В руках Ирбиса - Елена Ласк

– Ординатуру?

– У меня есть диплом и все необходимые документы, а ещё новые имя и фамилия.

– Значит, ты больше не прячешься, а это означает… – Подтверждение своей догадки доктор прочитал в моих глазах – да, я встретилась со своим страхом, только Разумовский ещё не знает, что я зашла очень далеко и покорилась ему.

– Моника, – голос Макара раздался у меня за спиной, и я выдохнула с облегчением, давно не чувствовала такого напряжения, находясь рядом с доктором Разумовским, – вернись пожалуйста внутрь, с тобой хочет поговорить один человек. – Непонимающе посмотрела на Гордеева, кроме нас здесь больше никого нет, он сам меня в этом заверил. – Он обещал разнести весь город, для начала, если не услышит твой голос.

Мог просто сказать, что это Кирилл, но даже хорошо, что он завуалировал его личность. Я перевела взгляд на доктора Разумовского, который наблюдал за мной, будто выискивая что-то в моей реакции на слова Макара.

– Иди, а потом ложись спать, я подежурю. – Произнёс спокойно, отложив свои подозрения на потом, когда я снова буду полна сил.

– Нет, вы идите. Я помню, что больше пяти часов сна вам не нужно, а я провалюсь на сутки, не меньше.

– Хорошо, но через пять часов ты ляжешь спать без пререканий.

– Даже не сомневайтесь. – Собралась уйти, но не сделав и шага обратилась к доктору с очень важной просьбой. – Не спрашивайте пожалуйста ничего обо мне, я хочу сама вам всё рассказать.

Доктор лишь кивнул, но мне этого было достаточно. Я поспешила внутрь здания, не представляя как Кириллу удалось прорваться сюда. Стоило переступить порог, как я натолкнулась на незнакомую девушку. Правда, что передо мной именно девушка я поняла не сразу, её пацанский стиль сбил меня с толку: короткая стрижка, чёрная бейсболка, белая футболка с каким-то диким рисунком, напоминающим граффити, разодранные джинсы и грубые ботинки, если бы не тонкий голос приняла бы за парня.

– Иди за мной.

Она сразу отвернулась и направилась куда-то. На разговор она явно не была настроена, зато у меня появилась возможность осмотреться получше и снова поразиться тому, что всё это построено и привезено ради всего одного человека.

Мои мысли плавно вернулись к Кириллу, когда в отражении одного из окон я заметила как ужасно выгляжу и это беспокойство оказалось непривычным, но приятным. Мне хочется ему нравиться, хорошо выглядеть именно для него. Страшно представить какой бы диагноз поставил мне доктор Разумовский, узнав о моих желаниях.

– Телефон на столе. – Произнесла пацанка, когда мы вошли в небольшое помещение, обставленное какой-то непонятной техникой, а я поняла, что Кирилла здесь нет. – Выносить его за пределы этой комнаты нельзя. Не растягивай свои нежности, разговор продлится не больше двух минут, когда время истечёт он отключится автоматически, что ещё нельзя повторять не буду. Можете начинать.

После этих слов пацанка вышла, а я подошла к столу, на котором лежал телефон. На экране уже был набран номер и я нажала на вызов. Гудок не успел прозвучать, его опередил обеспокоенный голос Кирилла.

– Ника, ты в порядке? – Так себе вопрос, когда он адресован мне. – Не молчи, иначе…

– Разнесёшь весь город.

В трубке послышался тяжёлый выдох, пропитанный напряжением.

– Ты не ответила. – Добавил в голос напористости, и я мысленно порадовалась, что это телефонный разговор. Как там сказала пацанка, «нежности»? Ну-ну.

– В порядке, не переживай и оставь свои грандиозные, разрушительные планы. – Постаралась добавить томности в голос, чтобы он не сомневался и помучился.

– Всё шутишь. – Моментально угомонился, начав наслаждаться нашим разговором.

– Не шучу, я серьёзна как никогда.

– Раз у нас серьёзный разговор должен признаться, что разнёс кабинет отца, чтобы узнать что с тобой. – Я почувствовала, что Кириллу нужно выговориться, поделиться со мной. Он не признается, что переживает, и возможно боится, что я снова отдалюсь, если узнаю об этом не от него.

– Просто поговорить не пробовал?

– Пробовал, но он натравил на меня Шмеля, или тот сам с цепи сорвался, последние несколько дней смутно помню.

– У твоего отца везде камеры, можешь попросить у него запись.

– Тебя разве не предупредили, что мы ограничены во времени? – Напрасно он попробовал меня приструнить, только себе хуже делает.

– Разве. Кажется мы сняли все ограничения.

– Ника, ты невыносима. – Тяжело сглотнул, сделав паузу. – Сколько ещё мне нужно продержаться без тебя?

– Пока непонятно, мы будем наблюдать за пациентом, как только его состояние улучшится необходимость в нашей помощи отпадёт.

– Признайся, тебя там круглосуточно мучают?

– Я думала, что эксклюзивные права на это только у тебя.

– Больше не шути на эту тему. – Произнёс крайне резко, а я просто заигралась, заигрывая с ним.

– Ты же понимаешь, что теперь я тебя замучаю, пока эта тема не станет у тебя любимой. – Не поддалась смене его настроения, решив продолжить разговор на нравившейся нам обоим волне.

– Обещаешь?

– Обещаю, всего изведу, только наберись терпения.

– Лучше я наберусь сил.

– Ой, боюсь-боюсь.

– Правильно. Бойся, Ника, бойся. Ирбис голоден как никогда.

Глава 56

– Ирбис голоден как никогда.

Он загнал меня в угол. С каждым шагом, приближающим его ко мне, комната становилась меньше, и теперь, когда зверь подошёл вплотную, сжалась до таких размеров, что не пошевелиться. Его глаза сверкают безумием, вместо улыбки оскал, на теле начала проступать тёмная шерсть. Черты постепенно теряют человечность, показывая истинный облик.

Приблизился к шее и лизнул. Один раз, второй, третий, и резко впился зубами в кожу, втянув в свой рот и сжав острыми клыками.

– Ты стала ещё вкуснее. – Шепчет на ухо, а я чувствую как по коже стекают струйки крови. – Я буду долго тобой наслаждаться, не дам закончиться. Всю заклеймлю своими поцелуями.

Смотрю в его глаза, они стекленеют и я начинаю видеть в них своё чёткое отражение забитой в угол девушки, которой, как мне казалось, перестала быть. Я хочу заставить её бороться, кричать, попытаться вырваться, но она умеет только одно – покорно принимать свою участь.

Зверь раздирает одежду на мне и начинает плавно водить по телу лапами, оставляя следы от острых как скальпель когтей, впиваясь ими в самые нежные места, больно сжимая.

– Ты станешь такой, как я хочу. – Произнёс так, будто вынес приговор. – Скажи, что станешь, и я остановлюсь. – Ирбис требует, зная что у его жертвы нет голоса, что она не умеет говорить, и садистски наслаждается этим. – Ты скажешь. Скажешь, и я остановлюсь, обещаю. Я всегда выполняю все свои обещания.

Хватает лицо в свои окровавленные лапы и больно вгрызается поцелуем, окончательно потеряв человеческий облик, а я начинаю захлёбываться кровью.

Резко проснулась от удушения, начав глотать воздух. Кошмар. Просто кошмар. Очередной. Только трясёт сильнее обычного, а тело будто до сих пор ощущает боль от зубов и когтей, во рту реальный вкус крови – прокусила