Клятва воров - Мэри Э. Пирсон

Глава шестьдесят четвертая

Кази

В амбаре за гостиницей было темно. Большинство стойл пустовали, ворота оставлены открытыми настежь, когда наемники уходили. Со стропил доносилось заунывное воркование голубя, словно он все еще приходил в себя после волнения. В остальном в амбаре царила тишина. Одинокий фонарь освещал помещение мерцающим золотистым светом – маяк, манящий меня вперед.

Он здесь. Где-то.

Я вытащила кинжал из ножен.

Мое сердце колотилось сильнее, чем в разгар битвы, когда сражалась с солдатами вдвое больше меня. Мне предстояло столкнуться с еще большим чудовищем.

Я услышала ржание лошади. Тяжелый стук седла. Я поползла вперед. Тусклый свет освещал мой путь.

Выходи, хотела сказать. Где ты? Хотела, чтобы он знал, что на этот раз я пришла за ним. Но молчала, скользя по полу тенью, которой стала из-за него.

Он стоял в большом двойном стойле, спиной ко мне. Он спешился, чтобы пристегнуть седельную сумку к вьюку на лошади. Он торопился. Конечно. Его оружие лежало на полу в ожидании своей очереди.

– Куда-то собрался?

Зейн вздрогнул и выругался, покачав головой, когда понял, что это я.

– Ты так просто не сдаешься, да?

– Отдай их мне, – приказала я, протягивая руку. Он посмотрел на меня в замешательстве.

– Что?

– Бумаги, – ответила я.

Он улыбнулся.

– Я ничего не знаю ни о каких бумагах, – сказал он. – Ты здесь из-за своей матери? Хочешь больше ответов? Давай поговорим о ней.

Он сделал шаг ко мне.

Я подняла кинжал. Не было необходимости говорить, что я знаю, как им пользоваться. Он видел, как падают лучники, хотя кинжал с длинной рукоятью предназначался не для метания, а для потрошения.

– Бумаги, – повторила я твердо. – Они у тебя. Возможно, в той седельной сумке.

Он нервно перевел взгляд с моего кинжала на сумку. Да, именно там они и находятся.

– Я поняла это после разговора с Ганнером, – сказала я. – Время. Все сходится. Когда ты сбежал той ночью, первое, куда ты направился, это Кейвс-Энд. Никто не стал бы искать тебя там, и ты был единственным, кто знал, что эти бумаги представляют ценность. Ты был посредником короля. Интересно, почему ты не передал их ему. Ты получил бы его благосклонность. Возможно, тебе удалось бы даже сместить Бэнкса и стать правой рукой короля.

– Благосклонность? – Зейн рассмеялся. – Эти бумаги стоят гораздо больше. Я планирую сделать с них множество копий. У меня уже есть несколько заинтересованных покупателей. Ты хоть представляешь, что за них заплатит каждое королевство на континенте? За магию звезд? На свете есть кто-то еще, кроме Монтегю. – Он покачивался на пятках, придвигаясь ближе, будто я не замечала. – И не только королевств. Когда я был кучером из Превизи, я встречал жаждущих власти лордов в каждом городе, где бывал, их сотни, и каждый заплатил бы королевскую сумму за возможность управлять ветром, дождем и людьми. Пока они будут выдумывать формулы и сражаться между собой, я буду в своей крепости на вершине горы считать свое состояние, я буду богаче их всех. Как сказал бы наш дорогой покойный король, представьте себе возможности. – Он пожал плечами. – Так что нет, они останутся у меня. Но я расскажу тебе о твоей матери. Какие подробности хочешь узнать? Мне есть что сказать.

Что-то грязное, намекающее слышалось в его голосе. Он изучал меня, оценивая мою реакцию. Он хотел подорвать мою уверенность, посмотреть, как я сломаюсь.

– Сейчас, – сказала я, – по приказу королевы Венды и Союза Королевств.

Он рассмеялся и смахнул с глаз вьющиеся волосы.

– Думаешь, твои полномочия рахтана впечатлят меня? Это не меняет того, кто ты есть на самом деле. Грязная глупая нищенка, каких я постоянно подбирал в Венде. Твоя мать обрадовалась, когда я появился. Во-первых, она была счастлива избавиться от тебя. Она сказала мне…

Он сделал выпад, и я крутанулась, кончик кинжала полоснул его по груди, когда переместилась на другую сторону стойла. Порез был не настолько глубоким, чтобы задеть жизненно важные органы, но это остановило его. Он попятился к стене, держась за живот, а затем с недоумением посмотрел на свою окровавленную руку. Его взгляд метнулся ко мне.

– Ты тупая стерва!

– В сторону. У меня приказ обеспечить сохранность бумаг. Я намерена выполнить его.

Он схватил крюк для сена со столба и рассек им воздух, приближаясь, оттесняя меня в угол. Его рука была длиннее моей.

– Так? Вот чего ты хочешь, девочка? – насмехался он, направляя крюк в мою сторону. – Я дал тебе шанс. Ты могла уйти.

Я смотрела на его руку, на волосы на костяшках пальцев, на родинку на запястье, на его искаженное лицо, слышала его голос, источающий самодовольство и угрозу, – все как одиннадцать лет назад. Вот только мне уже не шесть лет. Он снова взмахнул рукой, неуклюже ступая, острый крюк просвистел близко от моей головы. Я увернулась и проскочила мимо него, упав на землю, но, когда проносилась мимо, мой кинжал вонзился в его бедро. Он закричал и посмотрел на меня диким неверящим взглядом. Я боролась и побеждала. Кровь струилась по его ноге, штаны уже намокли, и тогда он бросился вперед, с поднятым крюком, но я поднялась первой, и мы встретились лицом к лицу. Его глаза расширились, зрачки сузились до точек. Крюк упал на пол. Он стоял, застыв, мой длинный кинжал был вонзен глубоко в его живот. Я выдернула клинок, и Зейн соскользнул на пол, словно у него не было костей.

Он лежал на спине, задыхаясь, его вздохи становились редкими, а рука дрожала, ища рану.

– Что ты натворила? – кричал он.

Жаль, что не смогла сделать это одиннадцать лет назад.

– Где она? – спросила я. – Куда ты увез мою мать? – Его грудь всколыхнулась, словно от смеха.

– Скажи мне, – умоляла я, зная, что у него остались считаные секунды.

– На ферме старого короля в высокогорье. Там она сейчас… – Он кашлянул, слабая ухмылка скользнула по губам. – Но ты все равно не успеешь добраться туда.

Глава шестьдесят пятая

Кази

– Она там.

Женщина вела нас через высокую траву по тропинке, уходящей в сторону от фермерского дома. Я уставилась на косы, аккуратно уложенные на ее затылке. Ее взгляд дал мне ответ. Я все поняла, как только спросила.

– Где моя мама? – Она посмотрела вниз, подтверждая то, что я всегда знала. Джейс шел рядом со мной. Он молчал, его тревожила правда, хотя он никогда не знал мою мать.

На обрыве, с которого открывался вид