Как весть о том… - Леонид Советников

«Измятый плащ и вместо шпаги посох…»

Измятый плащ и вместо шпаги посох,Но я люблю – так могут лишь калеки —Медлительность дорог, открытый воздух,Воскресших листьев долгожданный лепет.

Провинция, мой стих стучит в твой ставеньИ бабочки колышет сонный парус.Нигде вольней душа не расцветает,Покинутей – не почивает старость.

Здесь не страны, земли не чуя темень,Доходит мысль до простоты творенья,Что всякий луч и стебель – несомненен,Как вечность, проводя пустое время.

«Луч, стеклом окна задет…»

Луч, стеклом окна задет,На лучины стал колоться.Божья родина – весь светДо звезды на дне колодца.

Даже если нет звезды,Свет дойдёт, печаль растает.Как душа, в ковше водыДремлет щепка золотая.

Тихо шагну я

Тихо шагну я, возникший из праха,В круг от лампады, не знающей тени.Лишь бы не стала духовная плахаСамым бессовестным из заблуждений!

Молнии взмах – и останется громуСущность разваливать на половины.Лишь бы разъятые, как по-живому,Не возопили заслуги и вины.

«В одиночестве, на дне сознанья…»

В одиночестве, на дне сознанья,Что-то дрогнет, будто снят запрет,И торопятся воспоминаньяИз потёмок выбраться на свет.

Сквозь мои глазницы удивлённоСмотрит мальчик. И дрожит слеза,Потому что тихо и влюблённоДевочка глядит ему в глаза.

Не спугни… Потом вспорхнут ресницы,Станет на мгновение темней,И в глазах привычно отразитсяМир, едва ли помнящий о ней.

Загремит тележкой бомж костлявый,Процветёт вдоль свалок бересклет.Лягут тени на глухие травы,Как печали одиноких лет.

«Есть проницательность. Есть тайна…»

Есть проницательность. Есть тайна.Мы вновь приблизимся случайно,Когда сойдёт остаток лет.Пространств весенних окрылённостьПронижет душу, как влюблённость,Как весть о том, что смерти нет.

Тогда, скользнув прозрачной теньюМеж праздностью и канителью,Появишься, мой ангел, ты.И будут в дымке предрассветной,Как в лёгкой лирике заветной,Сквозить небесные черты.

Никогда

Никогда мы не свидимся болеНи в лесу, ни у речки, ни в полеИ зелёный цветок не сорвём;И в зелёных серёжках берёзам,И с зелёным отливом стрекозамНе расскажем о счастье своём.

Был избеган босыми ногамиВесь наш рай, что давно под снегами,Лишь зелёные сосны скрипят.– Дети, где вы? – Не ведаем сами,Не в глаза и чужими глазамиСмотрим, как догорает закат.

«Телу легко затеряться в толпе…»

Телу легко затеряться в толпе,А душе – в одиночестве.Вот я иду по заросшей тропе,Исчезающей в творчестве.

Боже, как зримо поётся в глуши,Быть бы только внимательным!Ты меня словом, как есть, оглушиСамым верным и дательным.

Словом, разрушившим лет города,Воскресившим, как спящую,Девочку, что не придёт никогдаВ жизнь мою настоящую.

«И на голос разлуки – лишь сон о далёком…»

И на голос разлуки – лишь сон о далёком.Я держу твои руки – и сосны над нами,Ветерок овевает твой сбившийся локон,И ночная прохлада дрожит светляками.

Это только ручьи превращаются в реки,Или тени – ничьи на бродячем пригорке.Ты моя, ты маяк – пусть сквозь сонные векиПробивается мрак, но глаза мои зорки.

Пусть мы тени вдвоём, только речка – бормочет,И на платье твоём оживляются складки:Где птенцом трепыхался пугливый комочек,Трепетания снова мучительно сладки!

Узнаёшь ли меня? – Запрокинулись руки:Я узнаю тебя, даже если забудуЭту песню огней, эту сладостность муки —Даже тени теней не противятся чуду.

И движеньем, что легче лесной паутинки,Будто время разгладить, к лицу прикоснулась:Спи, далёкий, пусть утро туманит тропинки —Я сегодня средь ночи счастливой проснулась.

«Верить луне и сирени…»

Верить луне и сирени,Что обещали тебя?Тени, лишь хладные тени,Мы не сольёмся, любя.

Стаи, летящие к югу,Вновь провожаем с тоской.Ходим, как время, по кругу;Ищем, как стрелки, покой.

Ты – на луне, я – в Веретье.Кру́гом идёт голова,Тысячелетием – третьимОт Рождества.

Станешь над пропастью – плечиУбраны в лунный атлас…Ангел на небе погасит свечиИ не разбудит нас.

«Вот маки – цветущие бабочки сна…»

Вот маки – цветущие бабочки сна,Вот сны – золотые соцветия сада,Что щедрую прелесть дарили сполна.Но сад обнищал, покосилась ограда.

Вот сухость гремушки на месте цветкаИ вызревший сон может быть смертоносен.Вот выпуклость яблока чует рука,И дрожь пробегает по саду где осень.

И дрожь пробегает по телу. Старик,Я вижу как мы, то есть прежние дети,Смеёмся с тобой вне аллей и столетий,Встревожив, как бабочку, солнечный блик.

Как позабыть

Как позабыть о лучшем сне земном,Который с явью до сих пор не слился?На Чёрной речке в детстве он приснился —Не в здешнем веке, а совсем в ином.Там девочка, любимая до слёз,Такая та, что обмираю весь я,Со дна души восходит в поднебесье,По кромке плёса в мир речных стрекоз.

Там ярче звёзды и рассвет быстрей,Черёмухи воздели к небу ветки,И сердце, будто вольный соловей,Не признаёт грудной скелетик клетки.Одну из трёх сестёр по именам,Тебя оно, волнуясь, узывалоТо рыть ходы сквозь дебри сеновала,То, рыб шугая, бегать по волнам.

Когда б на свете красоту ценили,Глядели б неотрывно на тебя.Как ты молчишь, с букетом жёлтых лилийИ выгоревший локон теребя.Как ты поёшь – и искренне, и тонко.Как ты лежишь, не ведая стыда,На сахарном песке, где лижет кромкуИ сладко-сладко шепчется вода.

Какой бы ты была в объятьях ночи,Стань женщиной, купайся в волнах чувств?Не карие глаза, блистали б очи!Не губ бутон, раскрылся б розан уст…Но ночь зажглась, когда слепые рукиПостичь пытались, что же надо нам,И сосны пели о реке разлуки,И чёрный ветер крался по волнам.

Тебя из сна сюда переселю —Мечтал не раз. Но глубже чуя бездну:Скорей к тебе из этого исчезну —Шептал поздней, а нынче лишь люблю.Копаясь в недрах старого альбома,Не узнаю себя. И мнится мне,Что это ты с другим была в том сне,А мне лишь только издали знакома.

Константин Кокорин «Счастье». Акварель, бумага, 20 х 30, 2014.

Мы осенние листья

Мы осенние листья, нас ветер сдувает в кюветы.Милый друг, всё мне снишься ещё, но не ведаю где ты.Вечер. Строки плывут нараспев. Узнаваемы лица,И твоё, полудетское, в зале притихшем блазнится.

Видно, скоро за горло уже и меня схватит ветер,Зашатаюсь, сжимая катрен свой, как петлю удав,Незабвенный твой лик сохранив и земле не предав.Будет даже не страшно проснуться забытым на свете.

Мы осенние листья – и это так мало и много:Вот, ты снова поёшь и смеёшься, и длится дорога,Горизонт сквозь листву молодую едва прозреваем,Как предчувствие самого края. И что-то за краем…

«О, трутень шлакового улья…»

О, трутень шлакового улья,Напичканного сонью браков,Кто знает, осознать смогу ль яБезумье снов твоих и знаков.

Изгнанник про́клятой эпохи,Скиталец от дурдома к дому,Дела твои не так уж плохи,Ведь ты всё ближе мне другому —

Тому, чью смерть нельзя обрамить,Приладить к месту торопливо,В ком упоительная памятьДождём значений кропотлива.

«Не ради красного словца…»

Не ради красного словцаИ не о жизни, но о слове,Что бросил ветер в мощном лове,Смущённо шепчут деревца.

Не вдохновенье, выдох вон:По инстинктивности, по зову —Не к слову «жить», а жить «по слову»Подстрочник рощ переведён.

Слова, деревья ль – от корней.И я, волнуем вместе с вами,Шепчу шершавыми губами,Что жизнь – как ветвь и суть – не в ней.

«Горьким дымом тянется дорога…»

Горьким дымом тянется дорога,Чувств мерцанье ворошат ветра.Позади осталось слишком многоТёплых звёзд сердечного костра.

Странно ветка за спиною треснет.Прежний мир потерян навсегда!Загрустить бы журавлиной песней,Но и это – как в реке вода:

Маху даст иль крюку – те же трюки,А вернуться воля не дана.По бокам две верные разлуки —Справа отмель, слева крутизна.

Так вперёд. Дороги нет священней,Если сердце чуткое иметь.Бьются в такт две жилки сокращений —Справа глупость жизни, слева смерть.

«Со свежего листа… Душисто веет снегом…»