Глубокие воды - Патриция Хайсмит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из ванной не доносилось никаких звуков. Вероятно, Мелинда сидела на полу в ожидании очередного рвотного спазма. Она всегда так делала, когда ее мутило, и поднять ее с пола было невозможно, пока она не убеждалась, что тошнота отступила. В конце концов Вик встал с кресла, подошел к двери ванной и крикнул:
– Как ты, дорогая?
Она довольно внятно пролепетала, что все в порядке. Он пошел на кухню и налил себе чашку кофе. Он любил кофе. Кофе почти никогда не мешал ему заснуть.
Из ванной вышла Мелинда в халате. Выглядела она лучше, чем полчаса назад.
– Где Ральф?
– Он решил поехать домой. Просил пожелать тебе спокойной ночи и сказал, что ему было очень хорошо.
– Вот как, – разочарованно протянула она.
– Я укрыл его одеялом, и ему полегчало, – добавил Вик.
Мелинда подошла к нему и положила руки на плечи:
– Ты был так добр к нему сегодня.
– Вот и славно. А чуть раньше ты назвала меня грубым.
– Ты никогда не бываешь грубым. – Она поцеловала его в щеку. – Спокойной ночи, Вик.
Он смотрел, как Мелинда идет к себе в комнату. Интересно, что Ральф скажет ей завтра. Проболтается, конечно. Он из таких. Через несколько минут Мелинда наверняка позвонит ему – она всегда ему звонила, – если не заснет. Но по телефону Ральф вряд ли ей что-то расскажет.
4
История с удивительной быстротой разлетелась по городу и возбудила всеобщее любопытство – особенно у тех, кто плохо знал Вика, – но никто и пальцем не шевельнул, чтобы сообщить в полицию. Те, кто был близко знаком с Виком и Мелиндой, понимали, почему он рассказал эту историю, и находили ее забавной. Она позабавила даже старого мистера Хансена, их бакалейщика. Но люди, не знакомые с ван Алленами, и те, кто знал их лишь понаслышке, наверняка строили изумленные мины, считая, что к Вику обязательно должна присмотреться полиция – не важно, правду он сказал или нет. Вик читал это во взглядах прохожих на главной улице города.
Спустя четыре дня после того, как он рассказал свою историю Ральфу, люди, которых Вик никогда раньше не видел или, по крайней мере, не замечал, таращились во все глаза, когда он проезжал мимо на своем старом, ухоженном «олдсмобиле» – машина и без того слыла курьезом в городке, где у большинства автомобили были куда новее, – и, перешептываясь со спутниками, показывали на него. Незнакомцы смотрели на него без улыбки, а вот лица друзей оставались улыбчивыми.
Ральфа Госдена он за эти четыре дня ни разу не видел. В воскресенье, после утреннего отъезда, как рассказала Мелинда, Ральф позвонил ей и настоял на встрече. Она ушла из дома, чтобы где-то с ним увидеться. Вик и Трикси провели день вдвоем, устроив пикник на берегу Медвежьего озера. Там Вик договорился с лодочником об аренде каноэ для Трикси на все лето. Когда они вернулись, Мелинда уже была дома, и началось настоящее светопреставление. Конечно же, Ральф ей проболтался.
– Что за глупость, пошлость, идиотизм! – орала Мелинда. – Это же надо было такое придумать!
Вик спокойно воспринял ее ругань. Он понимал, что она больше рассердилась из-за того, что Ральф оказался трусом. Вик хорошо представлял себе их разговор. Ральф: «Дорогая, я знаю, что это неправда, но ведь очевидно, что он не хочет больше видеть меня у вас, вот я и подумал…» Мелинда: «Мало ли чего он хочет! А ты просто струсил, испугался его…» Кроме того, из-за этого разговора она наверняка догадалась, что Вик сказал Джоэлу Нэшу то же самое.
– Ральф поверил, что я убил Макрея? – спросил Вик.
– Конечно нет. Он просто считает, что ты осел. Или что ты совсем спятил.
– Но он не находит это смешным. – Вик сокрушенно покачал головой. – Очень жаль.
– Что тут смешного?
Мелинда стояла посреди гостиной, уперев руки в бока и широко расставив ноги в туфлях-мокасинах.
– Ну, наверное, если б ты слышала, как я это сказал, то было бы смешно.
– А, понятно. А Джоэлу было смешно?
– Видимо, нет. Он так испугался, что удрал из города.
– Тебе ведь этого и хотелось, правда?
– Честно говоря, да.
– И с Ральфом то же самое. Тебе ведь хотелось его напугать?
– Оба они ужасные зануды и, по-моему, пальца твоего не стоят. Ральф тоже испугался?
– Нет, он не испугался. Не говори глупостей. По-твоему, в это кто-то поверит?
Вик заложил руки за голову и откинулся в кресле.
– Ну, Джоэл Нэш поверил. И быстренько исчез. Не очень умно с его стороны, но я никогда и не считал его умным.
– Да-да. Один ты умный.
Вик добродушно улыбнулся.
– Что тебе сказал Джоэл? – спросил он и по тому, как она изменила позу, как бросилась на диван, понял, что Джоэл Нэш ничего ей не сказал. – А что говорит Ральф?
– Что ты ужасный бука и что он считает…
– Ужасный бука. Надо же. А мне, Мелинда, было ужасно скучно, мне ужасно надоело кормить и поить каких-то зануд по нескольку раз в неделю и сидеть с ними ночи напролет, ужасно надоело слушать бессмысленную болтовню и ужасно утомило, что они думают, будто я ничего не понимаю или смотрю сквозь пальцы на то, как они за тобой ухлестывают. Все это ужасно тоскливо.
Мелинда долго с удивлением смотрела на него, укоризненно скривив губы, потом вдруг закрыла лицо ладонями и дала волю слезам.
Вик подошел к ней и положил руку ей на плечо:
– Милая, стоит ли об этом плакать? Стоят ли Джоэл Нэш и Ральф твоих слез?
Она вскинула голову:
– Я не по ним плачу. Я плачу от несправедливости.
– Sic[10], – невольно пробормотал Вик.
– У кого бзик?
Он вздохнул, честно пытаясь найти для нее какие-нибудь слова утешения. Бесполезно говорить: «Но я-то с тобой, я же тебя люблю». Он ей сейчас не нужен, может быть, никогда больше не будет нужен. А ему не хотелось быть собакой на сене. Он не возражал бы против того, чтобы она взяла в любовники мужчину солидного, с чувством собственного достоинства, мыслящего. Но к сожалению, Мелинда вряд ли когда-нибудь выберет такого, и такой человек вряд ли выберет ее. Вик мог представить себе союз, основанный на терпимости и непредубежденности, в котором все трое были бы счастливы и извлекали преимущества из общения друг с другом. Достоевский бы понял. Как, наверное, и Гёте.
– Знаешь, на днях я прочитал в газете, – непринужденно начал он, – об одном menage a trois[11] в Милане. Конечно, я не знаю, что это были за люди, но муж и любовник были добрыми друзьями и погибли, разбившись на мотоцикле. Жена похоронила их
