Тревожные будни - Стефан Антонович Захаров

С. Захаров

Тревожные будни

Повесть

I

Шел 1919 год...

Дивизия покидала город, и на сердце у Каменцева было тяжело.

Эх, яблочка,

Да на заказ она!

Выступает во поход

Дивизия Азина... —

пели бойцы проходящих мимо него рот.

Позавчера Каменцева срочно вызвал комиссар дивизии и сказал:

— С сегодняшнего дня поступаете в распоряжение местного ревкома... Вы где возглавляли милицию сразу после Октябрьской революции?

— В Бердюгинске, товарищ комиссар, — несколько растерянно ответил Каменцев.

— Колчак бежит в Сибирь, но к Москве с юга рвется Деникин. Дивизию перебрасывают на Южный фронт... А вы назначены начальником местной милиции. Нас просили об этом товарищи из ревкома.

— Товарищ комиссар, я давно служу в политотделе, и теперь... Теперь, когда дивизия идет бить Деникина, я должен в незнакомом городе с неизвестными мне товарищами...

— Не думайте плохо о здешних товарищах, — прервал Каменцева комиссар. — То, что вас назначают начальником милиции, считайте приказом партии.

— Есть! — четко произнес Каменцев...

Но тем не менее когда дивизия, освободительница города, уходила под звуки боевого марша в сторону Московского тракта, Каменцев не один раз вздохнул. Политотдел дивизии давно стал его второй семьей. В политотделе все было близко и знакомо. А сейчас опять нужно браться за хлопотливое милицейское дело...

По вечерам в городе жутко завывал осенний ветер. Противно хлопали непривязанные ставни в окнах домов, владельцы которых бежали с отступающими колчаковцами. Ночами царила непробиваемая темнота: электроэнергии не хватало. И вооруженная наганами и обрезами, словно тараканы, вылезала из щелей всякая шпана и недобитая белогвардейщина.

— Коммунизм мы не так скоро построим, поэтому нашей стране без милиции еще нельзя, — сказали Каменцеву в ревкоме. — Борьба и в глубоком тылу предстоит не на жизнь, а на смерть...

...Каждый, кто получал из рук Каменцева милицейское удостоверение, давал и подписывал торжественное обещание:

«1. Я, сын трудового народа, гражданин Советской республики, принимаю на себя звание милиционера Рабоче-Крестьянской Милиции.

2. Перед лицом трудящихся классов России и всего мира обязуюсь носить это звание с честью, добросовестно изучить дело милиции и как зеницу ока охранять народное имущество от порчи и расхищения.

3. Обязуюсь строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы начальников, поставленных Властью Рабоче-Крестьянского Правительства.

4. Если по злому умыслу отступлю от этого торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение и да покарает меня рука революционного закона...»

— С душой придумано, — сказал Каменцеву широкоплечий высокий человек, одетый в кавалерийскую шинель, выводя с достоинством под торжественным обещанием свою подпись «Никифоров».

Каменцев, ставший теперь, в 1921 году, уже начальником губернской милиции, глядя на Никифорова, невольно улыбнулся. Была в Никифорове какая-то скрытая сила, которую Каменцев не мог объяснить, но которая располагала к доверию и вселяла чувство надежности в каждого, кто оказывался с ним рядом.

...А через три дня Никифоров и еще несколько милиционеров, маскируясь, осторожно приближались к полуразрушенной землянке на северной окраине города. Там засели бандиты во главе с бывшим семинаристом Самарием.

Из землянки раздались выстрелы. Милиционеры прыгнули в канаву. Но бандиты больше не стреляли, а начали орать, что намерены сдаваться.

Сам Самарий с поднятыми руками выполз из землянки, за ним показался другой бандит, за вторым — третий. Когда со страдальческими лицами они приблизились к милиционерам, то Самарий, дико взвизгнув, кинулся на Никифорова. Но тот, казалось, этого только и ждал, и семинарист, запнувшись о подставленную ногу, полетел на дно канавы.

Хитрость бандитам не удалась. Они думали разоружить милиционеров, но сами попали впросак... Вечером Каменцев благодарил Никифорова и его товарищей за удачное задержание банды Самария.

После ряда успешно завершенных операций стал Никифоров начальником уголовного розыска.

— Почему именно я? — только и спросил он, когда узнал о назначении.

— Видимо, по тому же самому, почему я начальник губмилиции, — последовал ответ Каменцева. — Оба мы с тобой коммунисты... Начинать, к сожалению, придется с пустого места. Пока у нас есть лишь нормативный акт Народного комиссариата внутренних дел — «Положение о следственно-розыскной милиции»... Постарайся обойтись без услуг бывших чинов сыскного отделения... Да, вчера я был на общем собрании завода «Металлист». Рабочие бурно критиковали нас за то, что в городе до сих пор много разной нечисти. И почти все рабочие вызвались добровольно принять участие в облаве, которую мы успешно провели ночью... Но облава есть облава, операция массовая. А тебе, Валерий, предстоит начинать непосредственно розыскную работу по выявлению преступников. Это гораздо труднее.

— Понятно! — стараясь не показать волнения, только и произнес Никифоров.

II

Прошло полтора года... В одно из вьюжных февральских воскресений в клубе бывшей Макаровской царило необычное оживление. Готовились к вечеру-спайке сотрудников уголовного розыска с рабочими этой текстильной фабрики, где комсомольцы отличались активностью и боевитостью.

Ее приземистые кирпичные корпуса стояли на восточной окраине города, у самого соснового леса. Раньше хозяевами тут были купцы первой гильдии братья Макаровы: Василий и Иван. Кроме текстильной фабрики, владели они еще мельницей на Исетском пруду и многочисленными магазинами по всему Уралу.

В семнадцатом году братьев-купцов под улюлюканье толпы вывезли через главные ворота на тачке. И хоть вернулись они потом с белыми, царство их продолжалось недолго. Правда, на вывеске и во всех документах изгнанные братья поминались до сих пор: официально фабрика звалась бывшая Макаровская...

В недавно выстроенном большом деревянном клубе комсомольцы постарались к вечеру-спайке украсить сцену и зрительный зал флажками, свежими еловыми ветками, плакатами и лозунгами, написанными на кумаче.

«Быть постоянно на посту завоеваний Октябрьской революции — одна из главных задач Рабоче-Крестьянской Милиции!»

«Все, что добыто кровью и жизнями многих тысяч лучших сынов трудовой России, — все это отдается под охрану красному милиционеру!»

«Уральская милиция была, есть и будет верным стражем внутреннего порядка и спокойствия Урала!»

«Дело уголовного розыска в царской России, бывшее в жестоких тисках жандармерии и полиции, не могло достичь той высоты, на которой оно находится в пролетарском государстве!»

Крупно, броско белели буквы на свежем кумаче, слова запоминались. Чтобы найти эти тексты, секретарь комсомольской ячейки Вадим Почуткин выпросил у библиотекаря Фаддея Владимировича ключи от шкафов и просидел