Жизнь на гранях миров - Елена Черкашина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игорь поднялся, прошёл к письменному столу и при свете неяркой лампы принялся чертить наброски. «Не в первый раз, – улыбался. – Когда я попаду к Ласоро, план должен быть готов и ясен».
– Родной, ты почему не спишь? – Света встала и, стоя в дверях спальни, кутается в халат.
– Придумываю план мести.
– План чего?!
Она заглядывает через плечо мужа и видит, как его рука заканчивает рисовать массивные входные ворота.
– Это что – новый гарнизон?
– Угадала. И построим мы его на останках разбойников, которые грабят караваны.
– Ты серьёзно?
– Вполне.
– А что будет с детьми?
– Я тоже об этом думал, и не одну ночь.
Игорь рассказывает жене о своей идее и вдруг останавливается: «а моя ли она?»
– Твои любимые ангелы подсказали мне решение, – он улыбается и целует жену. – Что бы мы без них делали?
Света находит идею блестящей, но трудновыполнимой.
– Наверняка найдутся те, кто будет против. Станут мстить, засовывать палки в колёса и настраивать остальных.
– Конечно, – соглашается Игорь, – перевоспитание – процесс длительный. Но лучше затратить силы на изменение их мышления, чем просто изгнать. Ты же знаешь, кто вырастает из беспризорной шпаны, вдохновлённой примером героев-отцов?
– Разумеется, знаю, – с готовностью отзывается Света. – История обеспечила нас примерами.
– Да, – задумчиво подтверждает Игорь, – и это не учителя и не архитекторы…
Минуту они смотрят друг на друга.
– Чтобы у Ласоро в будущем был свободный от насилия регион, он должен сейчас потрудиться, вложить силы и средства.
Жена улыбается и прижимается головой к плечу мужа:
– Тебе нужно было родиться императором…
– С меня достаточно места советника, – смеясь, отвечает он.
Ещё немного поговорив, они отправляются спать. Наконец-то у Игоря на душе спокойно: план готов, завтра он представит его Ласоро.
…А Юсан-Аминах тосковала. Опять и опять посылала она слугу, чтобы проверить, не появился ли Игорь.
– Вернулся?
– Нет, не вернулся, – тихо кланялся слуга.
«Забыл обо мне. Неужели забыл?» В сердце щемящей волной проходили образы: вот он рядом, заслоняет её своим телом от жадных глаз главаря; потом они делят пищу; а вот – его рука обнимает её перед сном. Эта привычка засыпать вместе! Как легко мы привыкаем к тому, что приятно! Она напряжённо ходит по комнате: «Забыл? Или занят? Наверное, забыл. Ну что ж, тогда и я не буду думать о нём. Вот, последний раз вспомню его чудесный взгляд – и постараюсь больше не думать…»
В спальню вошла служанка, внесла таз с горячей водой: это был час лечения и массажа. Императрица села, опустила ноги в воду и, наслаждаясь приятными ощущениями, закрыла глаза. И – опять живая картина: Игорь склонился и бинтует её ступни куском её собственного платья.
«Так и будет теперь?! – почти с отчаянием подумала она. – Куда ни посмотрю, везде – его образ!»
Девушка взяла ногу Юсан-Аминах и начала лёгкими движениями массировать. «Это было мучительно, – подумалось ей, – идти по камням, но я шла рядом с ним. А теперь лежу в роскошной комнате – одна! Нет, не могу не думать, не могу быть так долго вдали от него. Если он не появится и сегодня, я отправляюсь в город: он может игнорировать меня, но не Ласоро. И уж, наверное, там он появится гораздо раньше, чем здесь…»
Ласоро писал письма, когда услышал звук особой трубы: так стража на городских воротах приветствовала императрицу. Он тут же оставил дела и поспешил к главному входу. Не прошло и нескольких минут, как караван, окруженный внушительной охраной, остановился под окнами дворца.
– Мама! – только и сказал юноша, протягивая руки и помогая матери спуститься. – Ты жива!
– Лишь благодаря ему, – отвечала Юсан-Аминах. – Кстати, он не появлялся?
– Пока нет. Но чувствую: скоро появится.
– Надеюсь.
Сын проводил Юсан-Аминах в покои и ещё раз крепко обнял:
– Гастан уехал, собирает полки. Мы должны уничтожить этот город.
– Поступай, как считаешь необходимым. Я даже думать об этом не хочу.
Ласоро слегка покосился на слуг и перевёл взгляд на мать. «Я люблю тебя, мама!» – сказали его глаза. Она улыбнулась и шепнула:
– Когда он появится, дай мне знать!
– Непременно!
Пространство наполнено звуками. Это не грохот и не шумы, это – обрывки музыки. Лёгкие, сказочные тона, фрагменты фраз, тихие переливы печальных волнующих нот. Эта музыка едва слышна, но иногда она накатывает волнами, будто пытается догнать, и тогда я ощущаю её материальность, как если бы ноты были наполнены светом. Он согревает меня. А потому я парю очень спокойно, зная, что холод – лишь в физическом мире, там, где формы грубы и остры. Здесь же тепло, безопасно, ничто не может убить. Ты уже растворен, а сознание – нерастворимо. Музыка льётся тихо и плавно; я лечу, убаюканный ею, в безмятежно-бездонную высь…
– Ну, наконец-то! – поднялся Ласоро навстречу входящему Игорю. – Мама…
– Она здесь?
– Давно, и ждёт не дождётся тебя.
– Схожу к ней, но позже. А пока – что вы с Гастаном решили?
– Ты о разбойничьем городе?
– Да.
– Гастан готов сравнять его с землёй, он привёл восемь полков и только ждёт разрешения.
– Ну, а ты?
– А я намерен выслушать тебя, – Ласоро улыбнулся.
– Отлично. Мой план очень прост.
Игорь разложил наброски и не спеша, останавливаясь на каждой детали, посвятил императора в суть идеи.
– Мне нравится, – ответил Ласоро. – Масштабно, объёмно и решает множество проблем.
– Самое главное – в этом регионе у тебя будет мир, и надолго. Это обеспечит безопасность караванных путей, а значит, наладит торговлю, и со временем неподалёку от скалистых озер вырастет огромный город. А что советуют твои сановники?
– Разные мысли: от рабства для всех оставшихся в живых до полного уничтожения всего, что дышит и движется.
– Дикарские методы.
– Игорь, методы действенные, ведь они, в первую очередь, думают о безопасности.
– Нельзя убивать детей! На подобной жестокости империи не построишь, и ты, как правитель, должен беспокоиться не только о добрых, но и о злых.
– Где-то я это читал: о солнце, которое всходит и над добрыми, и над злыми.
– Евангелие. Когда ты успел?
– Пока ты был на работе.
– Но ты согласен?
– Конечно, согласен. Я пролью свою милость, как дождь, на тех и на других.
– Молодец.
В этот момент дверь распахнулась, и Юсан-Аминах, в светлом утреннем платье, лёгкой походкой вошла в кабинет.
– Я помешала, конечно, – сказала с улыбкой.
И устремила
