Книга судеб Российской Федерации - Владимир Фильчаков

- А если я... откажусь?

- Да ради Бога! Сколько угодно. Отказывайся! Никто не неволит. Только разве ты не понял? Твоего согласия не тре-бу-ет-ся! И подписки мы не берем, чтобы тебя на крючке держать. Это методы спецслужб, мы так грубо не работаем.

- Да кто ж вы такие?!

- А никто, - засмеялась Антоновна. - Мы себя называем Орденом. Просто - Орден. Без затей.

- Так значит, это у вас вся власть? Значит, это вы во всем виноваты?

- В чем, Петруша? Разве только в том, что в шестьдесят втором году не дали войну ядерную начать?

- Ага, сначала до кризиса довели, а потом не дали. Хороши!

- Ну, парень, не тебе судить, да. Хороши ли, плохи, а мир до сих пор цел. Да, тогда мы так тесно с американским Орденом сотрудничали... Гм-гм! Не в этом дело. Ладно. То, что тебе полагается по штату знать, я тебе рассказала. Сейчас я уйду, а тебя программировать будут. Не бойся, это не больно, гы-гы.

И Антоновна вышла, притворив за собой дверь. Петр подскочил, подергал ручку. Дверь была крепко заперта. Он понажимал кнопки на пульте, выдвинул кровать и улегся, не раздеваясь. Лицо у него при этом было крепко задумчивое.

Петр Скорохлебов был корреспондентом уже давно. Он начинал еще в советские времена, когда можно было писать только о надоях, центнерах, трудовых успехах и всеобщем энтузиазме. Перед началом перестройки ему было двенадцать лет, он пописывал в школьную стенгазету и учителя находили, что у него весьма бойкое перо. Первая заметка в городской газете появилась почти одновременно с приходом к власти Михаила Горбачева. В заметке говорилось о нерадивых строителях, каким-то непонятным образом установивших в одной из квартир унитаз, который вместо низвержения отходов жизнедеятельности в канализацию извергал их на пол. Заметка была написана в юмористическом ключе и при прочтении вызывала животный смех. Ответственный секретарь газеты очень хвалил Петю, предрекал ему большое журналистское будущее, лавры, почет и уважение. Петя воспрял духом. Следующая заметка произвела фурор. Это была стилизация под детектив, в котором герои (все те же строители) построили переход между двумя зданиями и промахнулись на три метра. Детектив заключался в поисках виновных, которыми, как водится, не желал быть никто.

Когда перестройка грянула во всю свою разрушительную мощь, Петя закончил школу и поступил на факультет журналистики университета, который закончил, имея связи уже во многих центральных газетах. Как-то не вышло устроиться на постоянную работу, да и не было особого желания, и Петя стал корреспондентом на подхвате.

Рассвет капитализма Петя встретил с радостью. Писать можно было о чем угодно. Свобода слова - это было прекрасно. Но недолго. Очень скоро Петя почувствовал, что определенного рода материалы в газетах не берут, а если и берут, то платят и кладут под сукно. Свобода слова как-то быстро кончилась, хотя и декларировалась вовсю. Написать, например, что президент пил как бочка, было нельзя, хотя все это знали. Оказалось, что телефонное право никто не отменял, да и не хотел отменять. Журналистское перо было заказным, как везде и во все времена. Петя недолго горевал о кончине свободы слова. Он приспособился, и поставлял редакторам то, что они от него хотели. Поэтому свой кусок хлеба с маслом, а иногда и с икрой, он имел, и был доволен.

Был в его биографии неудачный эксперимент с женитьбой. Любовь прилетела, задела крылом, подняла на недосягаемую высоту и уронила. Пресловутая теща, так славно воспетая в анекдотах, отравила Петру жизнь за поразительно короткий срок - месяца за четыре. Она совала нос всюду, вплоть до ящика с грязным бельем. Она приходила, ворчала на зятя, преимущественно за то, что он нигде не работает, сидит на шее у жены и вообще - лоботряс, болван и никчемный человечишко. Самое печальное в этой истории было то, что Лиза, жена, Петю любила. Однако противостоять своей маме не смогла. Развод произошел к обоюдной радости сторон, не считая Лизы, которая в этой истории потеряла больше всех. Этот факт дал теще моральное право терроризировать бывшего зятя и после развода, до тех пор, пока Петя не вспылил и не послал ее по-русски, грубо и громко.

Больше жениться Петя не желал, ему было и так хорошо. Никто больше не ущемлял его свободу, не совал нос в его дела и не попрекал отсутствием постоянной работы. В его жизни были еще женщины, но он прогонял их сразу, как только понимал, что они положили на него глаз как на потенциального мужа.

Мы уже упоминали о том, что Петя был совершенно непримечателен внешне. Невыразительное лицо без особых примет, тусклые глаза, невысокий рост, неброская манера одеваться, все это делали Петра незаметным. На него не обращали внимания, когда он куда-то входил, и не замечали, когда выходил. Однако это не мешало ему приводить в квартиру одну подружку за другой. Вот парадокс личной жизни! Иной статен, красив, ярок, и мучается от недостатка женского внимания, а другой, такой как Петя, снимает все сливки. Дело в том, что Петя был необычайно обаятелен. Ему не нужно было мучительно думать, что бы такого умного сказать в обществе. И если его не замечали, то это были незнакомые ему люди. Среди знакомых же он пользовался неослабевающей популярностью.

С некоторых пор Петя заметил, что у него появилась какое-то странное чувство. Будто ему сделали операцию на груди, и, по рассеянности, забыли внутри какой-то предмет вроде хирургического зажима. Зажим лежал себе, вроде бы физического беспокойства не причинял, однако же, чувствовался. Если бы он был слева, то можно было сказать, что это сердце щемит, но в том-то и дело, что предмет находился справа, и это не поддавалось объяснению.

Вскоре случилась странная история, после которой Петя убедился, что с ним что-то не так. Он часто встречался с Алексеем Зубовничим, приятелем, с которым познакомился на какой-то вечеринке, и близко сошелся. Алексей давал ему кое-какую информацию. Слухи, намеки, витающие в разговорах, события, по какой-то причине прошедшие мимо Петра, всего этого у Алексея было в избытке. Иногда Петр оказывал подобную услугу Алексею. Они занимали друг у друга деньги, словом, были почти друзьями. Неизвестно как получилось, но встречались они всегда в пивной "Ячменный колос", несмотря на то, что там было грязно, посетители были с самого дна жизни, а пиво - самое дешевое.

В этот раз говорили ни о чем, Петр был рассеян, думал о своем, только поддакивал, чтобы не дать разговору утихнуть. Алексей не мог порадовать приятеля никакими сведениями, они уже собрались уходить, как вдруг Алексей сказал несколько слов, от которых у Петра вдруг закружилась голова, сердце испуганно забилось, он задышал часто-часто.