Книга судеб Российской Федерации - Владимир Фильчаков

Фильчаков Владимир

Книга судеб Российской Федерации

Пивная "Ячменный колос" славилась тем, что в ней все было "по-советски": неуютно как на вокзале, грязно как в хлеву, пахло дешевым пивом, селедкой холодного копчения и сырым луком. В зале стояло с десяток высоких столиков, уставленных пивными кружками, усыпанных рыбьими костями и облепленных посетителями как мухами. Столики освещались дневным светом сквозь давно не мытые стекла высоких окон. За стойкой властвовала Петровна, дородная женщина лет сорока пяти, хмурая и неприветливая, в грязном халате, именуемом "белый" и в грязном колпаке того же цвета. Она немилосердно не доливала пиво, заполняя кружки пеной, швыряла сдачу как подачку и бубнила себе под нос что-то неприветливое. Еще совсем недавно здесь вовсю разбавляли пиво водой, и только визит какой-то комиссии положил этому конец. Заходили сюда конченые алкоголики, бродяги, студенты, спившиеся интеллигенты и другие личности, коих государство наше поставило в самый низ социальной лестницы.

За столиками можно было наслушаться высокоученых бесед на вполне отвлеченные темы, споров о политике (здесь в два счета могли объяснить, почему нынешний президент плох для современной России), о гастрономии, о вкусной и здоровой пище и много-много других поучительных разговоров. Но оживленно в пивной становилось только через час после открытия, пока же собеседники вяло переговаривались, накачиваясь пивом. Среди прочих посетителей выделялся коренастый молодой человек, черный, бородатый, с длинными кудрявыми волосами, в кожаной курточке и линялых джинсах. Рядом с ним тянули пиво два бомжа затрапезного вида. Молодой человек явно кого-то ждал, поглядывал грозно, и бомжи не решались вступать в беседу.

И вот дверь открылась, и в пивную вошел низкорослый мужчина лет тридцати, бесцветный, непримечательный. Посмотришь на такого, отвернешься, и не сможешь вспомнить - ни каков он из себя, ни во что одет, ни что написано у него на лице. Он вошел бы совершенно незаметно, если бы черный молодой человек не начал махать руками и кричать: "Петя, Петя!" Петя заметил его, кивнул головой, подошел к стойке, подождал, пока Петровна наполнила пеной две кружки, и присоединился к приятелю. Бомжи с готовностью потеснились, с любопытством поглядывая на новенького.

- Ты здесь? - отрывисто произнес Петя, пожимая приятелю руку. - Давно?

- С открытия. Тебя жду.

- Да вот, прикинь, - Петя отхлебнул пива, поморщился. - До сих пор не выплатили гонорар за январскую статью.

Он заметил исступленно любопытные глаза одного из бомжей и отвернулся.

- Это про проституток-то? - спросил молодой человек.

- Да нет, - Петя поморщился. - Про проституток другая. За ту я получил, да и в другой газете совсем. Это про депутата одного.

- Компромат? - ахнул приятель.

- Ты что, родной, я компроматами не занимаюсь, это Витька Голубев, по его части. Легкий пиар, ненавязчиво так. Нет, ну обещали же!

Он стукнул кулаком по столу, кружки подпрыгнули и зазвенели. Бомжи глядели уважительно.

- Слушай, Леха, я на мели совсем, - принужденно произнес Петя, кося глазами. - Подкинул бы сотенку взаймы, а?

- Да не вопрос, старик, - Леха полез за бумажником, и на глазах у изумленных бомжей передал приятелю стодолларовую бумажку, которую тот тут же спрятал.

- Спасибо, дружище, - сказал Петр, конфузясь. - Я как только, так сразу.

Возникла неловкая пауза. Кто из нас не знает, каково это - просить взаймы, а также каково давать взаймы - оба чувствуют себя не в своей тарелке. Паузу неожиданно прервал маленький бомж с испитым лицом, носящем следы интеллекта:

- Я извиняюсь, молодые люди, - сказал он смущенно. - Можно вопрос?

- Ну? - хором отозвались приятели.

- Вот вы сто баксов ему заняли, извиняюсь, не знаю имени-отчества... - бродяга замолчал, ожидая, что ему представятся, но Алексей не назвал себя, и бродяга продолжал: - Это ж какие деньжищи! Мне бы на месяц хватило!

- Брось, отец! - брезгливо поморщился Алексей. - Это ты сейчас так говоришь, а получи сто баксов, пропьешь в три дня.

- Ну уж, в три дня! - засомневался бомж. Его товарищ тоже с сомнением покачал головой. - Но у меня не об этом вопрос. Вот для вас сто баксов, как в ранешние времена пятерка - занял приятелю до получки, и не страшно. А сколько пива можно было откушать на эту пятерку! Я к тому, что на сто долларов-то пива можно и поболе выпить. А? Да не здесь, а в хорошем баре. Я к тому - почему вы здесь?

- Нравится нам тут, отец, - ответил Алексей. - Не спрашивай - чем, объяснить не могу. Как-то здесь... располагает. Да и дешево. А сто баксов, они на другое пригодятся. Ты вот что, батя. У нас тут с товарищем дело, нам обговорить надо. Ты слушать слушай, только не мешай. Лады?

- Какой разговор! - бродяга всплеснул руками. - Какой разговор. Мы понимаем, что ж, не люди, что ль?

- Есть новостюшка одна, - сказал Алексей Петру. - У телецентра пикетик странный образовался. Стоят молча, с плакатами. У одного мегафон, он иногда речевки выкрикивает, но редко. Мент там у них для охраны. По всему - пикет санкционирован властями. Чинно, благородно.

- Что за плакаты? - заинтересовался Петр.

- Да дурдом какой-то! - Алексей смущенно почесал голову. - Перестаньте делать из нас идиотов. Это про телевидение, что ли?

- Интересно, интересно, - проговорил Петр. - Когда появились?

- Да сегодня только. Наши уж спускались, брали интервью. Сегодня в новостях сюжет будет, если выпускающий не выкинет ради чего-то стоящего.

- Вот что, отцы, - Петр повернулся к бомжам. - Вы бы отошли, а? Нам обговорить надо без свидетелей.

- Ну что мы, не понимаем, что ли! - бродяги ретировались, прихватив среди своих пустых кружек полную кружку Петра.

Тот не заметил.

- Знаю я этих грязнуль, - прошептал он Алексею. - Слушают, слушают, что по пивнушкам говорят, да несут в ФСБ. Или ментам. Это ты хорошую идейку подбросил. Репортаж изнутри. Что за акция, кто за ней стоит, кто финансирует. Статья получится что надо. Спасибо, друг. За мной должок.

- Свои, сочтемся, - довольно пробубнил Алексей, пряча глаза в кружке. - А ты что же, внедряться будешь?

- Ну да. Морду тяпкой, плакат какой-никакой намалюю вечером, и вперед. Что твои? Вышли, побазарили, поснимали, скажут пару слов в эфире - ни уму, ни сердцу. А я всю подноготную раскопаю. Только мне поглядеть на них надобно. Издалека, чтобы мордой не мелькать. Поехали?

Они вышли из пивной. На их место тут же стянулись знакомые нам бомжи, быстро слили остатки пива в свои кружки, и, довольные, остались допивать.

На площадке перед телевизионным центром стояли семь человек. В руках у них были самодельные плакаты из толстого ватмана. Маленький старичок в проволочных очках и с куцей бородкой, одетый в поношенный плащ мышиного цвета и мятую фетровую шляпу держал лист, на котором было написано: "Долой дьявольские сериалы!" Старичок поминутно шмыгал носом и сморкался в грязный платок неопределенного цвета. При этом он ставил лист на тротуар, от чего низ листа сделался черным от грязи. Другой старичок... Нет, этого старичком назвать никак было нельзя. Старик. Высокий, статный, широкий, с орлиным носом, одет хорошо, почти дорого. На нем была мягкая куртка явно не китайского происхождения, безукоризненно отглаженные брюки и ботинки на толстой рифленой подошве. Голову венчала шляпа пирожком. Эта шляпа портила впечатление. Все бы хорошо - вальяжный господин около семидесяти лет, в здравом уме и твердой памяти, с плакатом, призывающим телевидение не делать из нас идиотов, но... несолидная шляпа придавала старику несколько легкомысленный вид. Однако взгляд старика был твердым, даже жестким, он поглядывал на прохожих с этакой даже удалью, мол, мне палец в рот не клади, хоть я и пенсионер.