса гремят.
И другие слушаем мы песни,Мы уже на митинги идем,Мы кричим и требуем, а с ПресниПервых пушек раздается гром.
Но орел взлетел с возглавья Трона,Распахнул победные крыла…Над Москвой, восстаньем распаленной,Расточилась мгла!
2
Но вторая буря на пороге,И еще ужаснее она.И нежданно подломились ногиУ тебя, огромная страна.
Так корабль, что затрещал от крена,Заливает перекатный вал.Трусость. Низость. Подлая измена…И опять — восставшая Москва!
3
Я, бродивший по Замоскворечью,По асфальту шаркающий обувь,Слушал в гулах ночи — человечьюНакоплявшуюся злобу.
Каждый камень глянцевито вымок,Каждый дом утраивал размеры.Пахли кровью — моросящих дымокМедленно скользившие химеры.
Словно в осий загудевший улей,Кралась полночь к городским заставам.Каждый вопль, просверливаясь в гуле,Говорил о брошенных расправам.
Ночь ползла, поблескивая лакомНа октябрьских тротуарных плитах.Каждый выстрел отмечался знакомО врагах сближавшихся и скрытых.
Припадая, втягиваясь в плечи,Шли враги в мерцающую ростопьТиграми, смягчающими поступь,И еще оттягивали встречу.
4
Клубилось безликим слухом,Росло, обещая месть.Ловило в предместьях ухоЗа хмурою вестью весть.
Предгрозье, давя озоном,Не так ли сердца томит?Безмолвие гарнизонаПохоже на динамит.
И ждать невозможно было,И нечего было ждать.Кроваво луна всходилаКровавые сны рождать.
И был бы тяжел покояТот сон, что давил мертво.Россия просила бояИ требовала его!
Россия звала к отваге,Звала в орудийный гром,И вот мы скрестили шпагиС кровавым ее врагом.
Нас мало, но принят вызов.Нас мало, но мы в бою!Россия, отважный призванОтдать тебе жизнь свою!
Толпа, как волна морская,Взметнулась, ворвался шквал…Обстреливается Тверская! —И первый мертвец упал.
И первого залпа фраза —Как челюсти волчьей щелк,И вздрогнувший город сразуБезлюдной пустыней смолк.
5
Мы — белые. Так впервыеНас крестит московский люд.Отважные и молодыеВинтовки сейчас берут.
И натиском первым давятИспуганного врага,И вехи победы ставят,И жизнь им не дорога.
К Никитской, на Сивцев Вражек!Нельзя пересечь Арбат.Вот юнкер стоит на страже,Глаза у него горят.
А там, за решеткой сквера,У чахлых осенних лип,Стреляют из револьвера,И голос кричать охрип.
А выстрел во тьме — звездоюИз огненно-красных жил,И кравшийся предо мноюВинтовку в плечо вложил.
И вот мы в бою неравном,Но тверд наш победный шаг,Ведь всюду бежит бесславно,Везде отступает враг.
Боец напрягает нервы,Восторг на лице юнца,Но юнкерские резервыИсчерпаны до конца!
«Вперед! Помоги, Создатель!»И снова ружье в руках,Но заперся обыватель —Как крыса, сидит в домах.
Мы заняли Кремль, мы — всюдуПод влажным покровом тьмы,И все-таки только чудуВверяем победу мы.
Ведь заперты мы во вражьемКольце, что замкнуло нас,И с башни кремлевской — стражамБьет гулко полночный час.
6
Утро вставало робкоС лицом мертвеца.Выстрел хлопнул пробкойИз детского ружьеца.
Заводской трубы тычинаОт изморози в серебре.Строилась мастеровщинаНа черном дворе.
Стучали ружьяО мерзлый шлак,И по-битюжьиЗамедлен шаг.
Светало — липло —Росло — и вотКомандой хриплойРассыпан взвод!
Напора — бычийПоследний шквал…Держитесь! ДобычейТебе — Москва!
7
Дорогомилово, Черкизово,Лефортовские тупикиВосторг восстания нанизывалНа примкнутые штыки!
И Яуза шрапнелью пудрена,И черная Москва-река,И у студенческого КудринаПоисцарапаны бока.
По выбоинам неуклюжие,Уемисты и велики,С резервами или оружиемЗагрохали грузовики.
8
И мы слабели час от часу,Был вдесятеро враг сильней,Нас грозно подавила масса,Мы тяжко захлебнулись в ней.
Она нас вдруг разъединила,Нас подняла и понесла,Слепая, яростная сила,Всезаполняющая мгла.
На каждый штык наш напиралаУж не одна, а сто грудей,И всё еще казалось малоСолдатских этих шинелей.
Поток их рос, росло кипенье,Движение со всех сторон:Так наше довершил паденьеПримкнувший к красным гарнизон.
Лишь в смерти был исход для смелых,Оборван, стих команды крик,И вот гремит по трупам белыхПобедоносный броневик.
9
Но город, ужасом ужален,Не рознял опаленных век.Над едким куревом развалинОсенний заклубился снег.
Он падал — медленный, безгласный —В еще расслабленный мороз…Патронташами опоясан,На пост у Думы встал матрос.
И кто-то, окруженный стражей,Покорно шел в автомобиль,И дверь каретки парень ражий,Вскочив, наотмашь отворил.
Уже толпа текла из щелейОживших улиц… В струпьях льдаСетями мертвыми виселиОборванные провода.
А на углу, тревогой тронувЧитавших кованностью фраз,Уже о снятии погоновГремел Мураловский приказ.
10
