Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

– Да.

Я верила, что Рамирес знает, что здесь почем, и если он говорит, что я должна быть при мужчине, значит, так и надо. Оставалось надеяться, что мое вранье было правильным ответом.

– Докажи, – потребовала она.

Я подняла брови:

– Не поняла?

– Он обрезан?

Я замешкалась – ничего не могла сделать. Вопрос застал совершенно врасплох. Сглотнув слюну, я ответила:

– Да.

Ее вопрос как брошенный жребий – или орел, или решка, а у американца моложе сорока лет было больше шансов угодить под утвердительный ответ.

Она улыбнулась, но глаза ее остались пусты, как выпитый стакан.

– Можете встать.

Я подавила желание обтереть руки об штаны. Она могла бы принять это за оскорбительный намек на неряшливость, но вымыть руки мне хотелось неимоверно. Я придвинулась ближе к Бернардо, будто чтобы обнять его, и даже обняла его за пояс левой рукой, хотя не знала, не испачкаю ли ему красивую рубашку. Его рука обхватила меня за плечи, но я действительно хотела убраться с линии огня этого чертова обреза. Ставила я на то, что он смонтирован стационарно, а не на турели. И только надеялась, что права.

Барменша вытащила руки наверх, они обе были видны. Хороший знак.

– Бернардо, спусти штаны, – приказала она.

Мы оба посмотрели на нее. Я снова хотела переспросить, но Бернардо меня опередил:

– Зачем?

Я бы попросила ее повторить, чтобы проверить, правильно ли я поняла. Бернардо только спросил зачем, будто такое с ним уже случалось.

– А чтобы мы посмотрели, обрезан ли ты.

Я отпустила руку, которой обнимала Бернардо за спину. Мы стояли рядом, но рук не переплели. Может, в конце концов дело кончится дракой.

– Я же тебе сказала. Мало тебе этого?

– Мало. Понимаешь, ты верно сказала – ты иногда работаешь с копами. Одну тебя можно пустить к Ники. А он – про него мы ничего не знаем. Если он твой любовник – ладно, а если нет, то, может быть, он коп.

Бернардо заржал, и этот звук всех поразил, по-моему.

– А вот это уже ново! Меня за копа приняли!

– А кто ты, если не коп?

– Иногда – телохранитель. Иногда тот, от кого это тело надо хранить. Зависит от того, кто лучше платит.

Голос его звучал очень уверенно и спокойно – по-деловому.

– Может, и так, а может, ты врешь. Спусти штаны, посмотрим.

Он начал расстегивать ремень, я отодвинулась, хотя и не очень далеко. Не хотела снова попадать под прицел.

– А что такое? Ты же его видела без штанов, – сказала она. У меня стало складываться впечатление, что она мне не верит.

– Не в толпе, – отрезала я, выразив голосом праведное возмущение. И заработала этим ржание из публики.

– Снимай штаны, снимай штаны! – стали скандировать женщины, потом зазвучали и другие слова. Девочка, которая висела на Арфе, глядела на спектакль горящими глазами.

Бернардо не стал ни спорить, ни краснеть. Он просто расстегнул штаны и сдвинул их на середину бедер. Отвернулась я совершенно машинально. Женщины завопили и засвистели. Чей-то голос крикнул: «Ну, папуля, даешь!» Мужчины присоединились к хору, поздравляя Бернардо и строя предположения, как он это делает так, что я еще жива.

Мне надо было посмотреть – просто невозможно сдержаться. Надо же узнать, угадала ли я, – и, честно говоря, просто я должна была посмотреть. Стыдно сознаться, но это правда. Несколько секунд мне понадобились, чтобы увидеть, что он действительно обрезан, а первое, что бросилось в глаза, – это размер. Бернардо был богато, очень богато одарен природой.

Я краснела и ничего не могла с этим поделать. Но я знала, что если буду так стоять и ловить ворон, то вся моя ложь будет без толку. И надо вести себя так, будто бы здесь стоит Ричард или Жан-Клод. Что бы я тогда сделала? Я бы его прикрыла.

Я подошла и встала перед Бернардо, хотя следила, чтобы не коснуться. Признаю, что ни на что больше смотреть не могла. Ричард был внушителен. Бернардо эту стадию миновал, он был уже просто пугающий. Я закрыла его от взглядов своим телом, взяв с двух сторон за талию, чтобы удержаться. Краска так бросилась в лицо, что голова закружилась.

Я обернулась на барменшу, все еще закрывая Бернардо от зала:

– Хватит с тебя?

Даже голос у меня перехватило от смущения.

– Поцелуй его, – велела она.

Я оглянулась на нее:

– Пусть он наденет штаны, тогда поцелую.

Она покачала головой:

– Я не про поцелуй в губы говорю.

Если я бы покраснела сильнее, у меня бы голова лопнула. Я обернулась, чтобы не видеть Бернардо.

– Мы такого не делаем.

– Вы сделаете все, что мы скажем, – ответила она.

Не знаю, что бы я на это сказала, но тут прозвучал голос:

– Хватит этих игр, Полина. Отдай им оружие и отпусти их.

Мы все повернулись. Из дальней темной комнаты вышел еще один карлик, то есть низкорослый человек. Он был, может быть, на голову выше Полины, барменши, и скорее испанской внешности и моложе. Волосы у него были сочного черного цвета, кожа загорелая и без морщин. На вид ему было чуть больше двадцати лет, но аура силы, исходящая от него как волна удушающего аромата, говорила, что он гораздо старше.

– Я Никандро Бако, для друзей – Ники.

Толпа раздалась перед ним, как раздвинутый занавес. Он протянул мне руку, и я взяла ее, но рукопожатия не получилось. Он поднес мою руку к губам и поцеловал. Но при этом не сводил глаз с моего лица, и что-то в этих глазах, в движениях его губ наводило на мысль о куда более интимных местах для прикосновения мужских губ. Я отняла руку настолько быстро, насколько позволила вежливость.

– Благодарю вас, мистер Бако, что согласились со мной повидаться.

Это прозвучало так официально, будто и не стоял позади меня Бернардо со спущенными штанами.

– Оденьтесь, – бросил Бако, едва глянув на Бернардо. Я услышала, как Бернардо натягивает штаны и возится, стараясь привести себя в порядок. Честно говоря, я удивилась, как в этих джинсах столько помещается.

– Что привело вас сюда, миз Блейк?

– Я действительно хотела поговорить с другим некромантом.

– Звучит так, будто вы передумали, – сказал он, не сводя с меня взгляда. Когда моя рука поднялась поправить волосы, он проследил за ней глазами.

– На этот спектакль ушло почти все мое время. У меня встреча с полицией, которую никак нельзя пропустить.

Я специально упомянула о полиции. Было у меня предчувствие, будто Бако досконально знает, что вообще происходит. Нас никто не тронул, только сконфузили – ладно, сконфузили меня. Бако пришел в самый последний момент. Ага, совершенно случайно.

– Вы про тех двух полисменов, что ждут вас снаружи?