Операция «Круиз» - Михаил Владимирович Рогожин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Люба не верила своим глазам, ушам… собственным мозгам. И только сердце бешено стучало и замирало от предложения Антигони.
— Неужели так просто — раз и поменялись? Тебя же задержат! Решат, что ты террористка!
— Ерунда, хозяин судна — мой, хоть и бывший, но любовник. Лучше подумаем о тебе. Ты же сама призналась, что в России тебя никто не ждет?
— Я не против остаться в Греции. Просто боюсь. Граф разрешил мне взять сколько угодно денег. Я могу заплатить за жилье. Но меня же начнут искать! Объявят тревогу!
Антигони рассмеялась так, как смеются взрослые над страхами детей. Она протянула руку, словно боялась, что Люба возьмет и сбежит.
— Идем в туалетную комнату и поглядимся в зеркало!
Они вышли из-за стола и скрылись в пластиковом лабиринте, ведущем в туалетные комнаты. Там, перед большим, во всю стену зеркалом Антигони сняла шляпу и очки. Люба смотрела на нее во все глаза. Черные кудряшки гречанки, отброшенные назад, — единственное, что не совпадало в их внешности. Хотя, конечно, только на первый взгляд. Глаза у них были совершенно разные и по цвету, и по форме. Но носы на удивление одинаковые. Тонкие и длинные. Но верхом похожести оказались полураскрытые рты, сразу же растянувшиеся в одной и той же непосредственной улыбке.
— Ну ты даешь… — восторженно произнесла Люба, не отрывая глаз от зеркала. — Вроде мы с тобой не сестры, а смотримся почти близняшками.
Антигони звонко рассмеялась и, обняв Любу, принялась кружиться по туалетной комнате.
— И никто нас не различит. А фигуры-то, фигуры, взгляни!
Она повернулась к зеркалу боком и задрала юбку. Маленькая попка с легким изгибом переходила в узкие бедра. Люба последовала примеру подруги. Они стояли с задранными юбками и изучали ноги друг дружки. В этот момент в туалетную комнату зашла пожилая дама и ахнула, увидев эту картину.
Девушки рассмеялись и бросились бежать, оставив даму в полном недоумении. Они вернулись за свой столик, и Антигони предложила:
— Едем немедленно ко мне. Ты должна померить мои платья. А я подобрать твой макияж. Завтра пойдем в парикмахерскую, мне выщипают точно так же брови и покрасят волосы в твой цвет. А ты перекрасишься в мой.
Она расплатилась с официантом и поспешила к своему маленькому «фиату». Люба шла за ней, боясь задавать себе какие бы то ни было вопросы. Она была настолько ошарашена всем происходящим, что потеряла способность мыслить и действовать самостоятельно. Какая-то неведомая сила толкала ее вперед и совсем не давала возможности опомниться.
Антигони развернула машину и помчалась назад в Афины.
— Я живу в рабочем квартале. Он не очень престижный, но зато расположен близко от центра. И сравнительно дешевый… Запомни — улица Збаруни. А район называется Лофук Скузе. Скоро неподалеку построят метро и разобьют большой парк со всякими увеселениями, и здесь станет пошикарнее, а пока — тихий и довольно провинциальный кусочек Афин. Иностранцам такие не показывают.
Антигони проехала площадь Омонию, оставила слева высотную гостиницу «Станлей» и миновала железнодорожный вокзал. Люба приготовилась увидеть что-то типа трущоб, но каково было ее изумление, когда они через несколько минут въехали в очаровательный район с невысокими домами, балконы и террасы которых были украшены буйной зеленью: пальмами, фикусами, крокусами и многими другими неизвестными Любе растениями. Разноцветные яркие тенты закрывали окна и бросали спасительную тень на балконы. У каждого подъезда стояли в кадках небольшие деревца. Крылечки сверкали чистотой. Маленькие магазинчики, расположенные почти в каждом доме, создавали впечатление, что все здесь существовало для жителей и носило почти семейный характер. В этом было что-то от Одессы, только Одессы, представленной в сказочном сне.
— Тебе может стать скучно. Тогда сядешь на автобус и через десять минут окажешься на Омонии. А там уж смотри в оба. Греки любят заигрывать с девушками, особенно блондинками.
Они остановились возле стеклянных дверей подъезда. Антигони открыла их своим ключом и пропустила вперед Любу. В холле стояла высокая, стройная пальма и висело зеркало в красивой деревянной раме, дававшее возможность осмотреть себя с ног до головы.
Тесный лифт на двух человек поднял их наверх. В доме на каждом этаже была только одна дверь. Антигони жила на четвертом. Квартира была крохотная, но двухкомнатная. Без всякой прихожей или коридорчика. Сразу — комната, метров двенадцать. Окна не было, вместо него на широкий балкон под набивным тентом вела стеклянная дверь, бесшумно отъезжавшая в сторону. На стене, напротив входа, висело большое овальное старинное зеркало в золоченой раме, что придавало комнате дополнительный простор. Под ним у стены стоял маленький мягкий диванчик. У другой стены был оборудован уголок, где разместилось деревянное резное кресло, такая же скамейка и столик. Рядом стоял маленький телевизор.
Люба по примеру Антигони сбросила кроссовки и ощутила под ногами приятную прохладу мраморного пола. Гречанка тем временем открывала дверцы встроенного шкафа, занимавшего всю противоположную балкону стену.
— Мы тебе подберем отличные наряды! — не унималась она.
Потом, оторвавшись от демонстрации своего гардероба, повела Любу мимо шкафа в другую комнатку, поменьше, чем первая. В ней смогли поместиться широкая кровать, туалетный столик с напольной лампой в виде древнего грека, держащего в вытянутой руке светильник, и узкая стеклянная дверь на тот же балкон.
— В Греции такие квартиры называются гарсоньерками. Обычно их снимают либо студенты, либо богатые мужчины для любовных свиваний. Здесь была кухня, но я ее выбросила. Я дома практически не питаюсь, и тебе не придется. Вон там, в тамбуре, — полочка с посудой, раковина и портативная газовая плитка. Потом научу ею пользоваться. А кушать будешь спускаться в таверну. Она за углом. Очень вкусно кормят. Я познакомлю тебя с хозяином. Только смотри, у него в прошлом году умерла жена, и он подыскивает себе молоденькую хозяйку. Уже пару раз сватался ко мне.
— А он богатый? — поинтересовалась Люба.
Антигони расхохоталась.
— Со временем сама поймешь, что такое богатый в Греции.
И распахнула дверь в розовую ванную комнату. В ней не было ничего особенного, но присутствовал шик, свойственный женщинам, пользующимся дорогой косметикой, парфюмерией и любящим ухаживать за своим телом.
— Нравится?
Люба кивнула.
— Давай ныряй под душ, а потом я займусь твоим преображением. А заодно прикину, как бы мне окончательно скопировать твою
