Вход не с той стороны - Александр

     Андрей и Игорь, понемногу употребляя бульончик и коньячок, посвежели, но практически потеряли способность самостоятельно передвигаться, так что, когда прибыли патрули с моря и по суше, их пришлось нести к моей машине на руках.

     Военные чины благодарили нас, пожимали руки, и вообще наша популярность в городе начинала взлетать до небес. Я, честно говоря, особенно этому не радовался, но ощущения были приятными.

     Трофейный катер отбуксировали на военную стоянку в порту, после исполнения некоторых формальностей он должен был перейти в мою собственность, так что добавлялась головная боль по аренде стоянки и сухого дока на период дождей. Эту проблему я очень быстро свалил на Тамаза, сообщив ему, что катер отдаю в пользование на курортный комплекс, чему тот нешуточно обрадовался.

     Пулемет КПВ и патроны к нему изъяли и поместили в арсенал, придравшись к тому, что он подходит под категорию автоматических пушек, что было в корне неверным. Он как раз и был единственным пулеметом в мире, вплотную приближающимся к пушкам, но все же остававшимся пулеметом. Хотя, честно говоря, здесь и крупнокалиберные пулеметы запрещалось иметь без соответствующей лицензии, выдающейся только военизированным формированиям и населенным пунктам. Мы свой Браунинг М-2 хранили нелегально и никому не показывали. Но проблему с КПВ я надеялся решить просто, собираясь его зарегистрировать на наш курортный комплекс, и все.

     Формальности с пограничниками, полицией и военными закончились традиционно для Новой Земли, — быстро и просто. Записали показания, дали бумаги для предъявления в орденское представительство, где так же очень быстро мне выдали четыре тысячи экю, которые я сразу раздал девочкам на шпильки. Все трофеи, в том числе и бочки с соляркой, качественной, кстати, я сгрузил дома, оставил разбираться с трофеями свой личный состав и поспешил в госпиталь, где доктор Лейбович со свитой осматривал офицеров.

     Подождал возле смотровой комнаты и как раз попал в руки весьма симпатичному первому лейтенанту армии Британского Содружества Камилле Дженкинс. Я с ней познакомился после инцидента с морскими пехотинцами в ресторане. Лейтенант тогда представилась военным дознавателем, но, скорее всего, представляла собой спецслужбы. Она выходила из смотровой, досадливо кривя свои очень привлекательные губки, очевидно, доктор Лейбович ее тактично попер, и, узрев меня, она от азарта чуть не потерла руки.

     — Мистер Волошин, мне надо задать вам пару вопросов, — сразу затараторила она, торопливо оглядываясь и ища место для беседы.

     — Лейтенант, это не подождет? Я устал, было столкновение, пришлось убивать людей, я морально подавлен и вы можете своими вопросами ввести меня в депрессию.

     Не знаю почему, но я выбрал такой вариант развития разговора и состроил скорбную физиономию.

     — Вот как… — Камилла недоуменно наморщила лобик, и очень тактично сказала: — Мистер Волошин, я понимаю, на вашу долю пришлись тяжелые испытания, но я постараюсь не причинить вам моральных травм. К тому же вы в любой момент можете прекратить разговор со мной.

     — В таком случае я согласен. Ведите, — осмотр офицеров только начался, и у меня было не меньше часа в запасе, Камилла была очень своеобразным человеком и я, честно говоря, собирался немного подурачиться.

     — Благодарю, мистер Волошин, — Камилла с пулеметной скоростью зацокала каблучками по коридору и залетела в комнату психологической разгрузки для пациентов. Утвердилась за столом, раскрыла свою папку и задала первый вопрос.

     — С какой целью вы сегодня в сопровождении ваших спутниц выехали за город, а именно к месту встречи с контрабандистами?

     — Меня заставили, — скромно и печально ответил я.

     — Кто? — чуть не выкрикнула Камилла и с азартом нацелила ручку в блокнот, готовая документировать и изобличать.

     — Мои спутницы. Герда Мартинсен, Инга Петерс и Ревекка Либерман.

     — Вам угрожали оружием… — ручка с бешеной скоростью заплясала по блокноту, но потом Камилла, поняв, что пишет что-то совсем не то, с недоумением подняла на меня глаза. — Как заставили? Это же ваша жена и ее сестра. И насколько я знаю, сотрудница представительства Ордена.

     — Да, заставили. Они подавляют меня своей агрессией и бесчувственностью. Я не смог отказаться, — не поднимая глаз, печально сообщил я.

     — Мистер Волошин… я немножко не понимаю. То есть, вы поехали туда под психологическим давлением женщин?

     — Да… они пользуются и манипулируют мной, — тут я сказал почти чистую правду.

     Недоумение на прекрасном личике Камиллы сменилось полной растерянностью.

     — Мистер Волошин, вы говорите мне неслыханные вещи. На этой земле мужчины давно похоронили гендерное равноправие и беззастенчиво притесняют и унижают женщин, — Камилла обличающе ткнула в мою сторону ручкой, словно именно я был основателем мужского шовинизма на Новой Земле.

     — Я не такой, — печально заявил я и попробовал пустить слезу. Слеза не выдавилась, но моя физиономия стала похожа на лицо Пьеро из фильма «Золотой ключик».

     — А какой вы? — настороженно поинтересовалась Камилла.

     — Я… я люблю смотреть на закаты, люблю музыку Вивальди, я люблю держать в руках розы, а не автомат… не знаю, как сказать… я люблю готовить и читать любовные романы… я не такой, как все мужчины, а эти женщины пользуются моей природной застенчивостью и… даже бьют иногда… — к моему удивлению, одновременно с последней фразой у меня по щеке скатилась слезинка. Герда действительно иногда колотила меня, пытаясь научить своим шаолиньским приемчикам.

     — Как бьют… Максим… но вы же умеете драться, я это точно знаю. Вы сломали челюсть морскому пехотинцу, здоровенному мужлану.

     — Я не могу поднять руку на женщину… а лейтенанту… я научился драться, пытаясь себя защитить себя от этого жестокого мира и несправедливости, от черствости и бессердечности. Это броня, с помощью которой я защищаю свою душу. Я и стреляю из-за этого, а потом… потом долго прихожу в себя…

     — Максим… вам, наверное, тяжело… я сочувствую вам, может, мне поговорить с этими женщинами… вы совсем не такой, как остальные…

     — Не говорите им ничего, а то моя жизнь превратится в ад и они… они еще изнасилуют меня… — в принципе это вечером и планировалось. Я старался не врать, ну может совсем немного.

     — Как изнасилуют??? — Камилла тяжело вздохнула и облизнула язычком свои губки. — То есть они принуждают вас к сексу? Втроем? Бьют? Плетьми…

     — Нет, но рано или поздно это случится. Я боюсь этого. Я не переживу. Почему нет милых, добрых, понимающих женщин…

     — Есть, Максим, есть… — первый лейтенант Камилла Дженкинс вскочила со стула и тяжело дыша, прижала мою голову в своей весьма пышной груди. — Я понимаю тебя Макс, нам надо говорить, нам надо понять друг друга, я буду тебя защищать. Говори, говори…

     — Я не могу поверить… — я старался высвободить свой нос из ложбинки между грудей. — Меня так часто обманывали.

     — Ты поверишь!!! — ее руки вцепились мне в волосы, и я опять погрузился в лейтенантскую пазуху. — Я заставлю тебя поверить…

     Камилла несколько раз содрогнулась, всхлипнула, чуть меня не задушила и тяжело дыша, плюхнулась на стул. Потом, не глядя на меня, преувеличенно внимательно стала перебирать бумажки в своей папке.

     Я немного подождал и спросил:

     — Так я пойду?

     — Идите, мистер Волошин, идите, — лейтенант Дженкинс так и не посмотрела на меня, а когда я взялся за ручку двери, спросила: — Так все-таки, зачем вы туда поехали мистер Волошин?

     — Гулять.

     — Да? Хорошо. Идите.

     Вот что это сейчас было? Я собирался немного подурачиться и надеялся, что она мне немного подыграет. Потом мы посмеемся, она выяснит, что хочет, и мы расстанемся если не друзьями, то хорошими приятелями. А что получилось? Симпатичная, можно даже сказать — красивая девушка, ей бы вовсю наслаждаться прелестями любви, а она жутко недотраханная только из-за бредовых идей гендерного равенства или подобной хрени? И кстати, Инга и Герда мне рассказывали, что эта беда накрывает западных женщин со все увеличивающейся скоростью. Да и ладно, если среди ее коллег нет парня, который может ее трахнуть и выбить дурь из головы, то я причем? Просто жалко девушку.

     Вышел из кабинета доктор Лейбович.

     — Натан Израилевич, здравствуйте. Как парни?

     — О, Макс, привет. Спят парни. Я их накачал транками по горлышко. Пошли ко мне в кабинет.

     В кабинете он достал из сейфа медицинскую колбу с прозрачной жидкостью и накапал в маленькие медицинские стаканчики.

     — Тебе разбавить? Это чистый спирт.