Сексуальная жизнь в древнем Китае - Роберт Гулик

Поэтому хотя впоследствии буддисты Махаяны и включили в свой пантеон многих женских божеств, в их число не вошли те, кто пребывал в сексуальном объятии с мужскими божествами. Мантраяна ввела в свой пантеон дополнительных женских божеств, одни из которых являлись, вероятно, богинями плодородия в Южной Индии, другие же были дьяволицами (дакини) и колдуньями на севере Индии. Некоторые из этих богинь в мантраянских текстах стали выступать в роли наставниц по достижению сиддхи, чудесных способностей (таких как левитация, вызывание дождя, излечение от змеиных укусов, колдовство при помощи заклинаний), но только не в тантрических сексуальных тайнах. Такие мантраянские тексты были достаточно рано привезены в Китай, где пристально изучались. Но ни из индийских оригиналов, ни из китайских переводов не явствует, что чудесные способности можно обрести при помощи сексуального союза. Об этом не говорится и в китайских комментариях, хотя, как мы видели по цитатам из «Баопу-цзы» в гл. 5, именно такие идеи были в то время широко распространены в Китае.

Китайский паломник Фа-сянь (317–420), совершивший длительное путешествие по Индии и близлежащим странам, ни разу не упоминает, что он встретился там с проявлениями сексуального мистицизма. Он был человеком широко образованным и, конечно, был знаком с китайскими «пособиями по сексу». Если бы он обнаружил в Индии нечто похожее, то непременно отметил бы эту параллель с китайской мыслью и использовал ее в своих миссионерских усилиях распространять чужеземное учение среди соплеменников. Точно так же китайские паломники Сюань-цзан (612–664) и И-цзин (635–713) не упоминают о том, что в Индии они встречались с чем-то подобным. Они сообщают о мантраянских колдовстве и магии, широко распространенных в некоторых из районов, где они побывали, но не упоминают о сексуальном мистицизме.

Наряду с такими доводами ex silentio, существуют и более убедительные, положительные свидетельства в пользу позднего появления Ваджраяны в Индии. Сюань-цзан пишет, что когда он посещал в 640 г. университет Наланда, знаменитый центр буддийской учености в Южном Бихаре, на него произвели глубокое впечатление благочестивость и достойное поведение студентов-монахов, и высоко отзывается о их почтенных учителях. И-цзин также с уважением отзывается о строгой приверженности монашеским принципам и благочестивом образе жизни тех учителей и их учеников, которых он встречал в Наланде около 690 г. Однако всего по прошествии столетия Наланда при династии Пала превратилась в крупнейший центр ваджраянской учености. Именно оттуда усердные миссионеры распространяли теориии сексуального мистицизма в Непал, Тибет, Китай и страны Юго-Восточной Азии. На основании этого можно заключить, что Сюань-цзан и И-цзин оказались свидетелями последних десятилетий существования там до-ваджраянского буддизма, в то время как принципы Ваджраяны уже вызревали, а ее пропагандисты уже проявляли достаточную активность. Очевидно, с этой ранней деятельностью ваджраянистов столкнулся и У-син, еще один китайский паломник, который в 658 г. повстречался в Индии с И-цзином. В письме из Индии он упоминает: «Недавно здесь появилось новое религиозное направление Мантраяны, которое пользуется признанием по всей стране»[230]…..

Это известие перекликается с тем, что первые тантрические миссионеры из Индии прибыли в Китай в первой половине VIII в. В 716 г. столицу династии Тан посетил Шубхакарасимха, а в 719 г. в Кантон прибыл Ваджрабодхи, которого сопровождал великий Амогхаваджра, потом вернувшийся в Индию, но в 750 г. он снова приехал в Китай. Эти миссионеры принесли в Китай ряд тантрических текстов, которые были переведены на китайский язык и изучались китайскими учеными, о чем свидетельствуют приведенные выше даосские тексты.

На основании вышеприведенных данных можно предположить, что Ваджраяна возникла в Индии в качестве одного из ответвлений Мантраяны в период между 600 и 700 гг. Это совпадает с самой ранней датой, которую можно установить для тантр Ваджраяны. Один из основополагающих ранних тантрических текстов, «Гухьясамаджа-тантра», связан с именем Индрабхути, царя Удьяны, жившего в конце VII в. (TPS, р. 212). В нем мы находим отчетливо выраженную систему сексуального мистицизма (ср.: WIL, 2, р. 394 f.), которая подтверждается и тибетскими источниками. Индрабхути приписывают авторство и других тантрических текстов (SM, р. LI), а его сестра, не менее знаменитый адепт, считается автором «Адвайя-сиддхи», где помимо прочего провозглашается, что последователь тантры стоит по ту сторону добра и зла (SM, p. LV). Анализ прилагаемого к текстам тантр «Чакрасамвара» и «Хеваджра» списка имен гуру-парампара, наставников и учеников, передававших буддийские тантры (SM, p. XL–XLIV), подтверждает, что первые тексты Ваджраяны были составлены в период около 650–700 гг.

Что же касается шактийских тантр, то несмотря на содержащиеся во многих из них утверждения, что они восходят к глубокой древности, пока что ни один из исследованных текстов не может быть датирован ранее X в., а большинство из наиболее известных текстов было составлено в период между XII и XVI вв. Поэтому представляется вполне вероятным, что сексуальный мистицизм, связанный с coitus reservatus и культом всемогущего бога солнца, был унаследован шактами от последователей Ваджраяны. Почву для этого подготовили практика йоги и культ женских божеств.[231] Археологические свидетельства также подтверждают, что шактизм сформировался позже, чем Ваджраяна. Великий храм солнца с эротическими скульптурами в Канараке был построен не ранее 1200 г. (WIL, 1, р. 535), а похожие на него щедро украшенные храмы Каджурахо в Бунделканде датируются примерно 1000 г.[232].

В «Садхана-мала», самая ранняя из известных рукописей которой датируется 1165 г., в качестве традиционных центров Ваджраяны упоминаются четыре священных места (питха) (ср.: SM, p. XXXVIII; BI, р. 16): Камакхъя, Сирихатта, Удцьяна и Пурнагири. Камакхъя соответствует современному Камрупу влизи от Гаухати. Сирихатта — это современный Сильхет к северо-востоку от Дакки. Следовательно, два этих места находятся в Ассаме. Третий центр — Уддьяна, как полагает Туччи, можно отождествить со Сватом на северо-западной границе Индии (TPR-S, р. 324, 1). Местонахождение четвертого центра пока еще не отождествлено[233]……

Отметим, что два центра находились на северо-восточной, а один (при этом очень важный) — на северо-западной окраине Индии, что позволяет, на мой взгляд, выдвинуть теорию о возможном пути возникновения Ваджраяны. Поскольку сексуальный мистицизм, в основу которого был положен принцип coitus reservatus, был весьма популярен в Китае с начала нашей эры, хотя в Индии оставался неизвестным до VII в., представляется очевидным, что этот важный аспект Ваджраяны был привнесен в Индию из Китая, возможно через Ассам. А то, что по другую сторону северо-западной границы примерно в это же время возникли крупные центры солнечного культа иранского происхождения, позволяет предположить, что второй основополагающий принцип Ваджраяны, центральный культ солнечного божества Вайрочана, также был привнесен в Индию извне.

Обращающий особое внимание на религиозные проблемы Туччи так обрисовал общее состояние мысли и религии в Индии во время возникновения сексуального мистицизма: «В сущности, правильнее всего считать тантры проявлением индийского гнозиса, медленно развивавшегося в результате самопроизвольного вызревания автохтонных направлений мысли, которое сопровождалось случайными внешними влияниями в один из тех периодов, когда исторические подъемы и спады, а также торговые связи приблизили Индию к римско-эллинистической, иранской и китайской цивилизациям» (TPS, р. 210). Заменив слова «случайные внешние влияния» на «сильное внешнее влияние», мы и получим, как мне кажется, утверждение, которое при сегодняшнем уровне наших знаний максимально приближает нас к исторической истине.

Если же говорить о китайском вкладе, то можно вспомнить две питха, Камакхъя и Сирихатта, дающие нам ключ к вероятному пути, по которому китайский сексуальный мистицизм проник в Индию. Оба этих центра находятся в Ассаме, где всегда процветали магия и колдовство, где женщины занимали более высокое положение, чем собственно в Индии, и оба они поддерживали тесные связи с Китаем. Бхаскараварман, в VII в. царь Камарупы, был приверженцем мантраянской магии и утверждал, что его династия происходит из Китая. Он поддерживал прочные отношения с танским двором (см. LTF). В VIII в. сексуальные ритуалы процветали в монастырях в окрестностях Пагана.[234] По-видимому, эта область являлась наиболее вероятным связующим звеном. Однако не следует отрицать возможность и других путей проникновения в Индию, например с севера через Центральную Азию, а третьим вполне мог быть путь через южные моря.[235].