Ради любви - Элейн Барбьери

Джиллиан подняла глаза к темному небу и замерла, пораженная его красотой. Полная луна заливала все вокруг волшебным серебристым светом. В черной глубине неба во всем своем великолепии переливались и мерцали звезды. Такого бесподобного неба Джиллиан еще никогда не видела. Ослепительная небесная красота явилась потрясающим душу контрастом по сравнению с переполнявшим ее страданием. Джиллиан пришло в голову, что точно такой же контраст существует между страстными объятиями Дерека и мучительностью их взаимоотношений, между осознанием чуда зародившегося в ней ребенка и беспокойством за его судьбу.

Джиллиан задумчиво положила ладонь себе на живот. Кристофер перечислил несколько вариантов решения проблемы, но она заранее знала, что есть только один. Она не могла оборвать жизнь еще не рожденного ребенка, потому что уже любила это беззащитное дитя. Ее подлинная мука заключалась совсем в другом — она любила Дерека.

Джиллиан попыталась вспомнить, когда же она впервые поняла, что в ее жизнь вошла любовь. Произошло ли это тогда, когда она впервые очутилась в объятиях Дерека, когда он овладел ею со страстью и нежностью, которые выдали в нем доброту и доверчивость, столь тщательно скрываемые под маской суровости? Пришла ли она вместе с растущей в ней привязанностью к этому человеку, позволившей ощутить счастье близости? Или же все началось тогда, когда Дерек ворвался в заведение Чарльза Хиггинса и забрал ее оттуда? А может быть, тогда, когда она поняла, какую борьбу он ведет со своим влечением к ней, каждый раз терпя поражение?

Джиллиан ни в чем не была уверена. Но она знала, что любит Дерека, что он каким-то образом стал частью ее самой, заполнил ее жизнь.

Но Дерек не любит ее. Он явно дал ей понять, что его чувства к ней не имеют никакого отношения к любви.

Джиллиан обернулась и вгляделась в плохо различимые мачты других кораблей, стоявших вдоль причала. Где-то там покачивалась на легких волнах и «Красавица Брайтона». Кристофер знал, что капитан этого судна не признавал насильственную высылку на принудительные работы за океан. Кристофер был уверен, что сумеет убедить его помочь им троим покинуть остров, оплатив услугу своей службой матросом. Самым важным было то, что «Красавица Брайтона» заканчивала погрузку и через несколько дней должна была поднять паруса.

По плану Кристофера Джиллиан не составит труда покинуть борт «Воина зари» без ведома Дерека. Дерек догадается о ее бегстве, когда уже будет поздно. И он…

— Джиллиан…

Ахнув, Джиллиан обернулась на знакомый голос за спиной. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.

— Что ты делаешь здесь в такой поздний час? — мягко спросил Дерек

Она мгновенно внутренне подобралась.

— Мне не спалось. Дерек вгляделся ей в лицо,

— Я тоже не мог уснуть, Я хочу поговорить с тобой, Джиллиан. Может быть, ты немного пройдешься со мной?

Джиллиан заколебалась, но все же, в конце концов, кивнула.

Комок боли, сдавивший грудь Джиллиан, заставил молодую женщину задержать дыхание, когда Дерек обнял ее за плечи и слегка привлек к себе.

— Мы немного пройдемся, — крикнул он Линдену.

— Да, сэр.

Спустя несколько минут звук их шагов затерялся в порту.

— В чем дело, дорогая? Что-то случилось? — Огромная спальня в поместье Дорсеттов была залита лунным светом, струившимся в открытое окно. Эммалина обернулась к лежащему рядом с ней Роберту. Морщины на его полном широкоскулом лице казались еще глубже. Но когда он ласково коснулся ее щеки, она почувствовала в этом прикосновении искреннее участие и беспокойство.

— Плохо себя чувствуешь?

— Я чувствую себя вполне нормально, — без улыбки ответила Эммалина.

Роберт замолчал, но тут же заговорил снова тем теплым тоном, которым всегда говорил с ней:

— Что-то тебя беспокоит? Если это так, моя дорогая, ты же знаешь, что можешь рассказать мне обо всем.

Эммалина продолжала хранить молчание. Ее взгляд задержался на поредевших седых волосах мужа, сквозь которые просвечивала лысина. С годами она привыкла к его некрасивости и мало обращала на это внимания.

До нее, наконец, дошло, что Роберт ждет ответа.

— Думаю, я немного переборщила с этими посещениями приболевшей миссис Линдхэм, — осторожно сказала она.

Эммалина отвела взгляд, внезапно почувствовав неловкость за выдуманную причину своих ежедневных отлучек в город. Для страховки она несколько раз навещала эту престарелую даму, но визиты были предельно короткими и по времени совпадали с действительно важными для нее встречами. Ее неловкость только усилилась, когда Роберт склонился к ней и ласково поцеловал в губы.

— Ты знаешь, о чем я сейчас подумал, дорогая? Мне кажется, что пришла пора взять отпуск.

— Отпуск? — Эммалина нахмурилась, услышав это совершенно неожиданное предложение. Ей только отпуска и не хватало! Особенно сейчас, когда предстоит визит к доктору Кларку, да и за Барреттом следует приглядывать. Все эти заботы, как черные тучи, сгущались над ее головой.

— Но ты так занят на плантациях, любимый, — попыталась улыбнуться Эммалина. — А там не за горами и время сева. Тебе будет очень трудно выкроить время.

— Но ты всегда мне говорила, что мечтаешь увидеть Англию.

— Англию?

— Или Филадельфию, Нью-Йорк, Чарльстон, любое место, которое тебе придется по сердцу.

Эммалина с недоверием уставилась на Роберта. Все это просто смехотворно! В ближайшие несколько дней у нее, можно сказать, жизнь решается, а Роберту вздумалось показать ей мир!

Эммалина постаралась ответить как можно непринужденнее:

— А почему это ты решил попутешествовать именно сейчас, милый?

Роберт медлил с ответом, и Эммалина быстро сообразила, что именно скрывалось за его предложением.

— Ну, потому что в последнее время ты выглядишь такой озабоченной. Ты прекрасна, как всегда, но заметно осунулась.

— Вот как? — подобралась Эммалина.

— Да. Я даже подумал, что, может быть, слишком утомляю тебя своей любовной пылкостью.

— Господь с тобой, Роберт! — Эммалина даже немного обиделась. — Как такое могло прийти тебе в голову?

— Я рад твоим словам, дорогая. Ведь я обожаю одаривать тебя любовью. Надеюсь, ты никогда не будешь уставать от близости со мной.

И он снова поцеловал ее. К изумлению Эммалины, чьи мысли были заняты совершенно другим, внутри нее появилось знакомое тепло.

Черт возьми! Ну почему Роберт должен быть таким старым, толстым и невзрачным?

— Видишь ли, — мягко проговорил Роберт, — я же понимаю, что стар, толст и невзрачен… — Эммалина, захваченная врасплох его словами, повторяющими ее мысли, чуть не ахнула. — И я понимаю, что ты молода и полна желаний, которые совершенно естественны для такой красивой женщины.