Чародейский рок. Чародей и сын - Кристофер Сташеф

— Ты прав. Мы никогда не достигнем согласия.

— Я так и думал, — с сардонической усмешкой проговорил Род. — Ну что ж… Если завтра мы хотим постоять за обеспечение прав этих людей, сынок, то сегодня нам лучше как следует выспаться. Ты первым будешь в дозоре или я?

9

Они проводили крестьян до опушки леса. Когда за деревьями завиднелось небо, Род остановился.

— Теперь вы в безопасности. Минут через десять выйдете из леса. — Он порылся в кошеле и выудил оттуда пригоршню серебряных монет. Раздав их Робле, Нейлу и Эстер, Род добавил: — Тратьте деньги с умом, на первое время хватит. Желаю удачи.

— И я вам всем желаю успеха, — проговорил Магнус и, не дожидаясь ответа, развернулся и ушел назад, в глубь леса.

Род озадаченно посмотрел ему вслед, торопливо попрощался с крестьянами и поспешил за сыном. За ним шагал всегда верный Векс — и во все времена тактичный. Отцу и сыну, в конце концов, надо было поговорить наедине.

Род догнал Магнуса и, тяжело дыша, проговорил:

— Не слишком ли ты резко себя повел?

— Они получили от нас все, что хотели, отец, — мрачно ответил Магнус. — И даже больше, чем заслуживали.

Род догадался, что Эстер все же овладела мыслями Магнуса, хотя он старался это скрывать.

— Если ты так заботишься о них, — продолжал между тем Магнус, — почему не захотел проводить их до ближайшей деревни, чтобы поглядеть, как они устроятся в новой жизни?

Род оглянулся через плечо.

— Наверное, так и надо было поступить. Да и к аббату их отвести было бы недурно, если на то пошло. Но что-то я пока не готов уйти из леса.

— И я тоже, — коротко отозвался Магнус. — И если честно, я не готов встретиться с людьми и вести разговоры. Прости, отец, мне хотелось бы немного прогуляться в одиночестве.

Он ускорил шаг и ушел вперед.

Род остановился и проводил сына взглядом.

— Расстроился… — пробормотал он и подумал: «А ведь я и вправду, наверное, слишком надоедливый отец. А парень совсем взрослый, может сам о себе позаботиться».

Обо всем, кроме собственного сердца.

— Мы пойдем за ним, Род?

Род от неожиданности чуть не вскрикнул. Обернувшись, он увидел направляющегося к нему величественного черного коня.

— Пойдем за ним? Конечно же, нет! Просто… понимаешь, совершенно случайно, мне нужно идти в эту же сторону. Как думаешь, мы сумеем найти тропу, Векс?

Недовольный собой и всем человечеством заодно, Магнус размашисто шагал между деревьев. Он надеялся на то, что быстрая ходьба измотает его, позволит истратить нервную энергию. Он шел и не замечал, что с деревьев падают листья, что в просветы между кронами деревьев видны лоскутки серосвинцового неба. Он шагал и шагал куда глаза глядели. Шел и думал о своих последних неудачах. О ведьме из башни, которая пыталась увлечь его, поймав на откровенной похоти, о царице Эльфландии, хотевшей удержать его у себя на службе обещаниями, которые и не собиралась выполнять. «Да было ли это на самом деле?» — всерьез задумался Магнус. Он вспоминал об Эстер, о ее откровенном кокетстве, рассчитанном только на то, чтобы увлечь его, а потом воспользоваться им как средством для побега.

— Кости, тряпье!

Магнус вздрогнул и огляделся по сторонам. Ему стало не по себе.

Он вилял между деревьями и выкрикивал:

— Кости, тряпье! У меня есть все, что вам нужно! Тряпье, кости! — Он остановился рядом с Магнусом и ухмыльнулся щербатым ртом. — Привет тебе, молодой господин! Нет ли у тебя чего-нибудь, что тебе не надо?

Естественно, это был старьевщик.

— Ничего такого у меня нет, — процедил сквозь зубы Магнус.

— Да что ты говоришь? Будет тебе! Есть у тебя слабость по части женского пола, а? Она тебе совсем ни к чему — кроме несчастий, от нее никакого проку! Отдай ее мне, молодой господин, отдай! Избавься от своей ахиллесовой пяты — хотя речь-то, конечно, не о пятке, уж мы-то с тобой понимаем, а? Ты мне ее отдай — и получишь неуязвимость для своего сердечка!

Магнус с ужасом осознал, как сильно искушение согласиться. Мысль об эмоциональной неуязвимости вдруг стала очень и очень привлекательной.

— Уже трижды я предлагал тебе это, — напомнил старьевщик. — И трижды ты отказывался и за свое упрямство расплатился болью.

— Но ты теперь цену заломишь наверняка, — проворчал Магнус, хотя и сам уже в это не верил.

И точно: старьевщик покачал головой.

— Да нет никакой цены, кроме самой брони для твоего сердца, молодой кудесник! Ну же! Разве тебе так нестерпимо чужое волшебство? Или ты хочешь, чтобы тебя снова ранили, а потом — еще и еще?

Еще миг — и Магнус бы сдался. Тяга к неуязвимости для женских чар была так сильна, что он едва сдерживал дрожь. Но может быть, именно поэтому он подавил это желание и выдавил:

— Убирайся! Ступай прочь! И больше никогда не обращайся ко мне!

Старьевщик вздохнул.

— Ох и подозрительна же нынешняя молодежь… Ну да ладно, молодой человек, как хочешь, как хочешь… Только я все равно наведаюсь к тебе еще разок, когда тебе понадобится то, что я предлагаю. Прощай! — Он отвернулся и поплелся по лесу, выкрикивая: — Тряпье, кости!

Магнус провожал старьевщика взглядом до тех пор, пока его выкрики не утихли вдали. Он стоял и гадал, мудро ли поступил, отказавшись от предложения. Ведь это было совсем неплохо — впредь не откликаться на действие женских чар, никогда не попадаться в капканы любви, никогда не становиться игрушкой в женских руках…

«Нет, нет, — стал думать Магнус, возобновив путь. — Я хочу любви, хочу настоящей глубокой близости, какая может существовать только между мужчиной и женщиной, я хочу мира, покоя и сердечной привязанности — как у моих родителей, как у короля Туана и королевы Катарины, как у еще нескольких супружеских пар…»

Мир и покой?

Что ж, родители порой ссорились. Супружество не означало автоматического окончания любых конфликтов. Оно являлось началом долгого процесса совместного труда, борьбы с тщеславием, ложной гордыней и эгоизмом. И желанную сердечную близость надо было завоевывать, как драгоценный трофей, снова и снова, каждый день. Такое счастье не было чудом, сотворенным священником у алтаря. Магнус хорошо знал это, он был к этому готов, он, пожалуй, даже жаждал этого…

Нет. Теперь он был вынужден себе признаться в том, что особой жажды уже не испытывал. Он осознал, что возможность получения сердечной раны — и даже увечья — слишком велика. Рискнуть открыть свое сердце можно было только с очень редкой женщиной — нежной, мягкой, но при этом сильной, любящей, жертвенной, которая полюбила бы его больше, чем самое себя. Мало этого — и сам он должен был полюбить такую женщину так же сильно, как она его. Магнус уже начал сомневаться в том, что такая женщина вообще есть на свете. Он гадал, встретит ли когда-нибудь ту, которая полюбит его просто так, ради него самого, а не ради положения в свете и достатка, какой он мог бы ей дать, — ту женщину, что способна любить бескорыстно.

Он остановился как вкопанный, потрясенный неожиданным озарением. Он мог никогда не встретить такую женщину, если бы на всю жизнь остался в Грамерае, где все знали его как сына Верховного Чародея, которого ожидали власть и богатство. Нет. Ни одна женщина в этой стране не посмотрела бы на него без мысли о том, что он способен подарить ей звание супруги самого влиятельного человека в королевстве — после короля и королевы, разумеется. Нет, никто здесь не полюбит его просто так — никому такое и в голову не придет!

А это означало, что он должен покинуть Грамерай.

Эта мысль испугала Магнуса. Нет, это было невозможно! Но как только он об этом подумал, ему сразу ужасно захотелось оказаться где-нибудь, где его никто не знает, где он для всех будет просто Магнус — сам по себе, один, способный завоевать собственную репутацию…

И понять, на что годен?

Магнус пожал плечами и зашагал дальше по лесу в еще более мрачном настроении.

Но вот лес вдруг кончился. Тропа вывела Магнуса на луг, где весело пестрели осенние цветы, а листва на кустах желтела и краснела. Магнус с изумлением обнаружил, что в этом году он даже не заметил примет осени.

Неожиданно из-за роскошного занавеса осенней листвы вышла женщина, и красота природы сразу померкла. Магнус широко раскрыл глаза. Все на свете тут же потеряло значение — кроме нее. Платье облегало красивую фигуру. Женщина шла, покачивая бедрами, ее походка напоминала чувственную музыку. Длинные волосы цвета воронова крыла развевались на легком ветру. Красавица была стройной и хрупкой, с тонкими чертами лица. Она ступала так легко, что казалось, будто она не касается ступнями луговых трав. Магнусу она показалась похожей на эльфиек из Тир Хлиса, хотя ростом была гораздо ниже них и потому выглядела, будто дитя эльфов.

Но вот она подошла ближе, и Магнус смог разглядеть ее глаза — и она показалась ему еще более похожей на сказочное создание. Взгляд ее огромных глаз был одновременно и весел, и печален… и дик, так дик! Красавица неотрывно смотрела на Магнуса, и он забыл обо всем на свете, о себе самом, он знал только, что перед ним — самая прекрасная женщина, какую он когда-либо видел, что ему безумно хочется быть с нею.