Клуб речников - Ай Рин

– Я вас слышу! – закричал Глеб и бросился к сцене: – Товарищи, погодите!

Он подбежал к занавесу и схватился за него рукой. В ту же секунду картинка распалась на его глазах: он стоял и держал рукой толстую паутину, свисающую с потолка. Жирный паук уже перебирался на его ладонь. Журналист вскрикнул и дернул рукой, скидывая насекомое. И тут его взгляд упал на стены полуразрушенного помещения, где он находился. Было уже довольно темно, но можно было заметить, что все они были покрыты полчищами огромных черных пауков. Некоторые были размером не меньше десяти сантиметров.

«Нужно бежать!» – мелькнула мысль в голове Глеба, и он бросился прочь. Пауки словно ждали от парня подобного выпада, поскольку тут же устремились за ним. Их скорость поражала: они передвигались прыжками и быстро сокращали расстояние между ними и беглецом. Журналист выбежал в коридор и заметил, что за горизонтом исчезает последний луч заходящего солнца.

– Только не сейчас! – воскликнул Глеб.

И тут он увидел, что луч, падая на пол, оставляет солнечный свет, похожий на дорожку. Парень немедленно кинулся бежать по этой дорожке и через пару минут оказался на спасительной лестнице с окном на музей.

– Спасибо, спасибо! – забормотал журналист.

Он оглянулся назад и увидел, что пауки почти настигли его. Тогда Глеб выбрался через окно и помчался к соседнему храму. Сумка в руке мешала бегу, хотя Доня вела себя очень смирно. Она словно понимала, что сейчас лучше молчать и не брыкаться.

Парень добежал до соседнего храма и оглянулся: никаких пауков позади него не было. Он взбежал по ступенькам на крыльцо музея и увидел, что тот снова закрыт.

– Ладно, – сам себе сказал журналист, – еще не темно! Я прекрасно успею добраться до дома.

И он направился от храма прямиком к забору. Перебравшись через ограду, Глеб зашагал по тропинке в сторону дома деда Матвея. Он ясно ощущал, что в его спину кто-то смотрит, но выяснять – кто же это, не захотел. Наступали сумерки. Парень спешил, как мог. И вот впереди показалась резная избушка.

– Наконец-то! – выдохнул журналист.

Он уже собрался подойти к дому, но внезапно прямо перед ним из ниоткуда появился дед Матвей. Глеб даже подпрыгнул от неожиданности.

– Черт! Что ж вы так пугаете! – заикаясь, произнес он.

– Ты нашел кошку? – срывающимся голосом спросил старик.

– Да, вот она! Зовут Доня.

С этими словами парень протянул сумку с животным дяде Ольги.

– Давай, давай скорее, – радостно сказал дед Матвей.

Он схватил сумку и бросился назад – к дому. По пути он выкрикивал отдельные слова и предложения:

– Заходи! Ешь! Меня не жди! После ужина – в комнату! Нос не высовывай! Что бы ни случилось!..

Журналист поспешил следом за стариком, но когда вошел в дом, того и след простыл.

«Куда он мог деться?» – удивился Глеб.

Он прошел на кухню и увидел, что на столе стоит вечная вареная картошка, малосольные огурцы и топленое молоко. Есть не хотелось. Парень хорошенько умылся и сел за стол. Машинально он посмотрел на часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого вечера.

«Надо идти спать, – подумал журналист. – Надоела вся эта чертовщина!» Он через силу съел пару картофелин и выпил стакан молока. Затем отправился в свою комнату.

Глеб проверил замок на своей двери. Тот был исправен. Тогда парень заперся изнутри и на всякий случай подпер стулом дверную ручку. После этого он плотно закрыл окна и зашторил их, чтобы никто не мог заглянуть внутрь с улицы. Ровно в одиннадцать журналист лег спать. Он не стал раздеваться, поскольку помнил, что произошло прошлой ночью.

– Нужно уснуть, нужно уснуть… – бормотал Глеб, закрыв глаза.

Но чем больше он старался расслабиться, тем хуже у него это получалось. Наконец он впал в странное состояние, напоминающее дрему. Он все слышал, но совершенно не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Парень слышал, как начали тикать часы, как они отыграли свою мелодию. Затем добавился шум на кухне. Он был намного громче, чем в прошлую ночь, но журналист лежал неподвижно и не пытался что-нибудь предпринять.

Внезапно к шуму добавились человеческие крики. Похоже, кричал дед Матвей. Его вопли были исполнены ужаса и боли. Глеб попытался встать с кровати, но его словно придавили многотонной тяжестью. С невероятным трудом ему удалось сесть на кровати. Однако встать он не смог. Как только парень попытался подняться на ноги, он тут же рухнул на пол. Тело не слушалось его. Тогда, извиваясь как змея, он пополз к двери комнаты. Тем временем крики усилились.

– Сейчас, сейчас, – бормотал журналист.

Он подкатился к стулу, подпирающему ручку, и попытался его выбить. Но стул держался очень крепко. Тогда Глеб, как мог, ударил по ножке стула своим плечом. Он не рассчитал удара, и стул упал, сильно ударив его по голове. В глазах у парня потемнело, и он потерял сознание…

Когда он пришел в себя, в комнате было уже светло. Он лежал на полу возле двери, а рядом валялся массивный стул. Журналист попытался встать, но с первого раза ему это не удалось. Сильное головокружение валило его на пол. Только с третьей попытки Глеб смог сесть. Он прислонился спиной к двери и посмотрел на часы. В глазах двоилось, но парень увидел, что было без пяти минут полдень. Он ничуть не удивился этому совпадению, поскольку стал привыкать к странностям дома деда Матвея.

Он посидел несколько минут, а когда в голове слегка прояснилось, встал, поднял стул и со стулом наперевес отправился на кухню.

Журналист ожидал увидеть там все, что угодно: кости, кровь, куски мяса и части человеческой плоти… Но каково же было его удивление, когда он увидел, что на кухне как ни в чем не бывало возится сам хозяин. От удивления Глеб открыл рот и не знал, что сказать…

– Доброе утро! – улыбнулся старик. – А ты что это со стулом пришел? Тут вроде стульев хватает.

– Но как?.. – пробормотал парень, с ужасом глядя на деда Матвея. – Я четко слышал, как вы кричали ночью. Я думал, вас тут на куски разорвали!

– Кричал, – радостно произнес дядя Ольги. – В темноте споткнулся, упал, руку поранил… Вот и кричал!

Он повернулся к журналисту, и тут Глеб увидел, что левая рука старика по локоть замотана окровавленной тряпкой.

– Что же вы ко мне не зашли, – забормотал парень. – Нужно же было рану обработать, да и крови потеряли много! Может, «скорую» вызвать?

– Не надо! – отмахнулся дед Матвей. – Что они понимают? Я и сам вылечусь, ты только помоги мне руку перевязать, как надо, а то одной рукой неудобно…

– Конечно, конечно! – закивал журналист. – Где у вас бинты?

– Какие бинты! Вон на столе простынь лежит чистая. Разорви ее на полосы да перемотай меня.

Глеб поставил стул, взял простынь и разорвал ее. Тем временем старик принялся разматывать окровавленную повязку. Он морщился от боли, но старался держаться бодро. Наконец, тряпка была снята, и журналист увидел страшную рваную рану на руке деда Матвея. Ему стало не по себе. Чтобы сдержать тошноту, парень несколько раз сглотнул и принялся глубоко дышать.

– Ишь, какой впечатлительный! – усмехнулся хозяин дома, заметив состояние журналиста.

Затем он вытащил из стола бутыль с темной жидкостью, подошел к умывальнику и полностью залил рану.

– Ну давай, заматывай! – прикрикнул старик на Глеба. – А то я тут по твоей милости кровью истеку!

Парень кивнул головой и, стиснув зубы, принялся перевязывать руку деду Матвею. Поскольку кровь бежала очень сильно, то пришлось намотать несколько полос разорванной простыни.

– Где же это вы так поранились? – спросил журналист, стараясь отвлечься от тошноты.

– Да мало ли… – уклончиво ответил старик. – Ночью разве разберешь.

– Рана-то ваша уж больно на след от чьих-то зубов смахивает.

– Это тебе показалось! – пристально глядя Глебу в глаза, произнес хозяин дома. – Обычный порез – не более того.

– Заражение подхватите. В больницу вам надо!

– Разберусь! А такие царапины на мне как на собаке заживают.

Парень закончил перевязку, и дед Матвей довольно оглядел свою руку.

– Ну вот, совсем другое дело! – сказал он. – Не то что когда я одной рукой наматывал!

Он собрал куски окровавленной материи, вынес во двор и поджег. Затем вернулся в дом и, весело глядя на журналиста, произнес:

– Замечательно! Теперь можно и позавтракать.

– Спасибо, не хочется! – скривив гримасу, сказал Глеб.

– Эх! – махнул здоровой рукой старик. – Негоже взрослому парню быть таким неженкой. Подумаешь, две капли крови увидел.

– Это вы называете две капли! – возмущенно воскликнул журналист. – Да у вас тут черт-те что творится! Ночью из комнаты не выйти – какие-то чудища бегают! Вы орете так, словно с вас кожу живьем снимают. А утром – все как обычно!.. Улыбочка! Кушать подано – садитесь жрать, пожалуйста. Это, по-вашему, нормально?

Хозяин дома пристально посмотрел на Глеба, а потом спокойно произнес:

– Есть садись! Завтрак остыл…