Купеческая дочь замуж не желает (СИ) - Шах Ольга

В кабинет постучался и зашёл Тимей.

— Господин барон, все материалы на мельницу привезли, завтра приступаем к ремонту, в течении седьмицы все сделаем. До первого зерна все будет готово. Дальние поля я проехал, там ещё зерно неспелое, рано убирать, а вот на полях в долине, как раз через неделю — другую будет самый раз.

Шефир удовлетворённо кивнул головой. Хорошо, хоть тут дела идут своим чередом.

— А что у нас нынче с урожаем в садах? Что будем делать — просто закладывать на хранение, продать весь урожай купцам или самим что — то делать из фруктов? Как думаешь, Тимей?

Управляющий степенно ответил:

— Так продать все сразу несложно, но сейчас и цены хорошей не дадут, у всех урожаи. А вот если придержать, когда на рынках мало будет фруктов, то и цены будут другие. А и переработать тоже можно, сушить фрукты и потом продавать сухофрукты, варить варенья и продавать. Так что, может, не стоит пока торопиться с продажей? Лучше начнем сами перерабатывать их? Сейчас, когда вы уволили старую экономку, новая экономка хорошо работает и наших баб из дворни крепко держит, так что должно получиться. А вы завтра тоже в Арнику едете вместе с Нессирами?

— Пока не знаю, вот весточка была от лэра Лайона, что он точно едет, а леди Маринелла вроде бы дома остаётся, у нее какие — то вопросы по строительству дороги появились.

— Я тогда пойду, господин барон? У меня ещё есть дела сегодня.

Тимей ушел, а Иртэн все смотрел ему вслед и размышлял. Последние несколько дней Тимей стал какой — то нервный, несколько раз отвечал невпопад, часто задумывался, вздрагивал, когда к нему обращались неожиданно. И если ранее он все время только и рассказывал о том, как он желает жениться на соседке, Маринелле Нессир, то сейчас он ни слова о ней не говорил. И это настораживало Иртэна.

Интуиция просто вопила, что это неспроста, надо бы понаблюдать за своим управляющим и не дать ему совершить какую-нибудь глупость. Решив так, барон успокоился и вновь сел за свои бумаги, тем не менее, поглядывая периодически в окно на двор усадьбы, где мелькал Тимей в разных углах двора.

МАРИНА.

Отец с Димаром уехали рано, им ещё надо заехать за дядей Майроном. Потом они поедут в Арнику. А я сегодня остаюсь в поместье. Кроме обычных дел по дому у меня ещё запланирована поездка на дорогу. Дорожники подошли почти вплотную к повороту основной дороги на усадьбу барона Шефира. Надо бы тоже подготовить и этот участок дороги, там не слишком большой отрезок.

А пока ещё раз пройтись по всем службам и стройкам. Все было в нормальном рабочем режиме — строилось, росло, хрюкало и кукарекало. Кстати, прошел первый отел тех телок, которых я купила ранней весной в столице. Удойность молодых коров была значительно выше, чем у местных пород. Что — то коптилось, варилось, сушилось, закрывалось по банкам, закладывалось по хранилищам на зимнее хранение. Нормальная рабочая суета.

Проведала свою розу. Ещё в начале лета я укоренила два черенка и теперь это были два небольших, весёлых кустика. Один я обещала тете Дарти, скоро надо будет его выкопать и увезти к ней в оранжерею. А мой основной куст розы был шикарным, высоким, с крепкими, гибкими стеблями, на которых гордо красовались крупные цветы и бутоны.

Ни одного опавшего лепестка розы не лежало на земле — за этим строго следила Надиша, все отцветшие лепестки роз ею бережно собирались и уносились в лабораторию для изготовления парфюмерной и косметической продукции. Вот заодно и проведаю лабораторию. Спустилась вниз. Там уже приступали к работе Надиша и ее помощница, никак не могу запомнить ее имя. Тихая, стеснительная девушка, но работает очень аккуратно и точно, а для соблюдения рецептуры это важно.

У девушек тоже все шло по графику — варились лосьоны и кремы, фасовались новые спиртовые духи, составлялись новые композиции для твердых и масляных духов. Я записала ещё несколько рецептов, которые вспомнила недавно, выбрала для себя новые спиртовые духи. Очень люблю с ароматом жасмина. Попробовала составить несколько новых композиций женских и мужских духов, один аромат не понравился, от этого рецепта решили отказаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пообедав немного пораньше, мы с Тарином двинулись на строительство дороги. По хорошей дороге, да верхом весь путь занял от силы часа полтора. Тем более со своей лошадкой Морковкой, так ее прозвали за страстную любовь к этому корнеплоду, мы нашли общий язык и она начала передвигаться бодрой рысью.

Раньше, чувствуя мою неуверенность, как всадницы, она просто лениво телепалась, не считая нужным утруждать себя быстрым передвижением. Пока я занималась разбитым отрезком дороги, Тарин, как обычно, двинулся в придорожные кусты. Он всегда охотился, пока я занималась своим делом, но при этом всегда держа меня в пределах видимости.

Так и сегодня. Я уже практически закончила работу, осталось только проверить магическим зрением, то есть, зажмурив глаза и впав в лёгкий транс, все ли правильно получилось. Как вдруг Морковка заволновалась, запрядала ушами, затанцевала на месте. Я уже собралась натянуть поводья и успокоить лошадку, как что — то вдруг щелкнуло, коротко свистнуло прямо возле меня, и Морковка резко сорвалась в галоп.

Я только успела вцепиться в луку седла обеими руками, выпавшие поводья болтались по сторонам, и я боялась, что лошадь споткнется об них. Нет, эта ненормальная лошадь ни с того, ни с сего, вдруг решила, что ей не нужно скакать по ровной дороге, а резко свернула в лес, растущий с одной стороны дороги, и помчалась среди деревьев, не разбирая пути.

Я пригнулась как можно ниже, пытаясь дотянуться до поводьев и боясь при этом удариться головой о какую-нибудь низко растущую ветку. Вот вроде бы какая — то прогалина появилась между деревьев, и Морковка замедлила свой бег. Только я обрадовалась окончанию приключения, как внезапно, почти возле самых копыт Морковки, из куста выскочил ошалелый заяц и метнулся в сторону. Лошадь шарахнулась в другую, я успела увидеть краем глаза какую — то тень, болезненный удар в затылок и наступила темнота и тишина. Я уже не видела своего падения и убегающей в сторону дороги Морковки.

Глава шестьдесят шестая

Чем меньше у нас мыслей, тем охотнее мы ими делимся.

Цаль Меламед

Мужчина обращается к продавщице:

— Пожалуйста, бюстгальтер 58-го размера. 

— Что вы, такого размера нет. 

— Как нет, я своей кепкой мерил, как раз.

Жизнь — хитрая штука: как только у тебя в руках оказываются все карты, она вдруг начинает играть в шахматы.

Темнота не рассеивалась, а как — то серела перед глазами, но я все равно пока ничего не видела. В голове стоял гул, перемежающийся резкими прострелами острой боли, периодически сменяющийся на какое — то невнятное бормотание. Так ничего не поняв, да и не появлялись никакие мыслительные способности, я вновь погрузилась в спасительную вязкую темноту.

Повторно я очнулась через пару часов примерно, по моим внутренним часам, а они меня никогда не подводили. Голова болела, но уже без резких прострелов и гула. Подташнивало. Точно, сотрясение.

Я осторожно огляделась, стараясь не поднимать головы, только осторожно поворачивая ее. Ясно, что нахожусь в каком — то небольшом помещении, судя по запаху старых вещей, ещё и в заброшенном. А как я сюда попала? Вряд ли сама. Лежала я вроде бы на кровати, но матрас был весьма жёстким, и что — то острое впивалось мне в бок. Пришлось немного отодвинуться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Комната. Стол в углу комнаты, на нем кувшин. Стакана или кружки нет. Я облизнула пересохшие губы, пить хотелось сильно. Рядом со столом колченогий стул. Небольшое окно, завешенное наполовину отодвинутой пыльной тряпицей. Судя по свету за окном, дело явно шло к вечеру, свет был сероватый. Невнятное бормотание вдруг преобразовалось в слова, хотя и негромкие, приходилось напрягать слух. Разговаривали двое, мужчина и женщина, причем голоса казались мне смутно знакомыми.