Четвертое крыло - Ребекка Яррос

– Недолго, – ответил Ксейден.

– Часами, – ответила одновременно я.

– Проклятье, Вайолет. – Даин провел рукой по своим мокрым после душа волосам. – Есть не хочешь? Может, сходишь на завтрак?

«Нет, дурень, она очевидно не хочет», – возникла у меня в голове ехидная ремарка Ксейдена.

«Прекрати», – бросила я ему.

– Нет, спасибо.

«Вы посмотрите, кто научился говорить», – на миг уголок рта Ксейдена изогнулся вверх.

Новые шаги на лестнице, и я затаила дыхание, уставившись на дверь.

Профессор Маркем остановился, увидев нас перед своим кабинетом, затем продолжил движение.

– Чем обязан визиту?

– Скажите сразу, если она погибла. – Я встала посреди коридора, отлепившись от стены.

Маркем посмотрел на меня с неодобрением бо́льшим, чем обычно.

– Ты же знаешь, я не могу разглашать засекреченные сведения. Если будет, что обсудить, мы обсудим на инструктаже.

– Мы сами там были. Если это засекречено, мы уже все знаем, – возразила я, и мои руки, сжимавшие кружку все сильнее и сильнее, задрожали.

Ксейден забрал ее у меня.

– Я не в том положении, чтобы…

– Она моя сестра, – взмолилась я. – Я заслуживаю знать, жива она или нет, и заслуживаю услышать об этом не перед всеми всадниками.

Он поджал губы:

– Форпост в Монсеррате понес значительный ущерб, но всадников мы не потеряли.

Слава богам. Колени подогнулись, и Даин подхватил меня, притянув в знакомые объятия, пока меня захлестывало облегчение.

– Она цела, Ви, – прошептал мне в волосы Даин. – Мира цела.

Я кивнула, борясь с наплывом чувств. Я не сломаюсь. Я не заплачу. Я не проявлю слабость. Не здесь.

Я могла пойти только в одно место, только одно существо не станет укорять меня за то, что я расклеилась.

Взяв себя в руки, я освободилась из объятий Даина.

Ксейден уже ушел.

Я пропустила завтрак и построение, направившись прямиком на летное поле, и продержалась, пока не вышла на середину луга, где и упала на колени.

– Она в порядке, – я плакала, уронив лицо в ладони. – Я не бросила ее умирать. Она жива. – Воздух всколыхнулся, затем я почувствовала ладонями твердую чешую. Привалилась к плечу Андарны, обмякла. – Она жива. Жива. Жива.

Я повторяла это, пока не поверила.

* * *

– У тебя есть братья или сестры? – спросила я Ксейдена в следующий раз, когда мы вышли на мат: может, из-за слов Миры, что я о нем мало знаю, а может, из-за собственных противоречивых чувств. В любом случае ему известно обо мне больше, чем мне – о нем, и нужно было выравняться.

– Нет. – Он, удивленный, остановился. – А что?

– Просто спросила. – Я встала в боевую стойку. – Погнали.

На следующий день посреди инструктажа я спросила его с помощью нашей телепатии, какая у него любимая еда. И услышала, как он уронил что-то у себя на галерке, прежде чем ответил:

«Шоколадный торт. Ты ведешь себя странно, перестань».

Я усмехнулась.

На другой день, после того как Тэйрн обрушил на меня совершенно убийственную серию сложных полетных маневров, которые не выдержали бы и многие третьекурсники, мы устроились на горном пике с Тэйрном и Сгаэль, и я спросила, откуда Ксейден знает Лиама, чтобы проверить, скажет ли он правду.

«Мы вместе росли. Что у тебя в последнее время за вопросы?»

«Я тебя почти не знаю».

«Ты знаешь меня достаточно». Он бросил на меня взгляд, показывая, что с него хватит.

«Недостаточно. Расскажи что-нибудь настоящее».

«Например?» – Он повернулся ко мне в седле.

«Например, откуда у тебя на спине серебристые шрамы». – Я затаила дыхание, ожидая ответа, ожидая что угодно, что могло бы подпустить меня ближе.

Даже на расстоянии в тридцать футов я почувствовала, как он напрягся.

«Зачем тебе?»

Я изо всех сил вцепилась в чешую перед собой. Чутье подсказывало, что это личная тема, но, судя по его реакции, это не просто болезненное воспоминание.

«Почему ты не хочешь рассказывать?»

Сгаэль вздрогнула, потом бросилась в воздух, оставив нас с Тэйрном позади.

«Есть какая-то причина, по которой ты решила на него давить?» – спросил меня Тэйрн.

«Назови хоть одну, чтобы я не давила».

«Он о тебе заботится. Ему и так трудно».

Я фыркнула: «Он заботится о том, чтобы я выжила. Это разные вещи».

«Не для него».

* * *

Дневное небо над Басгиатом было кристально ясным в тот день в середине мая, когда настало время для первой битвы Военных игр, обозначающих приближение выпуска. Как бы мне ни хотелось радоваться, что я близка к завершению первого года в квадранте всадников, внутри меня все сжималось.

Инструктажи цензурировались все сильнее. Профессор Карр нервничал, потому что я так и не манифестировала печать, в отличие от почти всех кадетов-первокурсников. Даин вел себя охренительно странно – то дружелюбно, то безразлично. Ксейден все больше замыкался в себе – если это вообще возможно – и без объяснения причин отменял некоторые наши тренировки. Даже Тэйрн почувствовал, что он мне чего-то недоговаривал.

– Как думаешь, какое нам дадут задание? – спросил Лиам, когда мы выстроились на середине плаца со всем Четвертым крылом. – Деи считает, мы будем наступать. Все мечтает, как надерет задницу Глен… – Лиам помолчал, прислушиваясь к дракону. – Видать, и драконы умеют таить обиды, – наконец прошептал он.

На некотором расстоянии от нас собралось руководство, выслушивая приказы Ксейдена.

– Мы явно в наступлении, – ответила Рианнон, стоявшая слева от меня. – Иначе уже были бы в поле. Я с обеда не видела ни одного всадника из Первого крыла.

Внутри меня все упало. Первое крыло. Кто же знал, что они будут нашими первыми противниками. На Военных играх разрешено все – и Джек Барлоу не забыл, как я отправила его в лазарет на четыре дня. Он неделями обходил меня за милю после того, как Ксейден убил Орена и остальных нападавших, – и конечно, после Эмбер Мэвис ко мне уже никто не лез. И все же я ловила на себе его взгляды в коридорах или в столовой – видела чистейшую ненависть, горящую в ледяных глубинах его голубых глаз.

– Думаю, она права, – сказала я Лиаму, стараясь стоять спокойно, хотя солнце ощутимо припекало сквозь летную кожаную броню. Давненько я не завидовала писцам в их бежевой униформе, но по такой погоде начинало казаться, что им с ней повезло больше. Добавляло огня и то, что я, видимо, заснула в неудобной позе, потому что колено меня просто-таки убивало, а фиксирующая повязка словно до миллиона градусов разогрелась. – Как думаете, почему всадники носят черное?

– Потому что это круто, – ответил позади меня Ридок.

– Меньше видно кровь, – подала голос Имоджен.

– Ладно, забудьте, что я это спрашивала, – пробормотала я, выглядывая признаки того, что встреча командования скоро кончится.

Крови мне сегодня еще не хватало.

«Мы в нападении или в защите?» – спросила я Ксейдена.

«Сейчас немного занят».

«Ой-ой-ой, а я тебя отвлекаю?» – Мой рот скривила улыбка.

Блин, это я флиртую? Возможно.

Волнует ли это меня? Как ни странно… нет.

«Да», – он ответил так ворчливо, что мне пришлось поджать губы, чтобы удержаться от смеха.

«Да брось. Вы там уже целую вечность. Хоть намек бы дал».

«И то и другое», – прорычал он, но не закрылся от меня мысленными щитами – хотя я знала, что мог бы, – поэтому я пожалела и его, и собрание, где он якобы руководил, и оставила Ксейдена в покое.

И нападение, и защита? День обещал быть интересным.

– Есть новости от Миры? – прошептала Рианнон, быстро покосившись на меня.

Я покачала головой.

– Это просто… бесчеловечно.

– Ты правда думала, что они нарушат запрет на переписку? Даже если бы попробовали, мама быстро прижала бы их к ногтю.

Рианнон вздохнула, и я ее не винила. Больше об этом говорить было нечего.

Собрание закончилось, Даин направился к нам с Сианной. Он практически лучился от удовольствия, сжимая и разжимая руки от нервной энергии.

– Ну что? – спросил Хитон. – Нападение или защита?

– И то и другое, – сказал Даин, пока остальные командиры