Последняя битва. Штурм Берлина глазами очевидцев - Райан Корнелиус

9

Фактически, вначале, в 1943 году, существовало три части операции «Рэнкин»: «Кейз А» рассматривал ситуацию, в которой Германия может настолько ослабнуть, что будет необходимо лишь вторжение «миниатюрный «Оверлорд»; «Кейз Би» учитывал стратегическое отступление немцев из некоторых областей оккупированных стран и сохранение основной части их войск вдоль европейского побережья для отражения вторжения; «Кейз Си» учитывал внезапный крах Германии до, во время или после самого вторжения. «Кейз А» и «Кейз Би» были отвергнуты почти сразу же и, как вспоминает Морган, удостоились лишь мимолетного рассмотрения.

10

Черчилль получил предложения Сталина, когда пересекал Атлантику на борту британского линкора «Дьюк ов Йорк», направляясь на встречу с Рузвельтом. США только что вступили в войну, и Черчилль сомневался, уместно ли сейчас поднимать этот вопрос перед новым могущественным союзником. Он телеграфировал Идену: «Естественно, будьте вежливы со Сталиным. Мы направляемся в Соединенные Штаты не для того, чтобы вступать в тайные и особые соглашения. Ознакомление президента Рузвельта с этими предложениями может вызвать резкий отказ и длительные осложнения… Даже неофициально поднять этот вопрос… было бы, по моему мнению, неблагоразумно». Государственный департамент (внешнеполитическое ведомство США. — Пер.) был проинформирован о разговоре Идена со Сталиным, но нет никаких доказательств того, что кто-то потрудился в то время доложить о нем президенту Соединенных Штатов. Однако к марту 1943 года Рузвельт был полностью осведомлен, и, согласно Идену, который обсуждал с ним этот вопрос, президент не предвидел особых трудностей с Советским Союзом. «Главный вопрос, занимавший Рузвельта, — сказал Иден, — возможно ли работать с Россией сейчас и после войны».

11

Отчет о событиях на борту «Айовы» приведен по подробным записям генерала Джорджа К. Маршалла. Подлинные записи не содержат прямых цитат, только заметки, сделанные для памяти. Я прямо цитировал президента и других там, где было очевидно, что фраза произнесена ими.

12

«У британцев давние экономические связи с северной зоной, — писал Маклой генералу Маршаллу 12 декабря, — и Уайнант говорит мне, что план был составлен после консультаций с их политическими и экономическими деятелями. Я не знаю, до какой степени президент намерен придерживаться решения оккупировать эту зону перед лицом сильного английского противодействия… В целом я бы оказал предпочтение северной зоне, но не думаю, что она стоит большой драки».

Государственному департаменту явно было безразлично, как разрешится проблема. В приписке от руки Маклой добавил, что звонил Кордэлл Хэлл и сказал: «Мне все равно, какая будет зона: северная или южная».

13

По одному из многочисленных мифов, появившихся после окончания войны, за зоны оккупации ответственность нес Рузвельт. На самом деле это был абсолютно британский план. Он был задуман Антони Иденом, разработан комитетом Эттли (который использовал строго военную концепцию Моргана), одобрен Черчиллем и его кабинетом и представлен Стрэнгом Европейской консультативной комиссии. Многие американские и британские источники называют это зональное деление русским планом. В этом ошибочном заключении виноват тот факт, что, когда Гусев на втором заседании Европейской консультативной комиссии принял британский проект, он также представил на рассмотрение советский проект условий капитуляции для Германии. В одном из разделов говорилось о зонах оккупации: это был полностью британский план.

14

Неизвестно, что происходило между Рузвельтом и Уайнантом и какова была позиция президента по вопросу доступа к Берлину. Сведения о том, возражало или нет военное министерство против «коридорного» плана Уайнанта, противоречивы.

Генерал-майор Джон Хилдринг, шеф отдела гражданских дел, как отмечают, сказал Уайнанту, что «доступ в Берлин будет обеспечен». Версия, изложенная здесь, отражает взгляды трех основных американских историков по этому периоду: профессора Филипа Мосли («Кремль и мировая политика»); Герберта Фейса («Черчилль, Рузвельт, Сталин») и Уильяма М. Франклина, директора исторического отдела Государственного департамента («Зональные границы и доступ к Берлину: Мировая политика», октябрь 1963). «Уайнант, — пишет Франклин, — явно не делал никаких письменных заметок об этих разговорах… Ясно, однако, что Уайнант не получил ни инструкций, ни поддержки от кого бы то ни было в Вашингтоне для того, чтобы поставить этот вопрос перед русскими».

15

По причинам, которые так и остались невыясненными, позиция Уайнанта по доступу к Берлину изменилась после его возвращения из Вашингтона. Дипломат-ветеран Роберт Мэрфи вспоминает, что вскоре после того, как он присоединился к штабу Верховного главнокомандования в сентябре 1944 года, он обедал с Уайнантом в Лондоне и обсуждал вопрос берлинского транзита. Мэрфи подстрекал Уайнанта прояснить проблему. В своих воспоминаниях «Дипломат среди воинов» Мэрфи пишет: «Уайнант утверждал, что наше право свободного доступа к Берлину исходит из нашего права находиться там. Русские… подозрительно отнеслись бы к нашим мотивам, и если бы мы настаивали на этой технической детали, то могли бы усилить их недоверие». Согласно заявлению Мэрфи, Уайнант не хотел навязывать этот пункт в Европейской консультативной комиссии.

16

На конференции вспыхнул еще один спор, когда президент и американский министр финансов Генри Моргентау представили жесткий и далеко идущий экономический план, по которому Германия должна была превратиться в сельскохозяйственную страну без собственной промышленности. Сначала Черчилль согласился с этим планом, однако под давлением своих советников впоследствии вернулся на свои первоначальные позиции. Месяцы спустя Рузвельт отказался от спорного плана Моргентау.

17

Положение обязывает (фр.).

18

Описание этого инцидента взято из частного разговора с миссис Розенберг (теперь миссис Пол Хоффман). Миссис Рузвельт также присутствовала на ленче; обе женщины позже сравнили свои заметки и согласились, что это точные слова президента.

19

1948 году после неожиданного приступа тахикардии врачи велели ему бросить курить. Эйзенхауэр никогда больше не курил.

20

Удар по самолюбию был несколько смягчен, когда вскоре после этого инцидента британцы продемонстрировали свое доверие Монтгомери и его политике, произведя его в фельдмаршалы. Для человека, который положил конец поражениям Британии в пустыне и изгнал Роммеля из Северной Африки, это было чересчур запоздалым признанием.

21

Эти цифры были озвучены Уинстоном Черчиллем 18 января 1945 года в палате общин. Возмущенный трещиной в дружественных отношениях, Черчилль заявил, что в Арденнах «сражались практически только американские войска и обе стороны понесли потери, сравнимые с битвой при Геттисберге». Затем он предупредил британцев не «верить призывам интриганов, что было прямой пощечиной Монтгомери и его сторонникам».

22

«Монтгомери, — впоследствии утверждал Эйзенхауэр, — считал назначение командующего сухопутными силами делом принципа. Он даже выразил согласие служить под командованием Брэдли, если я одобрю этот пост».

23

Например, 11 марта разведка штаба Верховного главнокомандования союзными экспедиционными силами доложила, что «передовые части» Жукова достигли Зелова к западу от Одера и находятся всего в 28 милях от Берлина. Когда автор в 1963 году брал интервью у чиновников советского оборонного ведомства, он узнал, что на самом деле Жуков достиг Зелова, находящегося в центре немецкой системы обороны Одера, только 17 апреля.

24

Тот, кто готовил этот документ контрразведки, заблуждался относительно местонахождения могилы. Барбаросса (Красная Борода) — прозвище Фридриха I (1121–1190) — не был похоронен в Берхтесгадене. Согласно легенде, «он никогда не умирал, а просто спит» в горах Тюрингии. Он сидит за «каменным столом со своими шестью рыцарями и ждет, когда пробьет час спасти Германию от рабства и вывести ее на первое место в мире… его борода уже проросла сквозь каменную плиту, но должна трижды обвиться вокруг стола прежде, чем грядет его второе пришествие».