Теневые владыки: Кто управляет миром - Миша Гленни

Возле офиса Агаты, сразу же за углом, стоит пятиэтажное здание пачинко. Посетив его, вы можете предаться веселью в совершенно другой Японии. На каждом этаже рядами стоят игровые автоматы для пачинко: ярко — синие, желтые, красные и зеленые; они шипят, трещат, звенят и переливаются трелями, а армия похожих на зомби людей обоих полов, всех классов и возрастов, скармливает игровым автоматам десятки, сотни и тысячи маленьких шариков. Большинство этих шариков (каждый стоит 2,5 иены) автоматы поглощают просто так, но некоторые шарики падают в особые отверстия. Тогда начинают вращаться ролики в центре машины, и если символы на них совпадут, когда ролики остановятся, машина выплачивает вам выигрыш шариками. Возле особенно удачливых игроков аккуратно расставлены корзинки с шариками, символизирующими выигрыши, — иногда на тысячи долларов. Безмерно вежливые молодые люди в кукольных униформах улыбаются и продают этим наркоманам шарики снова и снова, чтобы те могли скармливать их машинам и подпитывать свою привычку.

Трудно охватить умом подлинные масштабы этой индустрии и фанатизм ее приверженцев. Машины для пачинко заселили уже целые небоскребы, словно механические грибы, а у игроков появляется физическая зависимость, вынуждающая их играть часами кряду. Когда игрок набирает коробку драгоценных маленьких шариков, он может обменять их на товары: подарки-безделушки, куклы, сигареты и тому подобные вещи. Затем игрок вправе обменять их на деньги в особых киосках, которых из самого зала пачинко может быть и не видно. Этот странный ритуал пересчетов, который называется сантен хосики, появился из-за необходимости обойти японские законы, строжайше запрещающие азартные игры. Но хотя пачинко и есть азартная игра, она в высшей степени законна, а ее ежегодные обороты оцениваются в пределах 300 млрд. долларов — это вдвое больше, чем у всей японской автомобильной промышленности, и примерно столько же, сколько у мирового рынка наркотиков!

Вплоть до принятия закона 1991 года якудза была не единственным претендентом на прибыли от пачинко: значительную часть этой индустрии традиционно контролировали корейские бизнесмены и их синдикаты, а китайские банды имели свою долю прибыли от киосков сантен хосики. Но после того, как закон вступил в силу, система сантен хосики стала подвергаться натиску полиции — нередко в бизнес стремились войти отставные полицейские, которых поддерживали их несущие службу коллеги. Так полиция, по бюрократическому повелению, реквизировала у якудзы ее главный легальный бизнес, чтобы использовать его к своей выгоде. Это весьма нетрадиционная стратегия борьбы с преступностью, однако она работает. Боссы якудзы, наподобие Агаты-сана, едва сдерживают негодование: «Они стремятся прибрать к рукам бизнес, который приносит громадные деньги, и вот мы ни с того ни с сего теряем эти огромные прибыли. Явились все эти отставные полицейские и принялись грабить наши банки, так что все наши деньги с черного рынка уходят теперь в их жирные пенсионные фонды!»

Пачинко!

В квартале Кабуки-чо за внимание клиентов с волоокими проститутками и мальчиками для эскорт-услуг соревнуются щелкающие пастями черепахи и рыбы фугу (те самые, чьи внутренности смертельно ядовиты). В этом самом известном развлекательном районе Токио существует лишь четыре занятия: еда, выпивка, секс и пачинко. Время от времени тут случаются одно-два убийства. Когда я прогуливаюсь по этому кварталу, жизнь здесь идет своим чередом. Никогда еще не было проще клиентам, пришедшим сюда за сексом, получить его, и нигде проститутки и сводни не оказывают свои услуги с таким бесстрастием.

Клиенту нужно просто зайти в маленькую комнатку. Там имеется только стоящий посередине столик с телефоном; на стенах комнатки — подсвеченные изображения женщин различных национальностей, которых предлагают различные заведения. Выбрав то, что ему по вкусу, клиент звонит по особому номеру, и вскоре угодливый гид ведет его к выбранной им фантазии. Японские мужчины очень любят женщин европейского типа, и это объясняет, почему 70 % японских виз, выданных за последние десять лет русским женщинам, были «развлекательными визами», как и то, почему Япония принимает больше насильственно перевозимых колумбиек, чем любая другая страна. Японок же иностранцам, скорее всего, не предложат, потому что тут уверены, что «у европейцев члены как у жеребцов и они сплошь больны». Однако похотливому любопытству мужчин с Запада в изобилии предложат китаянок, бирманок и других азиаток.

Лучшие рестораны Кабуки-чо прячутся в неимоверно узких проулках, — путь к ним лежит через расшатанные деревянные лестницы, за которыми располагаются низкие двери, ведущие в тесные помещения. В каждом заведении как минимум один столик занимают гангстеры. Правила поведения знают все: никаких пристальных взглядов и громких разговоров.

Любимым местом сборищ «солдат» мафии всегда был ресторан «Паризьен», несколько безвкусный, но чем-то симпатичный. Бандиты здесь бывают самые разные: корейские, тайваньские, шанхайские и японские. Как-то ранним вечером 27 сентября 2002 года двое громил из Сумийоси-кай с наглым видом спустились в заведение и вошли в бар. Подойдя к группке бандитов из материкового Китая, они потребовали денег: те просрочили арендную плату за места, которые здесь занимали. Когда спор накалился, один из китайцев неожиданно выхватил пистолет и открыл огонь. Первый из двух бойцов якудзы упал замертво, второй получил тяжелое ранение и потерял сознание, а китайцы тем временем скрылись.

Двумя с половиной годами ранее губернатор Токио Синтаро Исихара, демагог правого толка, обратился к жителям столицы со зловещим предупреждением: «Преступления в Токио становятся все более зверскими, — гремел он, — а если вы спросите, кто их совершает, то это только сангокудзины (уничижительное название военных лет для корейцев и китайцев). Иными словами, иностранцы… которые нелегально проникли в страну и пребывают в Японии — это преступники, разве не так? А «змееголовые» (китайские контрабандисты, переправляющие людей) разве отличаются от них?»

Статистика уверенно опровергла истеричные выкрики Исихары. Однако опросы общественного мнения показали, что многие в Токио согласны с заявлениями мэра. Дело было именно в этом: он старался эксплуатировать подавленный страх, который уже начал сочиться через поры японского общественного сознания.

Япония уже в основном оправилась от «пузыря» и тех разрушений, которые за ним последовали. Однако впервые со времен Хиросимы и Нагасаки многие японцы стали испытывать беспокойство в связи с некой внешней силой — на сей раз в связи с США, а не с Китаем. Приехав в Токио, можно буквально почувствовать мощный и гулкий пульс экономического бума с той стороны Восточно — Китайского моря, словно шаги приближающегося Годзиллы. Каков он, этот молодой гигант, добрый он или злой? До тех пор, пока на этот вопрос не будет дан ответ, этот Годзилла будет одновременно вызывать восторг и ужас. И Япония, и Тайвань немало выигрывают благодаря соседству с новой экономической сверхдержавой XXI века. Однако политические последствия этих перемен пока что видны смутно. Выступая на закрытии Всемирного экономического форума в Давосе 2007 года, высокопоставленный корейский бизнесмен выразил страхи всех соседей Китая: «Я весьма впечатлен Ху Цзиньтао и нынешним китайским руководством, — заявил он, — это хорошие, честные партнеры, и мне нравится вести с ними дела. Но что, если к власти в Китае придет другое правительство, в большей степени националистическое, — мы все обеспокоены и напуганы этой перспективой». Якудза, расположившаяся у самого края экономики, наделена чуткими антеннами, которые часто позволяют ей улавливать новые веяния раньше других.

Вместе с тем якудза, в отличие от множества других крупных национальных преступных сообществ, пересекает границы не слишком удачно. Если ее члены выбираются за границу, то не для того, чтобы делать деньги, а чтобы поразвлечься. Поскольку в Японии игорный бизнес под запретом, с 60-х годов якудза принялась путешествовать — ради казино и дешевого секса. Путешествия якудзы совпали с громадным наплывом в Восточную Азию американцев, участвовавших во Вьетнамской войне. Но и эти последние, покинув поля сражений в Наме, отправлялись в Корею, Филиппины, Таиланд, Тайвань и Макао ради тамошних борделей. С тех пор местная нелегальная экономика, которую питали американцы и японцы, росла громадными темпами, принимая потребителей (почти исключительно мужчин) со всего субконтинента, из Европы, с Ближнего Востока и некоторых регионов Африки. Однако установить тотальный контроль над этой сферой якудза не стремилась. Безусловно, она осуществляла внушительные инвестиции в легальный туризм, покупая отели, рестораны и прочие заведения, однако продажа услуг защиты и применение насилия оставались прерогативой китайцев, тайцев или филиппинцев.