На первых ролях - Кейт Коскарелли

Но человек предполагает, а Бог располагает, и, как раз когда Челси уже была готова принять судьбоносное решение, машина замерла – стрелка указателя топлива дрожала на нуле.

Отчаявшаяся девушка уткнулась лбом в баранку и простонала:

– Господи, ничего-то я не могу сделать как следует!

Внутренность машины мгновенно раскалилась – жара была невыносимой, и Челси поняла, что, если кто-нибудь не придет на помощь, пустынное солнце быстро поможет ей осуществить то, что не удалось сделать бешеной скорости.

Спасение, однако, явилось минут через двадцать – в облике офицера дорожного патруля, и к тому времени, как появился грузовик станции техобслуживания, чтобы отбуксировать автомобиль на бензоколонку, отчаянное, безрассудное стремление покончить счеты с жизнью исчезло – критический момент миновал.

Девушка направилась на запад, выдержала очередную схватку с дорожной пробкой на перекрестке и, несмотря на то, что рабочий день окончился, решила поехать в мастерскую, побыть в тишине и покое. Она просто не была готова в таком неуравновешенном состоянии вновь оказаться лицом к лицу с трудноуправляемой Банни и умирающей Леверн.

Только часов в семь она уселась за письменный стол, чувствуя себя совершенно подавленной и разбитой. Не стоит винить удачу, судьбу, семью или даже отца ребенка.

Почему, почему их любовь, такая прекрасная, волшебная любовь, принесла столько несчастья и боли?! Сожаление охватило Челси. Из глаз снова медленно закапали слезы, и девушка горько заплакала. Никогда в жизни ей не было так плохо. И теперь уже ничего не будет, как прежде. Другая на месте Челси просто уехала бы куда-нибудь, родила ребенка, отдала в приют или на усыновление. Но только не она. Невозможно решиться на такое! Необходимо работать, содержать мать и бабушку, но не означает ли это потерю места именно потому, что ее семья у всех на виду?! Всю жизнь девушка чувствовала себя словно на сцене в беспощадном свете «юпитеров» и хорошо знала, какой способна пресса устроить скандал: как же, незамужняя дочь Банни Томас родила. Начнутся поиски отца ребенка, и даже у Джонатана Корелла не хватит силы и воли выдерживать подобную грязь. Он будет вынужден уволить ее, чтобы защитить репутацию уважаемой фирмы.

Всего лишь двадцать три года – и уже успела окончательно испоганить свою жизнь! Неудачница! Не сумела даже покончить с собой!

Телефон звонил, но плачущая девушка не брала трубку: будущее представлялось длинной, пыльной, унылой дорогой, по которой она побредет пешком, в одиночестве, изнывая под тяжким бременем, не имея ни сил, ни мужества, не зная, куда идти.

В начале девятого в дверь тихо постучали, но все еще всхлипывающая Челси ничего не слышала. Стук становился все настойчивее; наконец послышался голос Джонатана Корелла:

– Челси, вы тут? Что с вами?

– Уходите, – прорыдала она. – Оставьте меня в покое!

Услышав столь непривычно грубый ответ и поняв, что девушка явно расстроена, попала в беду и нуждается в помощи, Джонатан, после секундного колебания, снова заколотил в дверь.

– Немедленно откройте или я вызову охрану и заставлю их выломать замки! – непререкаемым тоном велел он.

Челси, привыкшая к повиновению, немедленно выполнила приказ и, не глядя на Джонатана, вернулась к столу и снова закрыла лицо руками…

Влетевший в комнату Корелл, увидев, в каком состоянии находится девушка, немедленно устремился к ней.

– Мой Бог, Челси, что случилось? Бабушка умерла? Она покачала головой и снова заплакала.

– Скажите, дорогая, скажите мне, – мягко попросил он. – Может, я сумею помочь.

– Никто мне не поможет, никто, – пробормотала Челси, отворачиваясь от него.

Джонатан сел рядом, положил ладонь на ее руку и сказал:

– Идите сюда, Челси. Самое малое, что я могу для вас сделать – подставить плечо, на котором можно поплакать.

Он, осторожно притянув ее к себе, крепко обнял. Положив голову ему на грудь, девушка продолжала рыдать, но почему-то ей стало так тепло и уютно! Как она нуждалась в любви и сочувствии… И, хотя ничего не было решено, почувствовала себя гораздо лучше.

Когда буря наконец утихла, Джонатан осторожно вытер ее лицо платком и приказал:

– А теперь я хочу, чтобы вы рассказали все, ясно? Может, я действительно окажусь бессилен, но по крайней мере позвольте быть вашим другом и все выслушать, хорошо? Вам сразу станет легче и, поскольку я старше и мудрее, возможно, сумею найти ответы на многие вопросы.

Челси нерешительно, то и дело запинаясь, начала рассказывать об Уилсе, об Эшфорд-Холле, об их встрече, любви и решении пожениться. О письме Маргарет, которая больше не хотела видеть ее женой Уилса, о необходимости работать и заботиться о матери и бабушке. И наконец – о ребенке.

– Знаю, – заключила Челси, – что вы не сможете позволить мне остаться здесь, и все понимаю. Я хотела уволить слуг и переехать на другую квартиру после смерти бабушки, но, видимо, придется сделать это раньше.

Джонатан отодвинулся и одобрительно оглядел Челси.

– Ну, что я говорил? Вы уже начали обдумывать, как решить эту проблему!

– Ох, смотрите, во что я превратила ваш воротничок!

Весь мокрый!

– Чепуха! Слезы прекрасной женщины – все равно что святая вода. Кстати, вы что-нибудь ели сегодня?

– Нет, но нужно ехать домой. Марта будет беспокоиться, если я не появлюсь.

– Позвоните и предупредите, что опоздаете. Мы поужинаем и вместе подумаем, что делать, – тихо, но твердо объявил Джонатан.

– Я… мне придется заплатить ей сверхурочные, – запротестовала Челси.

– Раз придется, ничего не поделаешь, и перестаньте тревожиться насчет денег. Вам нужно думать о более важных вещах. Теперь поговорите с ней, сполосните лицо холодной водой, а я пока позвоню в «Чейзенс» и закажу столик на двоих в укромном уголке.

И менее чем через час они уже сидели в стороне от других обедающих, и Джонатан следил, как Челси рассеянно подносит к губам ложку овощного супа.

Они оставались в ресторане допоздна. Джонатан пытался убедить Челси позвонить Уилсу и даже предложил купить ей билеты на самолет в Англию, чтобы молодые люди смогли выяснить отношения, но Челси ничего не хотела слушать.

– Нет, Джонатан, нет. Пожалуйста, поверьте, это не пустой каприз – есть серьезные причины, по которым я не могу ехать к нему или стать его женой, – решительно отказалась она. – Не спрашивайте, что это за причины.

Девушка не могла без дрожи вспоминать об украшениях матери, страховой компании и подделке драгоценностей.

– Вы твердо уверены? – спросил Джонатан.

– Да.

– Уилс был единственным мужчиной в вашей жизни? Вы не интересовались никем другим из молодых людей?