Сновидец - Алексей Ефимов

Ефимов Алексей Иванович

Сновидец

(из легенд Йэннимура)

Вселенная бесконечна и заполнена бесчисленным количеством звёзд. У многих из них есть планеты — в абсолютном большинстве мёртвые, но не счесть и тех, где существует жизнь. Разнообразие их реальностей и их обитателей — вне всех наших понятий. Ведь в бесконечной Вселенной возможно всё — и этого довольно. Эта история могла произойти в любом её месте. Так что, постарайтесь представить, что где-то это — реальность.

Глава 1

Сидя на краю мира, Найте смотрел на закат.

Мир кончался отвесным, невероятной высоты обрывом. За ним, до самого горизонта, лежал океан влажного, тёплого воздуха. Вверху — синеющее вечернее небо, внизу — бесконечное море покатых золотистых облаков. В них не спеша погружалось солнце.

Здесь всегда дул сильный ветер, но сегодня его отсекали утесы Ограждающих гор. В этом вот месте они отступали от края мира, окружая поросшую пышной травой просторную, укромную площадку. К её краю Найте не подходил — земля запросто могла обвалиться. Да и не было там ничего интересного — лишь морщины и гребни чудовищного обрыва. Их скрепляла редкая решетка толстенных, в несколько человеческих ростов, пилонов и поперечин из несокрушимого тёмного металла. Творец мира постарался на совесть, но монолитная скала давно растрескалась, выветрилась и по кусочкам осыпалась вниз…

Сейчас Найте жалел, что у него нет крыльев. Он хотел лететь туда, на запад, за уходящим солнцем. Оно медленно уплывало за безмерно далёкие, синеющие гребни туч, окаймляя их тусклым, съеденным воздухом, сероватым багрянцем. Над тучами в сияющее небо протянулись косые крылья теней. Его друг, Вайми, говорил ему, что тучи — живые существа, и притом бессмертные: они вечно плывут над землей, следуя за летом…

Едва солнце скрылось, над тучами вспыхнул удивительный, беспредельный закат — необозримое море пламенеющего света, словно исходящего из бесконечной дали.

Найте вскочил на ноги. У него перехватило дыхание, сердце сжалось, голова закружилась — словно он уже летел. Он даже сделал несколько шагов вперед, но Вайми поймал его за руку.

— Стой! Мы же всё равно там окажемся…

Найте удивленно взглянул на друга, словно впервые заметив его, потом рассмеялся и сел.

Вайми был ловкий, сильный юноша, всего лет восемнадцати, весь словно отлитый из тускло блестевшего тёмного золота — гибкого, живого и тёплого. Всё его одеяние состояло из сине-белого пёстрого парео вокруг бёдер и густой лохматой гривы спутанных, чёрных, как ночь, волос. Его тёмно-синие глаза, большие и длинные, упорно смотрели в пламенеющую пустоту.

— Вчера мне приснился Анмай, — тихо сказал он. — Я плохо запомнил, что он мне говорил… да и говорил ли? Он теперь живет там, по ту сторону неба, где нет темноты… Там горы из хрусталя, прозрачные озера с прозрачным дном, а внизу, под горами — синее небо и солнце, но не полуденное, а как поздним утром. Мое сердце щемит и сейчас, едва я вспоминаю об этом. Там так красиво… они летают в воздухе… и ничего не едят.

Найте ответил не сразу. Два месяца назад Анмай прыгнул в окружающую мир бездну и слова Вайми пробудили казалось бы забытую боль. Зачем Анмай бросил их, и Аютию, свою любимую? Не потому ли, что она предпочла ему его, Найте, его лучшего друга?

Юноша помотал лохматой головой. Он сам ощутил могучее притяжение светозарной пропасти. Что было бы с ним, не останови его Вайми? Он не знал. Да, друга не вернуть — ещё никто не вернулся оттуда. Но он сам может уйти туда… к нему… спросить…

В сердце ледяной змейкой заполз страх. А что, если ТАМ нет ничего и всё, о чем он мечтал, всё, что он пережил — всё это исчезнет, словно он вообще не рождался на свет? Нет, так не может быть, ведь те, ушедшие, приходят к нему и говорят с ним во сне… но почему он иногда чувствует, что сам говорит за них — то, что хотел бы услышать?

Найте вновь помотал головой. Смерть была тайной, пленительной и страшной одновременно. И ему всё равно придется однажды узнать — есть там, за небом, что-то, или нет…

— Мне тоже снится Анмай, — сказал он. — Но там, на той стороне, всё иное, не такое, как у тебя. Там ночь, бесконечное сплетение туннелей из чёрного меха и живой томной мглы. Там нет света… всё серое… мириады оттенков серого… всё удивительно чёткое…. и в то же время — тьма, — он посмотрел на Вайми почти беспомощно. — Каждый из нас видит своё, а это значит, что… ну, я не знаю…

— Мы тоже бываем в разных местах, — рассудительно сказал Вайми. На его диковатое, задумчивое и хмурое лицо словно падал невидимый свет — и, в то же время, на нём лежала тень сосредоточенного, сурового размышления. — А мир ТАМ несравненно больше, так что…

Найте молча опустил голову, чтобы не видеть светящейся, манящей пустоты. Мир. Его исполинский каменный круг можно обойти лишь за месяц. А вот что там, за бездонным воздушным океаном?

— Луна, — сообщил Вайми, словно заметил подругу. — Посмотри.

Найте поднял глаза. Над рдеющей пустотой висел тонкий серп, залитый зеленовато-пепельным сиянием. Скоро он, вслед за солнцем, уйдет под дно мира — эта мысль всегда вызывала в его душе смутный трепет — чтобы завтра взойти на востоке. Иногда мир бросал на луну тень и по её изгибу он видел, что она в четыре раза меньше его и круглая, а не плоский диск. Как там можно жить? Он видел просто далёкий, неровный, громадный каменный шар и не мог сказать, какой он — то ли с кулак величиной, то ли с гору, то ли вообще больше, чем он может вообразить… но иногда, очень редко, он заслонял солнце, и на землю на пару минут опускалась настоящая ночь. Почему так? Это знал Создатель Звёзд. Найте не знал. И все пути небесных огней наклонены по отношению к земле. Поэтому они восходят и заходят, когда небо совершает свой дневной оборот. Но эти пути то поднимаются выше, то опускаются, и нужен целый год, чтобы они вернулись к исходной точке…

Иногда Найте представлял, как солнце скользит по краю мира, не восходя и не заходя. Он чувствовал, что так могло быть. А почему в небе одна луна? Не две? Не больше?

Вайми не раз громко сожалел об этом и расписывал свои сны — в них по небу плыли сотни и тысячи лун. Найте завидовал воображению друга. Конечно, он сильнее, — но в минуты ссор кулаки Вайми били точней и больней его собственных. Он почесал синяк на плече — след последней размолвки. Из-за чего они поссорились? Сейчас и не вспомнить — такой это пустяк…

Вайми сидел, скрестив босые ноги и, упершись ладонью в траву, смотрел на белое пламя вечерней звезды. Днём он прикрывал глаза, и они казались просто длинными. Ночью же они широко открывались — громадные глаза сумеречного существа, впитывающие свет звёзд. Вайми лучше всех в племени видел в темноте. У Найте глаза тоже не маленькие, но, глядя на вечернюю звезду, он видел только… звезду. Вайми же говорил, что видит крохотный серп, меняющий фазы, подобно луне…

Найте не любил планеты. Он старался представить, как они плывут в пустоте вокруг мира, но у него не получалось. Почему они иногда выписывали петли, шли вспять? Вайми уверял, что они вращаются вокруг солнца, но это уже чушь — солнце вращается вокруг земли, а планеты видны и за землей, против солнца…

Они ощущали, что здесь их мир дает трещину, словно смотрели на осколок какого-то другого мира, где всё наоборот, где всё… естественно. Но Найте не мог представить этот мир. А планеты — это просто цветные шары, вроде луны, гораздо меньше, но на самом деле не маленькие — наверное, такие же, как Обзорная гора, а то и больше… Почему ему порой кажется, что мир вокруг — ненастоящий, что его забытые предки жили в каком-то совсем другом мире, и их память пробивается из его крови?

Он мог без запинки перечислить своих предков на шестьсот лет назад и рассказать о каждом. Но что было раньше? За пределом их общей памяти? Сколько лет нужно, чтобы время так искрошило скалы? Тысячи. Он постарался представить себе тысячу лет — год за годом, день за днём — но у него не хватило терпения.

Закат угасал, его свет становился таинственным и тусклым. Уже появились первые звёзды. Найте любил смотреть на них. Под звёздами легко мечталось. Лежа ночью в траве, он смотрел, не зная, что видит. Чем были эти мерцающие острые огни? Или сквозь крохотные отверстия в небесной сфере пробивается неизреченное сияние Другого Мира? Звёзды носили имена его предков и друзей — ушедших, и тех, кто ещё жил. Так повелось в течение неисчислимых, подобно вечности, столетий, которые уже никто не мог вспомнить. Он сам носил имя звезды — или звезда носила его имя?

Найте отыскал свою звезду — не очень яркую, голубовато-белую, холодную. Просыпаясь на дне тёплых влажных ночей, он подолгу смотрел вверх, на равнодушную часть своей сути — а голова безмятежно спящей Аютии покоилась на его животе…