Период распада (Третья мировая война) Часть 1 - Александр Маркьянов

Александр В. Маркьянов

Период распада

(Третья мировая война)

Часть 1

Опять Восток дымится свежей кровью.

Опять резня. Повсюду вой и плач.

И снова прав пирующий палач.

А жертва предана злословью

Побежденным может считаться лишь тот,

Кто признал себя побежденным

Когда кончается сила сильных

Начинается сила отчаянных

Так было

Так есть

Так будет

О Аллах! Мир окутан страшной мглой.

И война вновь сменяется войной.

Страшный век, век неверия и зла.

О Аллах, лишь в джихаде жизнь ясна!

На земле есть святыня — божий храм,

О Аллах, дай его увидеть нам.

Ведь сейчас там собрались силы зла,

Об одном молим мы теперь Тебя,

Об одном молим мы теперь Тебя:

Иерусалим, Иерусалим!

Иерусалим, Иерусалим!

О Аллах, мы живем тем самым днем.

Днем, когда к одному к Тебе придем.

Жизни путь пусть закончится для нас

Лишь тогда, когда будет взят Аль-Акс!

Этот храм будет взят и зло уйдет,

Солнца диск на закате вдруг взойдет.

И огонь вдруг низвергнут небеса,

Божий храм озарит пророк Иса!

Мы тебя освободим,

Богу души отдадим,

Взор к Аллаху обратим,

Будет наш Иерусалим!

Горы пепла и огня,

В храм войдут Твои войска,

Ты молитвам их внемли,

Души в вечность забери!

О Аллах, дай нам истину понять,

В трудный час дай нам силы устоять.

В мире сем — искуситель сатана,

Лишь джихад, лишь джихад, и жизнь ясна!

Впереди ждут жестокие бои,

Впереди ждут даджаловы полки.

И в огне будет долго мир пылать,

О Аллах, будут все к Тебе взывать!

О Аллах, будут все к Тебе взывать!

Иерусалим, Иерусалим!

Иерусалим, Иерусалим!

О Аллах, Ты возвысил этот храм,

Божий дар здесь пророкам многим дан.

Здесь исток обетованной земли,

Но сейчас здесь приют нашли враги!

Недалек день, когда к тебе придем,

Черный флаг мы над храмом вознесем!

В этот день ты к Всевышнему взывай,

Пусть Аль-Акс станет нам дорогой в рай!

Пусть Аль-Акс станет нам дорогой в рай!

Мы тебя освободим,

Богу души отдадим,

Взор к Аллаху обратим,

Будет наш Иерусалим!

Горы пепла и огня,

В храм войдут Твои войска,

Ты молитвам их внемли,

Души в вечность забери!

На земле есть святыня — божий храм,

О Аллах, дай его увидеть нам.

Ведь сейчас там собрались силы зла,

Об одном молим мы сейчас Тебя:

Этот храм будет взят и зло уйдет,

Солнца диск на закате вдруг взойдет.

И огонь вдруг низвергнут небеса,

Божий храм озарит пророк Иса!

Мы тебя освободим,

Богу души отдадим,

Взор к Аллаху обратим,

Будет наш Иерусалим!

Горы пепла и огня,

В храм войдут Твои войска,

Ты молитвам их внемли,

Души в вечность забери!

Предисловие

Сейчас, после бед и мучений мирового кризиса, который то и дело прорывается рецидивами — как выбросы лавы из-под только-только схватившейся каменной корки — мы все чаще оглядываемся назад. Пытаемся вспомнить, когда же нам было хорошо в этом мире. Пытаемся поднять парус воспоминаний и уплыть в те времена на утлой, уже давшей обильную течь лодке иллюзий…

Девяностые…

Кто-то и впрямь вспоминает те годы, как десятилетие прогресса. Десятилетие роста. Десятилетие относительного мирового покоя.

Трудно представить себе большее заблуждение.

Начали распадаться державы, в том числе великие — Союз советских социалистических республик. Начала распадаться система безопасности, система сдержек и противовесов, не дававшая прорваться наружу настоящей беде. Многие считали, что настоящая беда — это танки на улицах Праги в шестьдесят восьмом и не знали, что настоящая — это бомбардировщики НАТО над Белградом в девяносто девятом. Да и это так, не беда — это полбеды. Настоящей беды еще не было.

Тогда, освободившись от старого мира, от гнетущих к земле оков, люди начали разбрасывать камни. Много, очень много камней. Почему то всем показалось, что наступает эра всеобщего благоденствия — а потому большие и сильные государства не нужны, они должны вымереть как мастодонты, уступив место маленьким, где все свои и в которых не надо мириться с соседом, который не такой как ты. Начался новый исторический период — период распада.

Сейчас, на пороге новых, невиданно страшных времен — нам в спину летят, летят камни, брошенные в девяностые. Летят, стараясь больнее ударить нас, столкнуть в пропасть, откуда нет возврата.

Автор предупреждает: все события, факты, названия лиц и организаций, намерения, действия и поступки полностью вымышлены автором, даже если они и совпадают с реальными названиями и именами. Возможные совпадения — не более чем случайность.

15 мая 2014 года

База-8 ВВС Израиля

Эскадрилья 69

Подполковник ВВС Израиля Йеремия Эгец

Все пошло не так еще с утра.

Опоздал Давид. Проклятый мальчишка, пацан, так и не повзрослевший за все время службы, он опять опоздал. В ВВС Израиля были довольно демократичные порядки: сама страна была маленькой, этакий прямоугольник пятьсот километров в длину, пятьдесят в ширину. До самого отдаленного уголка Израиля можно было добраться на машине за пару часов. А потому, если не объявлялось казарменное положение — летчики уходили на ночь домой, не оставались в казармах. Давид снимал комнату в Тель-Аливе, он был из богатой семьи и мог позволить себе такую роскошь. На ночь он просто уезжал на своей проклятой Ямахе в город, и большее количество ночей проводил отнюдь не дома. А потом появлялся на базе не вовремя, да еще и снулый как полежавшая на жаре рыба. Всю первую половину дня он шлялся по базе как неприкаянный, пил литрами кофе и пытался прийти в себя. Только после обеда от него можно было чего-то добиться. И это — офицер ВВС страны!

Вообще то, подполковник давно бы выкинул его из эскадрильи, если бы не одно «но». Когда они проходили переподготовку на Раамы,[1] из всех из них только Давид получил высший балл от инструкторов ВВС США. Со своей машиной он мог делать в воздухе все что угодно, она буквально танцевала — и ведь это был не легкий Кфир, на котором и сам подполковник кому угодно дал бы фору. Это был тяжелый, двухдвигательный истребитель-бомбардировщик, берущий до одиннадцати тонн боевой нагрузки, с очень мощными двигателями и хорошими скоростными характеристиками — но посредственной управляемостью. Сам подполковник знал, что такое настоящая управляемость — еще желторотым пацаном он сражался на Кфире с летчиками сирийских ВВС, по какому-то странному стечению обстоятельств в эфире говорящими на том же языке, на котором говорил его механик, совершивший алию[2] несколько лет назад. В тех жестоких боях над пустыней они сначала сражались на собственных Кфирах — машинах немного устаревших, но сделанных по схеме «утка» на базе французского Миража и имеющих потрясающую скорость разворота. Пересев из-за потерь на F16, новые американские «летающие гробы» в первом же вылете только их эскадрилья потеряла двоих. Да, подполковник знал, что такое маневренность, что такое хороший самолет и что такое хороший летчик. Потому то и терпел этого раздолбая Давида, воздушного кудесника из Хеврона. Но как-то наказать все равно надо.

— Песах… — мрачно сказал он, смотря на мгновенно втянувшего голову в плечи штурмана-оператора второго экипажа — где твой пилот? Я не вижу его.

— Ну…

— Без «ну». Ты один сегодня летать будешь? А?

— Вообще-то он звонил и говорил, что немного задержится.

— Немного? — подполковник глянул на часы, старые чешские летные часы «Прим Тигер», оставшиеся от отца еще со второй мировой — он уже два часа как должен сидеть здесь, в комнате инструктажа. Два часа — это, по-твоему, немного? Сколько пролетит наш самолет с полной загрузкой за два часа?

— Так далеко, что без дозаправки грохнется! — лихо ответил кто-то

— Вот именно. Так далеко, что без дозаправки и в самом деле — того… Может, и наш Давид забыл дозаправиться? А?

— Скорее это он кого-то крепко дозаправил ночью… — пошутил кто-то, и наткнулся на взгляд подполковника, яснее ясного говорящий, что ему не до шуток.

— Звони ему на сотовый. Я хочу видеть его здесь не далее чем через полчаса. Звони немедленно, Песах.

Истошный вой Ямахи — на ней стояли прямоточные глушители, издававшие примерно такие же звуки, какие издают грешники в аду — возвестил всех о том, что виновник переполоха изволил-таки прибыть на базу.