Как весть о том… - Леонид Советников

Леонид Советников

Как весть о том…

Цветная тень души

«Келья с калейдоскопом» – первая книга стихов Леонида Советникова, с которой я познакомился ещё в конце девяностых годов прошлого века, – уже определила смысл его творчества. Каждый из нас заключён в келью своего тела, связан с землёй, но над каждым сияет чудесная радуга, соединяющая душу с небесами. Конечно, не всем её почувствовать, увидеть дано. Тем сложнее рассказать об этой игре света, распадающегося в более плотное семицветье. В его объёме, соединяющем земное и небесное, узревается «космос ноэтос», как его называли греческие любомудры – космос мысленный. Это не та чёрная дыра ночного неба с оскалившими зубы звёздами, которую рисует нам «пошлая толпа химиков и физиков», как иронизировал А. Ф. Лосев. В поэзии – мы имеем дело с миром подлинным, а не с его призраком, суетным отражением. Поэтому в словаре Советникова так много слов о свете и ограничивающей его тьме: «Луч, стеклом окна задет, На лучины стал колоться…»; «Тихо шагну я, возникший из праха, В круг от лампады, не знающей тени…»; «И в глубокой пещере светло, как в раю…»; «Был тьмы над светом перевес…» и т. д. А зачастую свет становится цветом: «Чуткий вереск лесной, иван-чай, и шалфей, и метлица Мне помогут найти золотые, как нектар, слова». В его книге избранного «Спящий куст», подводившей обозначившиеся итоги, в одном из стихотворений метафорично разворачивается эта диалектика:

Где замысел воли утраченИ свет не воздался сторицей,Кочует кораблик удачиПо тёмным морям небылицей. <…>

Заканчивается это стихотворение так: «…Но не затем ли И муки, чтоб к ним не вернуться, И сны, чтоб отыскивать земли?»

Ложь – сложна, истина – проста, но не упрощённа. Эти стихи о самой простой, но не упрощённой, истине. Что есть главное в мире и как мы «в муках и снах» ищем сущее – во тьме, в песках забвения, в бесчисленных книжных страницах, тоже составляющих нашу жизнь, жизнь души. Как мыслим, куда ведёт нас клубочек самопознающегося слова.

Скажете, какая новость… Но каждому приходится заново, по-своему нащупывать эту дорогу. Мы видим маяки нашего поэта, световые изваяния образов, плотные и одновременно хрупкие, как витражи. Тьма, клиньями и углами вторгающаяся в их области, порой размывает их границы. Нет ничего воздушнее, но и ничего крепче солнечного зайчика слова. Оно, как луч, не вяжется, потому что в него входит сила неба. В стихотворении «Хорив» прямо рассказывается о рождении таких «небесных слов»:

Притих народ – от мала до велика,И патриарх, на посох как каликаПрипав, внимает грохоту камней —Небесных слов. <…>

Или в другом стихотворении – «о золотом отблеске блаженства в небесах»:

Взгляд покорён суровой простотойЗемли, где даже спящий куст врачуетСлепую душу, и слепая чуетБлаженства в небе отблеск золотой.

Что такое радуга, соединяющая небо и землю? – Мнемозина, богиня памяти, говоря по-русски – Памятина. Греческое: «мнедзети» – помнить. Думать, писать, обретать смыслы – значит строить память. Леонид Советников и рассказывает, как он строит эту страну в своих стихах.

Память – это цветная тень души, как подметил в своём тюремном дневнике Вильгельм Кюхельбекер.

Вот – скупым рисунком в стихотворении «Инок» перед нами появляется заснеженно-сирый уголок мира:

В сумерках по хляби шёл, по полю,Поднял взор – и не нашёл колодца.Вдруг припомнил: не за труд и волю —За смиренье благодать даётся.

Вот, решил от братьев удалиться,Да воды, больные, захотели.Гнал себя: позволил простудиться,Проще быть внимательным – в метели.

Стал. Молился молча, неторопко,Пред Всевышним наша доля – смердья.И сквозь вьюгу проступила тропка —Нет греха, что больше милосердья! <…>

Как в сказке, герой – слово автора – идёт наугад за живой водой смысла и находит её. Это – притча в стихотворной форме.

Пожалуй, такое, приточное, слово в разной степени проявления свойственно многим стихотворениям Леонида Советникова. «Вдруг сорвётся, как яблоко, слово, Жизни тяжесть снимая с души…» – Так, например, афористично отмечена эта особенность в стихах, посвященных памяти поэта Константина Васильева. Советников не столько философствует, сколько стремится проникнуть во внутреннее содержание предметов, отделить свет от тьмы в нашей жизни, где никогда не бывает полностью ни света, ни тьмы, а всегда какая-то их смесь, полумрак.

Стихи Леонида Советникова требуют вдумчивого, неторопливого чтения. Обогащенные смысловой метафоричностью образов, вошедших в историю мировой культуры, в т. числе и из Ветхого и Нового Завета, они становятся многослойными и культурологичными напластованиями видений и смыслов. Манера его ближе к той ветви русской лирики, которую декларировал Степан Шевырёв в своём «Тяжёлом поэте».

Несчастье – заставляет задумываться, учит мыслить. Кому эта истина ближе, пусть вспомнит слова апостола Павла о «жале, данном в плоть». Леонид Советников получил тяжёлую травму в молодые годы. (Сужу о его судьбе по личному опыту, попав в схожую ситуацию уже на исходе жизни.) Удивительную ясность духа вынес он из этого испытания. Может, поэтому душа его стала осязать яркую радугу Памятины, соединяющей нас с небом и вечностью. Живое слово помогло ему восполнить жизнь.

Вербы

Природа не любит ущерба.И вот не во льдах, а в теплеЗастыли три веточки вербы,Тоскуя по доброй земле.

Поверили, видно, бедняжки,Что полное счастье дано;Корнями блуждая в стекляшке,Мечтали попасть за окно.

Где снег был глубок и печален,Земля для любви холодна,Сегодня так много проталин!И все без стеклянного дна.

«Клубок покатился… Мурлычет кошка…»

Клубок покатился… Мурлычет кошка,Об руку трётся, глаза прикрыв.А в комнате – солнечная дорожкаИ тишины золотой налив.

Окошками света стена богата,А кресло – пятнами, будто в нёмЦветными клубочками спят котята,Свой рай блаженным обняв теплом.

Константин Кокорин «Кот Скай». Акварель, бумага, 20 х 30, 2015.

«И смысла не отбрасываю тень я …»

И смысла не отбрасываю тень я —Глухой сорняк неполотой гряды;Сон для меня, что дождик для растенья,Как будто в уши налило воды.

И бабочка порхает над теплицей,И зайчик солнца прячется в дресве;Боярышник, как истинный патриций,Надёжно сон мой приютил в листве.

Я люблю

Я люблю, когда лучи скупыеДержат мир на тонких волосках,Строя утра замки голубыеНа летучих золотых песках.

Воля не взволнована, как море,Чайкам не завидуют глаза;В отрешённом, безграничном взореУзнаны, как в капле, небеса.

Будто мысль в кольцо любви продели —Так легка, туманна и тонка,Что трепещут перед ней пределыИ дрожат немые облака.

«Заячьим горошком, чёрным лютиком…»

Заячьим горошком, чёрным лютикомЗаросли могилки вдоль реки.Алалыкой, одичалым хлюпикомТам бродил я в детстве, и близки

Стали сердцу знаки запустения,Тайны века, вросшего в покой:Будто все ушли – одни растенияСвоеручничают под рукой.

Луч касается, как тел покойников,Синеватых шпатов полевых…Помню: сердце бабочкою с донниковК ним слетит из царствия живых.

«Я в детстве подолгу любил на юру…»

Я в детстве подолгу любил на юруНацеливать в небо сомнений стрелу,О силе небесной взывая к орлу.Взывал – и Высокий ответил,Что сила над нами подобна орлу,Чей огненный клюв пробивает скалу,А коготь пронзает Вселенной юлуИ времени солнечный ветер!

Мне в юности часто являлись во снеУшедшие – в тлеющем, мрачном огне.Я в поле бежал, к одинокой сосне.Молчал – и Прямая скрипела,Что сила под нами подобна сосне,Чей ствол корабельный увяз в глубине,А корень взрывает могилы на днеМиров, погребённых умело…

Я жил одиноко. И старость пришла.Мой тлеющий разум, как ночь, обнялаОсенняя ранняя тихая мгла —И стал он воистину светел!И эта холодная славная мглаМне жизнь осветила, как только могла.И тихо спросил я: где ж раньше была?Спросил, но никто не ответил.

«День ото дня полней поток забвенья….»

День ото дня полней поток забвенья,Шумят ветра, деревья шелестят,И мотыльков июльские раденьяНе разделяет, не вбирает взгляд.

Лишь иногда, когда воды свеченья,Волненья трав и овеванья крылТак влюбчивы, так лишены значенья,Я вспоминаю, что и сам любил

Игру надежд, причуды наважденьяСквозь нежной грусти тонкое стекло.Светились, бились капли, и весь день яГлядел, как даль дождём заволокло.

Глядя на камни