Аромагия - Анна Орлова

- Вы пришли ко мне, чтобы... – напомнила я.

- Ах, да! – господин Льётольв посерьезнел. – Я пришел, чтобы воздать должное любви!

Оставалось только вздохнуть. В конце концов выяснилось, что интендант намеревался подарить всем своим нынешним возлюбленным по флакону духов. Будущих обладательниц эксклюзивных благовоний оказалось пять, так что обсуждение желаемых ароматов растянулось надолго.

«Ах, Сванвейг – она как персик! Понимаете, персик!» - горячился господин Льётольв, когда я пыталась объяснить ему, что даме под пятьдесят вряд ли придутся по вкусу фруктово-сладкие духи.

Заодно господин Льётольв пытался приобнять меня, вручить драгоценный браслет («Это только из уважения!») и заглянуть в вырез платья...

Словом, когда дверь без стука распахнулась и на пороге появилась Сольвейг, я с облегчением перевела дух.

- О, Сольвейг, заходите! – воскликнула я с широкой улыбкой.

Домоправительница вытаращила глаза и едва не попятилась от столь приветливой встречи.

К исходящему от нее аромату уксуса добавился сладко-горько-кислый аккорд грейпфрута и колкая хвоя – опаска.

- Госпожа... Мирра? – запинаясь, переспросила она.

Ответить я не успела: к Сольвейг уже устремился с распахнутыми объятиями господин Льётольв.

- Ах, какая женщина! – томно проворковал он, приобняв Сольвейг за талию и глядя на нее столь жарким взглядом, что домоправительница зарделась. – Красавица!

Я спрятала улыбку: назвать так сухопарую Сольвейг в неизменно сером платье мог только господин Льётольв.

- Сольвейг, что вы хотели? – я сочла необходимым напомнить о своем присутствии.

- А? – она с трудом отвела затуманенный взгляд от соблазнителя. Кажется, Сольвейг еще не доводилось бывать под таким шквальным огнем обольщения, и она совершенно растерялась. Исходящий от нее запах изменился – теперь это был не просто уксус, а малиновый, в котором еще ощущался привкус и аромат спелых ягод. – А, да. Вот. Вам звонили. Ждут ответа. У телефона.

Я развернула записку и пробежала глазами текст. Гуда сетовала, что в последнее время я совсем перестала показываться в обществе (что соответствовало действительности), а также весьма настойчиво приглашала меня послезавтра на гейзерный пикник, грозясь обидеться в случае отказа.

- Сольвейг! – позвала я. Она не откликнулась, пришлось повторить громче: - Сольвейг!

- А? – вздрогнула она, млея, пока господин Льётольв целовал ей руку.

- Передайте, что я непременно буду!

- Ага, - Сольвейг заторможено кивнула.

Оставалось надеяться, что даже в любовном дурмане она не забудет, о чем речь.

– Кстати, - спохватилась я. – Почему вы пришли сами, а не прислали Уннер?

- Уннер! – она тотчас скривилась, кажется, позабыв даже о господине Льётольве. – Эта вертихвостка куда-то сбежала!

- Понятно, - я не стала расспрашивать дальше. – Вы можете идти.

- До свидания, милейшая госпожа Мирра! - неисправимый сердцеед послал мне жаркий взгляд, подмигнул и отбыл, крепко удерживая за талию добычу.

Когда за ними закрылась дверь, я наконец позволила себе расхохотаться. И едва не подавилась смехом, когда из угла комнаты ко мне скользнула тень.

- Господин Исмир! – воскликнула я, приглядевшись, и прижала руку к испуганно колотящемуся сердцу. - Что вы здесь делаете?

Надо думать, он проник в «Уртехюс», когда я была увлечена беседой с господином Льётольвом.

Дракон шагнул к окну и остановился спиной к нему, не давая рассмотреть его лицо.

- Госпожа Мирра, – он чуть наклонил голову, скрещивая руки на груди так, что под легкой рубашкой обозначились мускулы. Обжигающий холод мяты словно леденил кожу. – Давно не виделись.

- Давно, - согласилась я, хотя с последней нашей встречи едва минуло несколько часов. От воспоминания о том, как он прижимал меня к скале и запугивал, противно заныл желудок. Что, если Исмир снова примется за свое? Здесь за меня некому вступиться. Пытаясь перебороть воспоминание о собственном страхе и беспомощности, я произнесла светским тоном, плавно поведя рукой: - Присаживайтесь! Будете чай или кофе?

Исмир покачал головой. Вокруг него словно бушевала метель: пронзительно прохладный, с солью, эвкалипт, шипастый лемонграсс, колкая мята. И туманно-мягкое, лиловое дуновение лаванды. Холодная злость и усталость.

Вздохнув, я отвернулась и принялась разжигать спиртовку. Отчаянно хотелось кофе, чтобы утопить губы в обжигающей горечи, согреться и успокоиться.

- Вы так и не ответили, принимаете ли мое предложение, - наконец нарушил молчание Исмир. Голос его звучал хрипловато, как будто простужено.

А сегодня на берегу мне вовсе не показалось, что Исмира так уж волновал мой ответ!

Я молча доварила кофе – с корицей, медом и мускатным орехом – и села в кресло, грея пальцы о горячую чашку. Исмир по-прежнему застыл у окна, глядя на меня с непонятным выражением.

- Принимаю, - вздохнула я, – но с одним условием.

От Исмира будто плеснуло горчично-уксусным раздражением. Отойдя от окна, он остановился напротив меня. Лицо его было почти серым, зато от раны остался только едва заметный рубец, рассекающий бровь.

- Вы ставите мне условия? – обманчиво мягко поинтересовался Исмир. Крылья его носа хищно раздувались.

- Именно, - подтвердила я, вдруг разозлившись. Он так откровенно пытался на меня давить и запугивать, что во мне поднималось глухое раздражение. Я отставила чашку (кофе мне расхотелось) и потребовала: - Господин Исмир, вы уж определитесь, подозреваемая я или союзник! И если все же союзник, то ведите себя соответственно!

Он оскалился – улыбкой назвать эту гримасу не поворачивался язык.

- Продолжайте, - предложил он еще мягче, отчего по спине у меня побежали мурашки. – Каково же ваше условие?

- Кроме меня и Валериана вы позаботитесь также о Петтере, - проговорила я с внутренней дрожью. После драки просить о Петтере – не лучшая мысль, но я не могла промолчать.

- Петтере? – повторил Исмир как-то так, словно выругался. И так резко выдернул меня из кресла, что я неловко взмахнула рукой, сшибая со столика чашку с недопитым кофе. Зазвенели осколки, по полу побежал темный ручеек.

А Исмир притиснул меня к себе, не давая шевельнуться. От него веяло холодом. Мороз подступал, сковывал меня, как корабль в льдинах.

- Зачем вы меня дразните? – пробормотал Исмир мне в губы. – Зачем, Мирра?

Дыхание его пахло мятой и крепким алкоголем. Боги, милосердные мои боги, да он же пьян!

Обдумать это открытие я не успела – Исмир вздохнул и приник к моим губам в яростном поцелуе, больше похожем на укус.

Я уперлась ладонями в его грудь.

«Он словно наказывает меня!» - мелькнуло в голове, и я отвернула лицо. Помогло это мало - губы Исмира скользнули по моей шее, он прикусил зубами тонкую кожу...

- Прекратите! – взмолилась я. – Исмир, прекратите! Слышите?

Не сразу, но это подействовало. Он отстранился, тяжело дыша, окинул меня затуманенным взглядом. Сначала от него пахло абсолютом какао – горьковатым, насыщенным ароматом черного шоколада. А теперь повеяло сладким, древесно-камфорным, тяжелым и тошнотворным запахом мари. Ненависть.

- За что вы меня ненавидите? – вырвалось у меня.

Исмир на мгновение застыл, потом разжал руки и отступил на шаг.

- Это не так, - ответил глухо, отвернувшись, и как-то растерянно пригладил светлые волосы.

Я обхватила себя за плечи и без сил опустилась в кресло.

- Не надо, - попросила устало. – Я же чувствую.

- Чувствуете? – Исмир стремительно обернулся, сверкая синим льдом глаз. – Что вы чувствуете? Ладно. Да, я ненавижу вас всех. Вас, людей!

Он замолчал, тяжело дыша, и с силой потер ладонями лицо. От него тянуло пряно-холодным ароматом чайного дерева. Так пахнет неприятная правда, которую давно хотелось высказать.

- За что? – спросила я, чувствуя внутри звенящую пустоту, и как-то отстраненно отметила, что подол моей юбки испачкался в кофейной луже.

- А разве не за что? – слова звенели льдинками. Исмир отвернулся и продолжил горько: - Люди словно тараканы. Стоило впустить вас в Хельхейм – расплодились без счета и окончательно обнаглели.

- Так снимите тапок и прихлопните, - предложила я, усмехаясь через силу. – Можете начать с меня. Вы ведь этого хотите?

- Да! – словно выплюнул Исмир. От него дохнуло нестерпимой вонью нашатыря.

Хотелось зажать нос, но я не двинулась с места.

Отвернувшись, я слепо уставилась в стену. Перед глазами все расплывалось, голова кружилась, и дышать было трудно.

- Сегодня на рассвете умер сын моей сестры, - тяжело проронил Исмир за моей спиной. – Умер из-за этого... – он крепко выругался, - человеческого заклятия!

- Мне жаль, - пробормотала я. – Сочувствую.

- Сочувствуете?! – Исмир взметнулся с места, остановился рядом со мной, дыша хрипло, с присвистом. – Это все, что вы можете сказать?

- А что еще я могу сказать? – я повернулась к нему, подняла глаза. Теперь я понимала, какая муха укусила его сегодня, но легче от этого не становилось. – Вы хотите наказать меня за то, что совершили другие люди? Начинайте, я не стану сопротивляться. Ну, чего же вы ждете? Вы ненавидите нас всех, так мстите, за чем дело стало?