Похищение Афины - Карин Эссекс

Они прибыли в Лион семнадцатого мая и тут же почувствовали, что обстановка стала напряженной. Британия отказалась снять претензии на владение Мальтой на том основании, что французы не оставили ни Нидерландов, ни Германии. Вся Европа считала, что война неизбежна.

— Нам, пожалуй, не следует затягивать наше пребывание в Париже, — предположил Элджин, узнав о том, что британские подданные, оказавшиеся в это время во Франции, находятся под надзором. — Нам наверняка не будет позволено вернуться обратно в Италию. Все, что мы можем сделать, — это терпеливо дожидаться возможности возвратиться домой.

Они заторопились в Париж, стараясь побыстрее оказаться там. Элджин обратился к Талейрану с письменной просьбой подтвердить гарантии своей безопасности и получил ответ, заверявший, что дипломат с семьей может оставаться во Франции сколь угодно долго и что разрешение на выезд будет предоставлено по первой же их просьбе.

Элджин и Мэри прибыли в столицу Франции, изнемогая от усталости, вызванной долгим путешествием. Они остановились в отеле «Ришелье», элегантном особняке из красного гранита, намереваясь отдохнуть двое суток, пока не будут готовы их дорожные паспорта, и затем отправиться в Кале. Первым соотечественником, которого они увидели в отеле, оказалась миссис Дюнде, уроженка Шотландии, которую Мэри знала еще в Эдинбурге.

— Ох, милые вы мои, — запричитала она, целуя Мэри и Элджина в обе щеки. — До чего ж я довольна, что вас вижу, хоть и не понимаю, как это могло случиться. Вам не известны последние события в Париже?

— Что же это за события? — спросил Элджин.

Глаза шотландки расширились, и голос упал до шепота.

— Лорд Элджин, разве вам ничего не известно? Но как же так? Бонапарте, этот разбойник, объявил войну.

— В самом деле? — переспросил Элджин, сохраняя невозмутимость.

— Ну да. Он даже позволил себе кричать на лорда Уитворта! Вызвал английского посла к себе в кабинет, будто по официальному делу, и принялся дерзко браниться. Бонапарте вел себя как человек, который не дает себе воли только в силу необходимости держаться определенных рамок. Он до того повысил голос на бедного лорда Уитворта, что тот, конечно, взорвался! Наш посол уже оставил Францию! Мне известно об этом от американского посла.

— Когда это произошло?

— Каких-то несколько дней назад. — Миссис Дюнде наклонилась к ним ближе и зашептала: — Бонапарте продал половину тамошнего континента — земли, которые они называют Луизиана, — американцам и прикарманил пятнадцать миллионов. И собирается потратить их на войну с нами! Французы захватили всех англичан в возрасте от восемнадцати лет до шестидесяти, и все они стали détenus[58]. Им придется остаться тут, пока Наполеон не отменит приказа. Ох, хвала Господу, что я оставляю этот город вместе с американским послом!

— Détenus? — переспросила, не поняв, Мэри. — Они задержаны?

— Я так и говорю.

Элджин старался собраться с мыслями. Не самое приятное для дипломата получать сведения такого характера от частного лица, разузнавшего их по дружбе с американским послом. Но они в течение долгих дней путешествовали в каком-то рыдване и, конечно, ничего не слыхали об объявлении войны. Мэри ухватилась за рукав мужа, но он успокаивающим жестом потрепал ее по руке.

— Мне неприятно слышать о том, что произошло с вашими английскими друзьями, но, как официальное лицо, я обладаю дипломатическим иммунитетом. А теперь, прошу прощения, но я должен позаботиться о леди Элджин. Она утомлена долгим путешествием.

Когда они последовали за носильщиком в комнаты, Мэри едва дышала от страха.

— Элджин, скажи, нас могут задержать тут?

— Что за чепуха, моя милая. Мне дал слово сам Талейран. А он второй человек во Франции после Наполеона.

Непоколебимая уверенность мужа и собственная слабость после долгого пути помогли Мэри спокойно провести ночь в огромной пуховой постели их номера. Она знала, что скоро им снова придется сниматься с места и отправляться в дорогу, а потому, что бы ни случилось наутро, ей лучше набраться сил за время ночного отдыха. Перед сном Элджин накапал им обоим лауданума, оставленного ему доктором. Свою дозу лекарства он запил большим бокалом французского коньяку.

— Следует по мере возможности пользоваться теми радостями, которые предоставляет нам ситуация, — заявил он жене.

В темноте они лежали в постели, Мэри потеснее прильнула к мужу, прижала ступни к его ногам. Именно в такой позе они провели все ночи своей супружеской жизни, и Мэри казалось, что эта близость гарантирует ей большую безопасность, чем присутствие тысячи янычар, или полицейских, или солдат любой армии мира.

Они забыли накануне задернуть шторы на окнах, и утреннее солнце разбудило Мэри много раньше, чем ей бы хотелось. Едва очнувшись от сна, она услышала стук в дверь, неохотно открыла глаза и увидела, что Элджин уже встал, поскольку на нем был утренний халат. Не успела она сказать и слова, как он уже вышел за дверь гостиничного номера. Мэри быстро вскочила и подбежала к дверям.

— В чем дело? — услышала она голос мужа.

Отвечавший ему мужчина говорил официально, равнодушно и так отрывисто, будто отдавал команду. Она надеялась, что знание французского подвело ее и что она неправильно поняла сказанное этим человеком. Мэри выглянула из комнаты и увидела, что перед ней стоит не посыльный из отеля, а человек в военной форме. Элджин молча прикрыл за ним дверь и обернулся к жене. Выражение его лица было изможденным, этой ночью он спал без маски и не успел надеть ее утром. Жалкий обрубок носа торчал посреди лица, красивые когда-то голубые глаза были обведены темными кругами.

— Приказ от Бонапарта, Мэри, — негромко выговорил он. — Я должен считать себя военнопленным.

Мэри отправила матери письмо с объяснениями, что хоть Элджин и является официально prisonnier de guerre[59] и они вынуждены не покидать Париж, он не заключен под стражу. Более того, задержанию в Париже был придан нарочито светский характер, и подвергнутые ему, наравне с почти полутора тысячами англичан, которым также было запрещено покидать Францию, продолжают проживать в отелях. Дорожные паспорта были конфискованы, и за Элджином установлена слежка. Мэри сообщила матери, что в отеле есть прекрасный сад, где он может каждый день совершать прогулки. В пределах Парижа Элджину разрешается путешествовать сколько угодно, но выезжать за черту города запрещено.

На самом же деле возможность гулять в очаровательном саду Элджина не обрадовала, и настроение его резко ухудшалось по мере того, как время проходило, а разрешения оставить Францию все не поступало.