При свете луны - Дин Кунц

Ближе к ним одетые во фраки молодые люди провожали новых гостей к их местам по обе стороны центрального прохода. Все, и молодые люди, и прибывающие гости, были слишком поглощены предвкушением грядущего события, чтобы обращать внимание на темный угол нефа.

– Свадьба, – прошептала Джилли.

– Где мы?

– В Лос-Анджелесе. Моя церковь. – По голосу чувствовалось, что она потрясена.

– Твоя?

– Где я девочкой пела в хоре.

– Когда это произойдет?

– Скоро.

– Как?

– Начнется стрельба.

– Опять стрельба.

– Ранят шестьдесят семь человек… сорок из них умрут.

– Шестьдесят семь? – Количество жертв произвело впечатление. – Тогда стрелять должен не один.

– Убийц больше, – прошептала она. – Больше.

– Сколько?

Ее взгляд поискал ответы на клиновидных камнях сводов, потом спустился по полированным колоннам к скульптурам святых у пьедесталов.

– Как минимум двое. Может быть, трое.

– Шеп испуган.

– Мы все испуганы, дружище, – ответил Дилан, и, конечно, на тот момент это был лучший способ приободрить младшего брата.

Джилли вроде бы разглядывала друзей и родственников невесты и жениха, словно шестое чувство позволяло ей определить по головам, плечам, спинам, кто из них пришел в церковь с намерением убивать.

– Конечно же, среди гостей киллеров нет, – подал голос Дилан.

– Нет… думаю… нет.

Она шагнула к последнему ряду скамей, взгляд ее переместился с гостей к ризнице, которая находилась за далекой алтарной решеткой.

Стоящие по дуге колонны отделяли неф от ризницы и поддерживали каменные арки. За колоннами находилась ниша для хора и сам алтарь, с дарохранительницей и ракой, позади которого возвышалось подсвеченное снизу монументальное распятие.

Дилан подошел к Джилли.

– Может, они ворвутся в церковь, когда церемония уже начнется, стреляя на ходу?

– Нет, – не согласилась Джилли. – Они уже здесь.

От ее слов по спине Дилана побежал холодок.

Она начала медленно поворачиваться, ища киллеров.

Раздались первые ноты приветственного марша: органист прикоснулся к клавиатуре установленного в церкви органа.

Мастера, занятые реставрацией фриза, оставляли окна и двери рабочих площадок открытыми, и в квартирах на верхотуре поселились временные жильцы. Музыка сорвала голубей с насиженных мест на ребрах мраморных капителей колонн. Не такое множество, как видела Джилли в пустыне, восемь или десять, максимум дюжину. Голуби вылетали из разных мест, но собрались в стаю по эту сторону от алтарной решетки.

Гости смотрели на белокрылый спектакль, словно на запланированное действо, предшествующее венчанию, некоторые дети залились серебристым смехом.

– Начинается, – предрекла Джилли, и на ее лице отпечатался ужас.

Голуби кружили по церкви, от семьи жениха к семье невесты, потом сместились к задней части нефа, словно хотели изучить его боковые стороны.

Догадливый смотритель побежал по проходу к выходу из нефа, под строительными лесами, через открытые двери в нартекс, несомненно, для того, чтобы открыть пару входных дверей, через которые крылатые незваные гости могли без помех покинуть церковь.

Птицы еще какое-то время покружили по нефу, синхронизируя свой полет с музыкой, а потом, привлеченные потоком воздуха, идущим от открытых дверей, полетели к солнечному свету, не окрашенному цветным стеклом, и покинули церковь, оставив после себя лишь несколько белых перышек, дрейфующих в воздухе.

Остановившийся поначалу на перышке, подхваченном восходящим потоком воздуха, взгляд Джилли резко сместился к настилу лесов на западной стороне нефа, потом к настилу на восточной стороне.

– Там, наверху.

Верхняя точка каждого арочного окна находилась на высоте двадцати футов от пола. Рабочая платформа располагалась двумя футами выше. Стоя на ней, мастера могли заниматься реставрацией фресок, которые трехфутовой полосой, начинающейся на высоте двадцати четырех футов, тянулись вдоль всего нефа.

Эта платформа, на которой в рабочие дни трудились реставраторы, представляла собой настил шириной в пять футов, почти такой же широкий, как и проход под ней. По краю настил огораживали стойки, которые крепились к горизонтальным трубам, составным элементам каркаса лесов. Большое расстояние от пола в сочетании с сумраком, царившим под сводчатым, ничем не освещенным потолком церкви, не позволяло увидеть, не затаился ли кто в вышине.

На дальней от алтаря стене нефа окон не было, но фриз продолжался, а с ним и настил рабочей платформы. В десяти футах от них, справа от Шеперда, находилась лестница, ведущая на настил. Перекладины покрывал слой резины, чтобы ноги реставраторов не соскальзывали при подъеме.

Дилан подошел к лестнице, взялся за перекладину над головой и тут же, словно укол жала скорпиона, почувствовал психический след переполненных злобой людей. Поспешив следом за ним к лестнице, Джилли, должно быть, увидела, как переменилось его лицо, сверкнули глаза.

– Господи, что такое? – выдохнула она.

– Трое мужчин, – ответил он, убрал руку с перекладины, сгибая и разгибая пальцы, чтобы сбросить с себя темную энергию, которая шла от психического следа. – Человеконенавистники. Изверги. Хотят убить жениха, невесту, всех членов их семей, священника и как можно больше гостей.

Джилли повернулась к алтарю.

– Дилан!

Он проследил за ее взглядом и увидел священника и двух алтарных служек, которые уже спускались по галерее с высокого алтаря к алтарной решетке.

Через боковую дверь двое молодых людей во фраках вошли в неф, направились к центральному проходу. Жених и шафер.

– Мы должны предупредить их, – сказала Джилли.

– Нет. Если мы начнем кричать, они не будут знать, кто мы такие, может быть, не поймут, что мы им говорим. Не отреагируют мгновенно, в отличие от киллеров. Те тут же откроют огонь. Возможно, не убьют невесту, но точно прикончат жениха и множество гостей.

– Тогда мы должны подниматься. – Она взялась за перекладину лестницы.

Он остановил ее, положив руку на плечо.

– Нет. Вибрация. Леса затрясет. Они почувствуют, что мы поднимаемся. Узнают о нашем приближении.

Шеп стоял в самой необычной для него позе. Не наклонив голову, не уставившись в пол. Наоборот, задрав голову, во все глаза смотрел на парящее в вышине перышко.

Заступив между братом и перышком, Дилан всмотрелся Шепу в глаза.

– Шеп, я тебя люблю. Я тебя люблю… и хочу, чтобы ты услышал меня.

С неохотой Шеп перевел взгляд с далекого перышка на более близкого старшего брата.