При свете луны - Дин Кунц

А Дилан, пусть его и отличала нежная душа художника, получил безмерное удовольствие, услышав чавкающий удар приклада по голове, и, пожалуй, нанес бы второй, если бы рядом не раздался голос Джилли: «Здесь, там». И тревога, прозвучавшая в ее голосе, разом заставила его забыть про лежащего на помосте человека.

Когда он повернулся к ней, она превратилась в звездочку из тончайших линий, которые собрались в точку и исчезли. Сердце Дилана бухнуло раз, другой, считайте, что прошла секунда, может, меньше, и Джилли появилась в воздухе, высоко над сидящими на скамьях гостями.

Еще два удара сердца Дилана она провисела, отрицая закон всемирного тяготения, словно поддерживаемая грохотом органной музыки, а потом несколько гостей закричали в ужасе, заметив висящую над ними женщину. И тут же Джилли полетела навстречу поднимающимся крикам.

Но где-то на полпути исчезла.

Глава 44

Враждебно настроенная публика иногда встречала ее шутки молчанием, а в редких случаях Джилли даже освистывали, но никогда раньше зрители на нее не кричали. Джилли и сама могла бы перейти на крик, если бы шлепнулась среди них, но ее занимало другое: снова ухватиться за матрицу, вертануть пальцами и, вырвавшись из пасти смерти, оказаться на рабочей платформе у восточной стены, куда она и нацеливалась с самого начала, когда оставила Дилана разбираться со вторым киллером.

Рубиновые и сапфировые лучи, идущие от цветного стекла высоких окон, мраморные колонны, ряды деревянных скамей, все исчезло. А судя по ярко-синим элементам калейдоскопа, которые быстро складывались вокруг нее в новую реальность, она оказалась значительно выше платформы, на которую попыталась попасть во второй раз.

И точно, материализовалась она на крыше церкви, проскочив цель, наверное, на те же десять футов. Первый раз не долетела до нее, на этот перелетела. Над собой она увидела лазурно-синее небо, белые облачка-барашки, яркое солнце.

Ноги ее стояли на черных кровельных плитках.

И крыша, выстланная этими плитками, была очень крутой.

От взгляда, брошенного вниз, на улицу, у Джилли закружилась голова. А когда она посмотрела на колокольню, возвышающуюся над крышей на добрых три этажа, головокружение только усилилось.

Она могла покинуть крышу церкви в то самое мгновение, когда появилась там, да только замешкалась, занервничала, испугалась, что допустит еще большую ошибку. К примеру, материализоваться нижней половиной тела в мраморной колонне, с торчащими из нее торсом, руками и головой, перемешав ноги, зад, нижнюю половину живота с камнем.

И мысль эта, однажды возникнув, никак не желала уходить из головы. Не могла она изгнать этот жуткий мысленный образ: колонна с торчащей из нее верхней половиной собственного тела. Нет, если уж материализоваться, то полностью внутри колонны, чтобы навсегда стать частью церкви, в которой она девочкой пела в хоре.

Она могла бы простоять на крыше пару минут, чтобы полностью успокоиться и вернуть себе прежнюю уверенность, но жизнь ей такой возможности не предоставила. Через три секунды после прибытия, максимум через четыре, она заскользила вниз.

Возможно, плитки были черными и когда ими крыли крышу, но, скорее всего, они были зелеными, серыми или даже розовыми. А черными стали от тончайшего порошка грязи и сажи, который оседал на них из маслянистого воздуха в те дни, когда город окутывал смог.

И сажа эта снижала трение ничуть не хуже мелкодисперсного графита. Который, как известно, является едва ли не лучшей в мире смазкой.

К счастью, Джилли начала спуск едва ли не от самого конька. А потому не сразу свалилась с крыши, чтобы продолжить полет к бетону автомобильной стоянки, заостренным железным штырям ограды или своре разъяренных питбулей, которые могли ждать ее внизу. Она проскользила примерно десять футов, прежде чем ей каким-то образом удалось остановиться. Ее бросило вперед, но Джилли сумела удержаться на ногах.

Потом скольжение продолжилось. По черным кровельным плиткам. Край крыши приближался с нарастающей скоростью. Впереди ее ждал Большой прыжок.

Джилли была в легкоатлетических туфлях, всегда старалась поддерживать свою спортивную форму, но остановить скольжение не могла. Хотя и махала руками, как лесоруб во время конкурса по валке деревьев, все-таки не смогла удержать равновесие. Одну ногу оторвало от крыши. Начав падать, понимая, что сейчас приложится задом к жестким черным кровельным плиткам, Джилли пожалела о том, что так и не отрастила на нем толстый слой жира. Столько лет отказывала себе в сдобе и пончиках, и, как выяснилось, зря.

Черта с два. Не желала она умереть смертью Негативной Джексон. У нее хватало силы воли, чтобы самой формировать свою судьбу, а не становиться жертвой судьбы.

Одиннадцатимерная матрица реальности, удивительная в своей простоте, подчинилась команде Джилли, и она покинула крышу. Прыжок в смерть остался незавершенным.

Падая на пол церкви, Джилли исчезла, а с ее исчезновением крики гостей многократно прибавили в громкости, заставив органиста оторваться от клавиш. А потом все крики словно отрезало. Толпа внизу изумленно ахнула.

– Ух ты, – сказал Шеп, глядя на спектакль внизу.

Дилан повернул голову к рабочей платформе у восточной стены, где стоял третий киллер с винтовкой. Вероятно, увиденное потрясло и его, потому что, отклонившись от первоначального плана, он еще не начал стрелять. Впрочем, пауза не могла затянуться надолго. Еще несколько секунд, а потом бурлившая в нем ненависть взяла бы верх над всеми другими чувствами, заставила бы забыть об увиденном чуде.

– Дружище, отсюда – туда.

– Ух ты.

– Перенеси нас туда, дружище. К плохишу.

– Думаю.

– Не думай, дружище. Просто сделай. Здесьтам.

Внизу, на полу церкви, большинство гостей, которые пропустили внезапное появление Джилли на высоте двадцати футов, а потом ее исчезновение в полете, повернулись к тем, кто успел хоть что-то увидеть. Какая-то женщина заплакала, а пронзительный детский голос, несомненно, девочки с забранными в конский хвост волосами, перекрыл общий шум: «Я же вам говорила, я же вам говорила!»

– Дружище…

– Думаю.

– Ради бога…

– Ух ты.

Само собой, кто-то из гостей, а именно – женщина в розовом костюме и розовой шляпке, заметили третьего киллера, который стоял у края платформы и смотрел вниз, наклонившись вперед. Кожаный шнур, соединяющий его ремень со вбитым в стену крюком, страховал киллера от случайного падения. Женщина в розовом увидела не только самого киллера, но и винтовку, которую тот держал в руках, и, конечно же, закричала.