Опасная связь (СИ) - Джолос Анна

Когда уже решаю пойти помочь, она спускается вниз с жирным рыжим педрилой на руках. Тот орет как потерпевший на всю улицу. И дает деру, стоит девчонке поставить его на землю..

Какая-то бабка выходит из подъезда. Притормаживает. Здоровается с Харитоновой, влезающей в свои туфли. Начинает про что-то чесать ей. Как я понимаю, жалуется на шумных соседей.

— Примите уже меры! — даже отсюда слышу ее возмущения.

Сашка поправляет рукава на рубашке, что-то спрашивает у тетки, кивает и уходит, прихватив с лавочки свою сумку.

Запускаю движок, медленно еду следом.

Залипаю на загорелые ножки. Поднимаю взгляд выше и наблюдаю за тем, как соблазнительно покачиваются при ходьбе бедра, обтянутые узкой юбкой.

Вспоминаю сколько раз задирал ее. В машине и в той старой квартире, где живет сейчас Черепанов.

Поджимаю газку, чтобы поравняться с ней.

— Девушка, а девушка…

Замечает меня. Сперва удивляется, но затем, мастерски переключившись, хмурится. Вытаскивает наушник.

— Давайте знакомиться, — широко улыбаюсь.

Я ж обаятельный. Должно сработать.

Поднимает руку вверх. Показывает средний палец.

Сучка.

— Ладно, шучу. Давай садись в машину.

— Еще чего.

— Надо поговорить.

Реакции никакой. Продолжает упрямо идти в заданном направлении. Таким темпом скоро окажемся у метро. Оно тут где-то поблизости.

Жму на педаль газа. Проезжаю немного вперед и кручу руль вправо. Заехав на бордюр, перекрываю ей дорогу.

— Ты спятил? Что делаешь?

Открываю пассажирскую дверь.

— Садись.

— С какой стати? — ожидаемо ерепениться.

— Садись в машину. Если планируешь вернуть себе это, — показываю блокнот, и она резко меняется в лице.

— Ну?

— Ладно, — соглашается и, стиснув зубы, забирается в салон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты забыла его на качелях, — даю понять, что нашел эту вещь случайно.

Молча вырывает записную книжку у меня из рук.

Включаю заднюю передачу, сдаю.

— Я прочитал ее, — сообщаю будничным тоном.

— Ты… что сделал?

Замечаю, что ее щеки краснеют.

— Все прочитал, — повторяю, подъезжая к перекрестку.

И чтоб мне сдохнуть, если вся эта разрывающая нутро писанина не про нас.

— Ты переехала к жениху? — я смотрю на нее. Она — на дорогу.

— Нет.

Не врет.

Знаю, что живет с подругой матери, Региной. Пробил через Дымницкого еще вчера. Просто было интересно, что она сама скажет.

— Мне в другую сторону!

— У нас дело, — поворачиваю налево. Перестраиваюсь в нужную полосу.

— Какое еще дело? Ты спятил? Мне в универ надо! — отзывается недовольно.

— Это в тот, который ты собиралась бросить? — уточняю я.

— Останови, я выйду.

— Сань, не кипишуй. Говорю же, надо в одно место заглянуть.

Она явно не в восторге от происходящего, однако за последующие полчаса не произносит ни слова.

Молчу и я. Нам тяжело находиться в ограниченном пространстве. Поговорить бы, но слова даже в мыслях не складываются в предложения. Потому тупо дышу с ней одним воздухом. Наполняю легкие знакомым ароматом.

Даже духи у нее прежние… И от этого разматывает еще больше.

— Ты зачем меня сюда привез? — спрашивает взволнованно, когда добираемся до конечной точки.

— Сегодня в Гнесинке проходят вступительные испытания. Я подал за тебя заявку на творческое прослушивание. Эстрадный вокал.

— Ты… — открывает рот. Закрывает.

— Сейчас или никогда, Сань.

Смотрим друг на друга. Она явно растеряна и напугана. Сказать, что не ожидала, это ничего не сказать.

— Ты обалдел? Я не могу туда пойти! — отрицательно качает головой.

— Почему? — беру бутылку с водой.

— Я не готовилась!

— До прослушивания два часа, — выдвигаю невозмутимо.

— Ты издеваешься?

— Нет.

— Посмотри на меня, как я так пойду? — убирает сумку и я только сейчас замечаю, что разодранные колготки в крови. Кожу на коленке содрала. Да хорошо прям.

— Снимай их.

Выхожу из тачки и сканирую местность. Вижу большой супермаркет через дорогу. С брелока закрываю Рыжую в машине и направляюсь туда.

Внутри довольно быстро нахожу секцию со всякими женскими прибамбасами. Отыскав колготаны темного цвета, подвисаю. Ни хрена не понимаю, что обозначают цифры. Два, три, четыре. А дены? Двадцать. Сорок.

Это возраст, кому подходят? Или, мать их, что?

Заглядываю в соседний отдел.

Толстая бабулька. Ребенок. Мужик. Пацан-тинейджер. О!

Бодрым шагом двигаю к стойке с овощами. Нужный мне субъект ковыряет виноград.

— Девушка, а какой у вас размер колготок?

— Оригинальный способ познакомиться, — хмыкает она, обернувшись.

— И все-таки?

— Молодой человек, я замужем! — толкает тележку и гордо удаляется.

Короче…

Иду на выход.

Кассирша, посильно сдерживая улыбку, пробивает мне колготаны всех размеров и возрастов. Надеюсь, хотя бы что-то Сане подойдет.

Расплачиваюсь. Возвращаюсь на парковку.

— Ты на фига меня тут закрыл? — возмущается девчонка.

— Держи, — отдаю упаковки с капроном, сам иду к багажнику, чтобы взять аптечку.

— Зачем столько? — она машет колготками.

— Сама выбери, какие нужны. Тормози, сперва надо колено обработать, — открываю чемоданчик. Беру в руки перекись и вату. Присаживаюсь.

Прям дежавю…

— Я сама!

— Да погоди ты, — прихватываю за щиколотку.

Она вздрагивает.

— Я в состоянии сс… — морщится, когда на рану попадает перекись.

— Сдалось тебе это орущее чувырло? — задираю юбку повыше.

— Он застрял. К тому же… был рыжим, — поясняет причину своего поступка.

— Типа своих не бросаешь? — усмехаюсь.

— Да. Блин, так щиплет! Подожди! — пытается отодрать от себя мои руки.

— Подуть надо, Сань…

— Паровозов… — шелестит что-то протестующее, только я уже ни хрена не соображаю.

Обдаю потоком воздуха пострадавшую коленку. Наблюдаю за тем, как на гладкой коже проступают мурашки и торкает меня как сопляка…

Смотрю в ее глаза. Влажные, подернутые дымкой. Смотрю на горящие румянцем щеки и пересохшие губы.

Она в эту секунду замирает и, кажется, совсем перестает дышать. Тоже чувствует, как не по-детски между нами искрит. До сих пор. Спустя столько гребаных лет, проведенных порознь.

Уверенно веду ладонью вверх и блять дурею, ощущая дрожь желанного тела.

Скучал пиздец…

— Молодые люди! Не стыдно? Это, между прочим, территория учебного заведения! — раздается за моей спиной.

Оборачиваюсь. Замечание нам делает Божий Одуван, проходящий мимо. Какой-то старикан в нелепом блестящем костюме.

Сашка розовеет пуще прежнего, и, словно опомнившись, отодвигается от меня подальше, вынуждая таким образом убрать руку.

Контакт однозначно потерян.

Старый козел. На кой икс ты тут вообще нарисовался?

— Дай, пожалуйста, пластырь, — прочистив горло, просит она, глядя при этом куда угодно, но только не на меня.

Протягиваю пластырь.

— И мне надо переодеться.

Понятно. Типа свали.

Встаю. Закрываю двери и поднимаю с брелока тонированные окна, чтобы она спокойно могла сделать все, что ей надо.

Отхожу. Опираюсь задом о багажник. Достаю сигареты и зажигалку. Выкуриваю две подряд, но ни черта не отпускает. Распотрошило. Как тогда, у клуба.

Поворачиваю голову влево, когда девчонка показывается из машины.

— Нормально все?

— Да.

— Я подожду тебя.

— Не надо, — собирается уйти, однако я успеваю поймать ее за руку.

— Сань… — сжимаю тонкие пальцы. Тяну к себе.

— Илья… — наконец осмеливается поднять на меня взгляд, — прошу тебя, пусть все останется как есть.

Высвобождает свою ладонь из моей, и минута тишины затягивается.

— Иди, и не очкуй, они тебя возьмут, — убираю руки в карманы.

— С чего ты взял?