Жизнь на гранях миров - Елена Черкашина

Гастан лежал с очень бледным, резко посеревшим лицом. «Он мучается от боли, – сказал Ливьен, впуская Игоря внутрь. – Рука раздроблена, но у нас нет хирурга, обладающего достаточной квалификацией. Мы наложили лишь первичные швы…»

Почти ни слова не говоря, Игорь обследовал руку. Предплечье было раскромсано тупым и очень тяжёлым предметом. «Не иначе – топор», – догадался врач. Доктор Ливьен стоял рядом:

– Обычно в таких случаях мы ампутируем руку, но Гастан…

– Никаких ампутаций, будем лечить.

– Придётся собирать по кусочкам…

Игорь посмотрел в лицо Ливьену. «Для этого я здесь», – говорил его взгляд.

– Что вы давали ему? – спросил.

Никто не ответил.

– Что вы ему давали? – повторил вопрос Игорь.

– Ничего. К тому времени, когда принца ранили, у нас почти не осталось лекарств. А своего личного врача Гастан отправил к солдатам.

– И что же? Никто не догадался оставить хотя бы простых порошков?

– Здесь была настоящая бойня! Мы потеряли почти триста воинов убитыми, а раненых – около двухсот!

«Да, дикари умеют драться», – подумал врач и встал:

– Готовьте стол. Где я могу обработать руки?

Операция длилась не меньше двух часов: хирургу пришлось удалять мелкие осколки кости, те же, что крупнее, оставил внутри: костная ткань нарастёт и соединит их. Гастан спал: Игорь не пожалел анестетиков. «Хватит, довольно намучился…» Заканчивая, наложил самый изящный шов, на который был только способен: «это для вас, юная леди. Получите своего возлюбленного почти таким же, каким отправляли в поход». И отошёл, снимая маску.

Немного отдохнув, Игорь опять навестил Гастана. Принц лежал в окружении друзей и слушал веселые истории, которыми воины старались приободрить его. Врач немедленно разогнал всех и присел рядом.

– Сколько мне лежать? – спросил Гастан.

– Не терпится в бой?

Принц отвёл глаза.

– Не волнуйся, она подождёт, – Игорь помолчал и добавил: – Неделю здесь, потом повезём тебя домой.

– Я сам поеду!

– Ты будешь делать то, что говорю тебе я, – ответил Игорь строго. – Лежать! Сколько крови ты потерял?

– Не знаю. Наверное, много.

– Вот именно, много! А потому лежи и набирайся сил. А то не сможешь принцессу свою обнять.

Гастан улыбнулся, посмотрел на Игоря:

– Спасибо, что приехал.

– Поправляйся, – врач слегка похлопал принца по здоровому плечу и вышел из шатра.

До наступления сумерек он сделал ещё несколько операций. Но был осторожен и не тратил лекарства, необходимые Гастану: понимал, что процесс заживления – длительный, могут возникнуть осложнения. На исходе дня уединился в палатке и плотно закрыл полог. Воину, который остался на страже, строго приказал никого не впускать и не беспокоить его до тех пор, пока не проснётся сам.

– Да, господин, – сурово ответил солдат, – в ваш шатёр никто не войдет.

«Надеюсь!» Игорь устроился на жёстком походном ложе и закрыл глаза…

«Девочка моя, твоя рука так нежна… Ты будто чувствуешь сквозь сон, что я вернулся, и обнимаешь меня». Он повернул голову: в предутренней полутьме неясно виднелось тонкое лицо, тихое дыхание согревало его грудь. «Я пропустил воскресенье…» Он вдруг пожалел об этих минутах, которые мог провести с ней и детьми, о том смехе, который не услышал, о прикосновениях маленьких рук, которые не почувствовал. Эти моменты уже не вернуть: они как далёкие птицы, улетающие на юг, безнадёжно потеряны для него. Он хотел сказать себе, что будут другие, что немало воскресений на его веку, но почувствовал ложь в таком утешении. Странная боль стиснула грудь. Потерял. Потерял.… И всё, что осталось, – хрупкая рука на его груди и едва слышное дыхание…

Неделя шла незаметно. Гастан поправлялся. Игорь внимательно следил за его состоянием, заставлял принца аккуратно принимать лекарства. А вокруг шла подготовка к строительству форта: солдаты носили камни, мощные ахисы подтягивали к подножию холма огромные валуны. Игорь загорелся поначалу, с интересом смотрел, как закладывают фундамент, но, убедившись, что здесь его навыки не нужны, – архитекторы хорошо знали своё дело, – немного остыл. «Пора домой, – сказал себе, проснувшись на шестое утро, – тут справятся без меня».

Принца устроили полулёжа на спине одного из ахисов, окружили почётной охраной из трёхсот бойцов – и двинулись в путь.

– Я оставляю тебя, Гастан, – сказал Игорь за полчаса до отправки. – Мне нужно… исчезнуть.

– Твои исчезновения вселяют тревогу, – обеспокоенно произнёс принц. – Как можно выйти из охраняемого дворца, а затем вернуться так, чтобы никто не заметил?

Игорь задумался: «И что мне ответить?»

– Не хочешь говорить? – спросил Гастан. – Не надо. Но я скажу тебе, чем это кончится: тебя станут бояться.

– Я расскажу при следующей встрече, – спокойно ответил Игорь.

– Когда ты, неведомо как, появишься во дворце?

Врач улыбнулся:

– Именно. А пока – давай попрощаемся.

Гастан тепло обнял друга:

– Ты слишком дорог мне, и я, как и мама, каждый раз опасаюсь, что ты не вернёшься.

– Вернусь. Непременно вернусь.

…Смех, возня малышей, забавные попытки Саши стать на ножки и, держась за диван и за стулья, передвигаться по комнате; потом – прекрасный обед, тишина, когда все задремали, и опять веселый и шумный вечер.

Он наслаждался каждой минутой, забыв о работе и обо всех мирах, кроме этого: маленького, чистого мира своей семьи. А когда воскресенье кончилось, лёг рядом с женою и тихо сказал:

– Никуда не лечу. Сегодня – только ты…

Пространство звенит напряжёнными нотами. Они звучат, как колокола. Близится что-то, но что – невозможно понять: у него нет лица, только страшная, чёрная, шевелящаяся масса. Я опять на грани, и невидимый полёт расслабляет всё тело. И лишь некий голос, тревожный, неслышный, шепчет мне: «Будь осторожен…»

– Мама, – смеющийся взгляд Ласоро обращён к Юсан-Аминах, – ты приготовила мясо?

– Мясо? – она растерялась, но тут же поняла, о чём речь. – Он вернулся?

– Он здесь, работал всё утро и обещал быть к обеду.

Мать императора бросает мгновенный взор на место врача, пустующее больше недели, и опять смотрит на сына:

– Ты мне ничего не сказал…

– Не волнуйся, я предупредил поваров. Он будет доволен.

– Главное, чтобы он был сыт!

Ласоро улыбается и опускает глаза в тарелку. В эту минуту в обеденный зал входит Игорь, оживлённый, весёлый, делает быстрый общий поклон и останавливает взгляд на Юсан-Аминах. Она больше не может есть, все её мысли и чувства прикованы к нему: он загорел, это ему необычайно идет, а как непринуждённо держится! Слуги вьются вокруг вновь прибывшего гостя, и мать императора замирает: всё ли делают, как надо, угодят ли ему?

Длинный обед кажется ей невыносимой пыткой. Наконец, доеден десерт, и Юсан-Аминах