Союз Сталина. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Царизм, — приходил накануне февральской революции 1917 г. французский посол М. Палеолог, — самая основа России, внутренняя и незаменимая броня русского общества, наконец, единственная связь, объединяющая все разнообразные народы империи. Если бы царизм пал, будьте уверены, он увлек бы в своем падении все русское здание»[1871]. «Я не принадлежал к тем, кто смотрит на Республику как на панацею от всех бед, от которых страдает Россия, — вторил британский посол Дж. Бьюкенен, — До тех пор, пока просвещение не проникнет в русские массы, они не смогут обойтись без сильного правителя…»[1872]
Особенности России привели к тому, что после февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. ни один состав Временного правительства не смог удержаться у власти больше 3-х месяцев. «Печальный опыт революции показал, — оправдывал свой контрреволюционный мятеж ген. Л. Корнилов, — полную несостоятельность власти, созданной представителями различных нынешних политических партий»[1873]. «Политические партии, — подтверждал один из лидеров социалистов Н. Чайковский, — уже доказали и в Совете Республики, и в Комитете Спасения Родины и Революции, и в Учредительном Собрании свою неспособность объединиться в единодушное и действенное целое»[1874].
«Совет Российской республики» в дни величайшей внешней опасности и накануне большевистского переворота не нашел ни общего языка, ни общего чувства скорби и боли за судьбу Родины. Поистине, и у людей непредубежденных, — восклицал ген. А. Деникин, — могла явиться волнующая мысль: одно из двух, или «соборный разум» — великое историческое заблуждение, или в дни разгула народной стихии прямым и верным отображением его в демократическом фокусе может быть только «соборное безумие»»[1875].
Описывая ситуацию после революции, секретарь посольства Франции в России в апреле 1918 г. отмечал: «То и дело происходят тайные сборища различных партий оппозиции: кадетов, эсеров и т. д. Пока это только «rasgavors», и вполне вероятно, что люди, неспособные договориться между собой и совместно действовать, так и не смогут ничего добиться. Единственным режимом, могущим установиться в России, остается самодержавие или диктатура…»[1876]. «Только военная диктатура, опирающаяся на поддержку войск, — подтверждал госсекретарь США Р. Лансинг 10 декабря 1917 г., — способна гарантировать стабильность в России»[1877]. «Военная диктатура, — подтверждал в августе 1918 г. А. Колчак, — единственная эффективная система власти»[1878].
Той же высшей сильной власти требовал и народ, столкнувшийся с воцарившей после революции анархией. «Повсеместно крестьяне требуют «своего» царя, — отмечал уже 1918 г. французский дипломат в России, — Это скорее религиозное движение, и оно мне кажется интересным симптомом…»[1879]. Наиболее ярко это движение проявилось в колчаковской Сибири, где «пронеслась волна крестьянских восстаний…», выступавших под лозунгом: «за царя и советскую власть»[1880]. «Один из предводителей повстанцев на Енисее призывал крестьян под свои знамена уверениями, «что на Дальнем Востоке уже выступил вл. кн. Михаил Александрович, и что он назначил Ленина и Троцкого своими первыми министрами…. И осталось только разбить Колчака…»[1881].
* * * * *
Но гражданская война рано или поздно должна закончиться, а с ней казалось бы должны были отмереть и мобилизационные формы власти. Указывая на необходимость крупномасштабного привлечения иностранного капитала, для восстановления России после войны, и на связанную с этим опасность закабаления им страны, последовательный либерал В. Гриневецкий в августе 1918 г. утверждал, что «лишь правительство пользующееся широкой поддержкой, избавленное от доктринерства и веры в собственную непогрешимость, органически расположенное к режиму свободы… способно предохранить ее от закабаления при широком привлечении иностранного капитала»[1882].
Идеи свободы, либеральной демократии конечно имеют свою притягательную основу, но если нет Капитала, они остаются лишь утопией — благими пожеланиями, ведущими в ад. Либеральная демократия, «органически расположенная режиму свободы», может существовать только при наличии крупного национального Капитала, поскольку либеральная демократия является формой выражения его власти. Крайне неблагоприятные природно-климатические условия накопления Капитала в России, делали невозможным реализацию любых либеральных проектов ее спасения, одна только попытка их осуществления вела к неизбежному самоуничтожению государства и всей русской цивилизации.
Без Капитала, без естественных благоприятных условий для его накопления, государство может сохранять свою стабильность только в виде авторитарной, теократической мобилизационной структуры, принудительными мерами, извлекающими необходимый Капитал для своего существования и развития, опираясь на «абсолютизацию» религиозных или идеологических ценностей, а в критических ситуациях и на силу: «чем, в сущности, держалась Российская империя. Не только преимущественно, — отмечал этот факт Витте, — но исключительно своей армией»[1883].
На цену, которую пришлось заплатить России за появление в ней цивилизации, указывал в своей книге о России в 1839 г. А. де Кюстин: «Жизнь этого народа занятна — если не для него самого, то, по крайней мере, для наблюдателя. Изобретательный ум человека сумел победить климат и преодолеть все преграды, которые природа воздвигла в пустыне, начисто лишенной поэзии, дабы сделать ее непригодной для общественной жизни. Противоположность слепого повиновения крепостного народа в политике и решительной и последовательной борьбы того же самого народа против тирании пагубного климата, его дикое непокорство перед лицом природы, всякий миг проглядывающее из-под ярма деспотизма, — неиссякаемые источники занимательных картин и серьезных размышлений»[1884].
Говоря о России необходимо «постоянно помнить о тех физических условиях, которые являются одним из основных факторов политической проблемы, — подчеркивал Саролеа, — Игнорировать эти географические факторы было бы так же бесполезно, как игнорировать интеллектуальные и духовные факторы. Без точного и тщательного исследования окружающей среды так же бесполезно размышлять об относительной силе сил свободы и реакции, как было бы бесполезно размышлять о сопротивлении моста Форт или моста Тей, не исследуя прочность фундаментов, не изучая особых свойств железа и стали, а также общих законов динамики»[1885].
«При конституционной форме правления, — пояснял экономические основы политического строя России статский советник императорского статистического ведомства Германии Р. Мартин в 1906 г. — русское государство не было бы в состоянии провести равновесие бюджета, золотое обращение, переход железных дорог к государству и правильный платеж процентов по долгам. Для таких дел Россия слишком бедна. Только железная рука абсолютизма создала блестящее финансовое положение России за счет народного хозяйства и жизненных сил народа»[1886].
«В русской действительности героические решения может принимать только один человек…», — приходил к выводу в 1921 г. В. Шульгин — «Это будет Ленин?.. или Троцкий?… — Нет… На этих господах висят несбрасываемые гири…
