Изгнанники - Михаил Михеев

Петров задумчиво почесал переносицу и кивнул – только что старый знакомый в очередной раз сумел его удивить, в который уже раз за сегодня, и разведчик не знал пока, нравятся ли ему метаморфозы, которые произошли с капитаном за эти годы, или нет. С одной стороны, Соломин остался прежним в главным, с другой... С другой, произошедшие изменения, прошедшие мимо психологов его конторы, настораживали – определенная степень непросчитанной свободы, появившаяся у капитана, делали его реакции, в некоторых случаях, непредсказуемыми. А может, и наоборот – гусар постепенно уходил, а его место, похоже, занимал холодный и расчетливый циник. Впрочем, они, как всегда, играли на одной стороне, и нареканий к капитану пока не было.

Следующие несколько дней стали для капитана Соломина адом. Это ведь только кажется, что модернизировать корабль просто – даже при наличии четко обговоренного плана, квалифицированных кадров, техники и всех необходимых материалов и оборудования всегда возникает куча мелких вопросов, которые необходимо решать по ходу работ. А еще приходилось выступать арбитром между своими специалистами и инженерами верфей, по-разному думающими о том, что и как надо сделать, а иногда и между своими собственными офицерами – ведь каждый из них приоритетными считал, что его сектор ответственности важнее всех остальных вместе взятых. Пускай не говорил об этом, но думать-то не запретишь, и иногда это выливалось наружу, мешая всему процессу. Словом, какой там отдых – на сон нормальный времени не хватало.

Однако время шло – и все постепенно начало утрясаться. Сложился, наконец, пристойный график работ, перестали спорить подчиненные, механизм ремонта завертелся на полную катушку, и в один прекрасный день, к концу третьей недели, Соломин обнаружил вдруг, что делать ему, в общем-то, нечего. Теперь его присутствие было здесь, в общем-то, не слишком нужным, и капитан решил воспользоваться моментом для того, чтобы спуститься на планету – он не бывал здесь очень давно, со времен бесшабашной молодости, и ему было, что вспомнить. К тому же, он был сейчас, пожалуй, единственным человеком на крейсере, который с момента прибытия не побывал еще на планете. Учитывая же, что корабль с обезьянами, как уже успели прозвать между собой ожидавшееся пополнение, еще не прибыл, можно было позволить себе немного расслабиться.

С ним напросились Джораев, который в последнее время что-то явно скрывал (точнее, думал, что скрывает – Соломин, в свете новых перспектив, присматривался к молодому офицеру, были у него мысли о его более эффективном использовании) и Бьянка. Этой было просто интересно посмотреть, как живут люди на других планетах – ведь кроме своей нищей полудикой родины и Вечного Кипра она ничего не видела. Девушке Соломин почти насильно впихнул одну из своих банковских карт, турист без денег – это печально. К тому же, на карте все равно не хватило бы средств на серьезную глупость.

Снаружи открывался интересный вид на корабль. Больше всего он сейчас напоминал ободранный скелет кита с выпирающими во все стороны внутренностями. Обшивка была во многих местах просто снята – шел монтаж орудийных башен и новых локаторов. Казалось, этот корабль никогда не взлетит, однако Соломин прекрасно знал, что процесс уже подходит к концу, и максимум полторы недели крейсер будет, как новенький. Даже лучше. Усмехнувшись, он вывел бот в космос, после чего круто спикировал прямо в непроглядную черноту лежащей под ногами планеты.

Космодром Черного Новгорода, на который опустился бот, встретил их мрачным, затянутым низкими тучами небом. В эти тучи, казалось, упирались крыши столичных небоскребов на недалеком горизонте – все как всегда на этой планете. Из туч, кстати, не падало ни капли дождя – он здесь вообще шел редко, и тучи, казалось, единственной своей задачей имели придать планете своеобразную мрачную красоту. Под ногами сухо скрипнул песок, который ветер принес на бетонные плиты космодрома и положил тонким, не больше сантиметра, слоем. Оставляя в этом песке нечеткие, быстро исчезающие под легким ветром следы, к трапу лихо подкатила машина таможенников – здесь колесный транспорт был в ходу.

– Здорово, старый черт! – из машины то ли выпрыгнул, то ли вывалился человек огромного роста и богатырских габаритов и бросился к Соломину.

– Костя, ты, что ли? – капитан удивленно уставился на встречающего, и секунду спустя оказался в его медвежьих объятиях.

– Узнал, узнал! А Ганна говорила – забыл! Я как увидел твою фамилию – так сразу и понял, что это ты!

Костя Воропаев был старым знакомым Соломина Когда-то они вместе учились, благо школу Соломин в детстве посещал самую обычную – в Российской империи вообще был только один тип школ – государственные, и на происхождение в них не смотрели. После школы их пути разошлись – один оказался в военном училище, другой – в обычном гражданском институте, однако связь они поддерживали еще довольно долго. В последний раз, кстати, виделись они лет десять назад, вдали от этих мест.

– А ты какими судьбами? – спросил капитан, с трудом вдыхая воздух и осторожно проверяя, целы ли ребра.

– Да нормально все. Работаю здесь, на таможне, начальником смены, потом расскажу, как и что – история это долгая. Ты давай, представляй меня своим спутникам да поехали ко мне – обед ждет!

Три часа спустя, отдав должное вкуснейшему украинскому борщу, который приготовила жена Воропаева, миниатюрная и очень красивая женщина, Соломин так и не смог вырваться из дружеских объятий гостеприимной семьи, не помогли даже клятвенные обещания, что к вечеру обязательно вернется. Если честно, ему просто хотелось побродить по городу и хоть немного побыть в одиночестве, однако пришлось перенести это мероприятие на завтра. Бьянка вовремя смылась, такси отвезло ее в город, а капитан и Джораев застряли надолго – отдали должное домашнему самогону и выслушали занимательную историю о том, как занесло сюда Воропаева. О, это была эпическая история, полная подвигов и приключений, хотя, если выбросить всю шелуху, на которую щедр был язык таможенника, то все сводилось к одной фразе: приехал в гости к родственникам и как-то незаметно прижился. Ганна, слушая мужа, лишь улыбалась да вставляла порой ехидные комментарии, еще больше распалявшие здоровяка. Когда рассказ дошел до момента, когда Воропаев в одиночку перестрелял два десятка контрабандистов, Соломин и сам не удержался от скептического хмыканья. Нет, он поверил бы, если бы Воропаев сказал, что передушил их всех голыми руками – здоровья у него на такой подвиг, безусловно, хватило бы, но чтобы из бластера, которым Константин никогда толком не владел... Хорошо хоть, рассказчик не уловил настроения капитана, а то обиделся бы.