Дождь Забвения - Аластер Рейнольдс

– Электронная память погибла, – продолжила рассказ Ожье. – За один-единственный день что-то вроде вируса распространилось по всей нашей сети. Тексты превратились в хаотический набор символов, фото, рисунки, даже музыка стали бессмысленной мешаниной.

– Часть архивов уцелела, – добавила Кассандра. – Но после Забвения нельзя полагаться на их достоверность.

– Мы потеряли почти все, – заключила Ожье. – От нашего прошлого остались только обрывки. Судить по ним о нашей истории – как пытаться восстановить все человеческие знания по охапке книг, вынесенных из горящей библиотеки.

– А ваши исследовательские институты, правительство, университеты? Разве они не держали оригиналы документов и книг? – спросил Флойд.

– Они годами из кожи вон лезли, чтобы избавиться от бумажной массы, – ответила Ожье. – Очень уж им понравилось, что целые подвалы архивов можно уместить на единственную страницу-микрофишу, или оптический диск, или небольшую область во флеш-памяти, или что там еще объявлено на этой неделе самым надежным и современным средством хранения информации.

– «Идеальный звук навечно», – процитировала Кассандра рекламный лозунг. – Так было задумано – но, к сожалению, не сработало. Надеюсь, ты понимаешь теперь, почему наши народы пошли разными дорогами. Ретры решили, что Забвение не должно повториться. И поэтому отказались от технологий, способных подарить им бессмертие.

– Все вы по-прежнему смертны! – резко возразила Ожье. – Ваше «бессмертие» – до очередного Нанокоста или Забвения. Или до того дня, когда взорвется Солнце. Любой из нас имеет полное право уйти в Полис, если уж не понравилось жить под железной пятой Ретрокомиссии.

– Справедливо, – согласилась Кассандра. – Мои люди решили не заботиться о прошлом. Мы уже потеряли его, так зачем бояться новой потери? Мы все живем в настоящем.

Она протянула руку, и стены расступились. Вдруг зал сделался как внутренность собора, потом – небоскреба; рос и рос, и вот стены умчались за десятки километров, потолок смешался с голубизной неба и под ним повисли облака. А в открытое окно заглянула звездная ночь.

Умопомрачительная демонстрация мощи – но на этом Кассандра не остановилась. Она прищурилась, и у далеких стен замерцали колоссальные фигуры: колонны с капителями, кариатиды высотой с гору, башни и арки, повисшие невесомо и противоестественно над пустотой. В стенах образовались витражные окна, сквозь них полились такие краски, каких Ожье не могла и вообразить. Наверное, Кассандра забралась в самые недра мозга, изменяя структуру восприятия. От красоты незнакомых цветов щемило сердце. А еще их можно было обонять, осязать, слышать!

Ожье никогда не видела столь великолепного, волшебного – и печального.

– Прекрати! – взмолилась она.

Комната вернулась в прежнее состояние.

– Извините, – произнесла Кассандра. – Я сочла полезным продемонстрировать то, что считаю жизнью в настоящем. Это настоящее, о котором я говорила вам.

– У меня всего один вопрос, – вмешался Флойд. – Если вы способны на такое, если вам доступно все, чего пожелаете, – зачем кое-кто из вас так хочет заграбастать Землю?

– Хороший вопрос, – кивнула Кассандра.

– Так ответьте на него.

– Мы хотим заграбастать Землю, потому что для нас она недоступна. Кое-кому просто невыносимо думать об этом.

Когда испещренная прожилками крышка соскользнула вбок, Кассандра ждала у контейнера.

– Ожье, как ты? Воссоединение произошло, как я и предсказывала? Дискомфорта нет?

– Ничего существенного. Поможешь мне выбраться наружу?

– Конечно.

Другой прогр уже помогал выбраться Флойду. Ожье осмотрелась, пытаясь сосредоточиться. Последние комки голубого студня стекли в открытый зев контейнера.

– Пойдем займемся делом, – предложила Кассандра. – Земля уже близко.

Они вернулись в рубку, по виду такую же, как и в виртуальной реальности, только без прогров.

– Они еще в амортизационных контейнерах, – объяснила Кассандра. – Так будет лучше, если возникнет необходимость во внезапном маневре.

– Ниагара нас по-прежнему преследует?

– Ниагара – или кто-то другой на том корабле – больше не представляет опасности. Перед внешней защитной зоной Заросли он повстречался с нашей ракетой.

– То есть он погиб?

– Кто-то определенно погиб. Но возможно, не Ниагара. Если он жив, мы найдем его рано или поздно.

– Лучше бы рано.

– Если расскажешь, почему так необходимо поговорить с Калисканом, я, возможно, помогу тебе, насколько это в моих силах.

– Я рассказала все, что тебе нужно знать, – твердо ответила Ожье.

– И это лишь половина известного тебе.

– Я пока не готова доверить тебе вторую половину. Быть может, после разговора с Калисканом… Мы достаточно близко, чтобы послать сообщение по сфокусированному лучу?

– Небольшой риск перехвата остается всегда… Впрочем, да, мы близко.

Картинный взмах рукой – похоже, Кассандра обожала театральные жесты, – и часть стены стала плоским экраном. Секунду он был пустым – система ждала ответа.

– Можешь говорить, – разрешила Кассандра, кивая в сторону экрана.

– Где мы находимся? – спросила Ожье.

Та ответила.

– Калискан, – обратилась Ожье, – говорит Верити Ожье. Думаю, вы ждете сообщения от меня. Я жива и здорова, нахожусь в половине световой секунды от Заросли на борту корабля прогров, так что, если вы хотите поговорить со мной с глазу на глаз, вам придется употребить свое влияние. Иначе тут начнется переполох.

Через пару секунд на экране замерцали яркие пятна, быстро собравшиеся в грубое, крупнопиксельное изображение.

– Это Калискан? – спросил Флойд, когда из мешанины пятен на экране проступило лицо седого старика.

– Да. Тот, кто послал меня в Париж. Единственный, кто может все исправить.

– Кажется, я где-то уже видел это лицо…

– Это невозможно. Ты никогда не встречал Калискана.

– Как скажете, мой командир! – Флойд приложил руку к воображаемой фуражке.

Калискан повернулся, сверкнули очки на его носу.

– Ожье… вы живы. Не передать словами, насколько я рад! Пожалуйста, передайте мою благодарность Кассандре. Я не смел и надеяться, что вы переживете катастрофу на Фобосе.

– Сэр, мы выбрались вдвоем.

Она запнулась, ожидая ответа. Задержка в секунду делала разговор неуклюжим, неловким, будто оба собеседника говорили на полузнакомом языке.

– Оба? Но Скелсгард сказала, что дети войны убили Авелинга и Бартона перед тем, как вы помогли ей бежать.

– Сэр, именно так. Я вернулась с человеком по имени Флойд. Он с Земли-Два.

За спиной Калискана виднелись шпангоуты, лонжероны, приборы корабельного отсека. Судно ретров было современным – но безнадежно устаревшим в сравнении с кораблями прогров.

– Неожиданный оборот, – констатировал Калискан.

– Я хотела бы еще многое вам рассказать, – сообщила Ожье. – Не могли бы вы договориться с властями и получить разрешение на наш проход?

– Ожье, ознакомьтесь с новостями. Властей больше нет. Администрация Заросли разбежалась. Мне уже потребовались немалые усилия, чтобы уйти от пиратов и грабителей, – а ведь у меня быстрый шаттл.

– Мои дети в Заросли.

– Нет. Питер забрал их пару дней назад. Как только вернулась Скелсгард, мы заподозрили, что надвигается большая беда. Ваши дети в безопасности.

– Где они?

– Питер решил, что лучше никого не информировать об этом, и пообещал связаться с вами, как только дела пойдут на лад.

Ожье закрыла глаза и про себя спокойно, но истово поблагодарила судьбу.

– Сэр, у меня важные сведения, – сказала она затем. Я узнала, на след чего напала Сьюзен Уайт, и это очень серьезно. Нужно действовать незамедлительно и приложить все усилия, задействовать все связи, чтобы предотвратить катастрофу.

– Да, понимаю. Я уже узнал о проблеме от Скелсгард. Кстати, вы проявили недюжинную отвагу, отправляя ее назад одну в такой ситуации.

– С ней все хорошо?

– Да, она жива, здорова и готова к работе.

Ну вот, еще одна гора с плеч. Насмешливая подружка с Фобоса в порядке, дети – в безопасности.

– Тем не менее, сэр, мне необходимо встретиться с вами. Вы можете предложить достаточно безопасное место?

– Да, я знаю такое место. Пираты и угонщики не посмеют отправиться туда следом за нами. Думаю, даже прогры решатся не сразу.

Она поняла, что́ Калискан имеет в виду, и испугалась:

– Вы шутите?

– Нисколько. Везущий вас корабль может приземляться на планетах с атмосферой?

– Он может? – спросила Ожье у Кассандры.

– Да. Но полет на Землю – не просто посадка и взлет в атмосфере. Шаттл ретров, возможно, в достаточной степени устойчив к атакам фурий, так что большой опасности их проникновения нет. Но мы куда более… скажем так, восприимчивы.

– А я считала, что прогры уже создали защиту от фурий. Не потому ли вам так не терпится прибрать к рукам Землю?