Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко

называть «национальным» этапом, но в период которого пролетарской диктатуре пришлось развязывать национальный вопрос. Это была неизбежная уступка национальной стихии, проведенной революцией в движение, и которая, опираясь на недовольство крестьянской массы, могла превратиться в серьезнейшую «Вандею». Изменение экономической политики внесло успокоение в деревню, выбив почву из-под ног политических сепаратистов, пытавшихся использовать экономику для своих целей. Несомненно, что введение сейчас автономии там, где существовал режим «самостоятельности», отразится на темпе того перелома, который мы называем «сменовеховством». В наших окраинных Республиках, в частности в Украине, «сменовеховство» запоздало в силу национальных моментов. Введение же автономии задержит еще на некоторое время украинскую смену вех, но никакого серьезного национального движения в смысле оппозиции к этому курсу не вызовет, ибо почвы у украинской интеллигенции нет. Украинский мужик «национальным» вопросом не интересуется и больше принимать участие в бандах политического характера не хочет»[884].

Правда, вслед за И. В. Сталиным, Д. З. Мануильский считал необходимым организовать кампанию так, чтобы инициатива исходила от национальных Съездов Советов, получив свое законодательное завершение на Всероссийском Съезде в декабре[885].

Однако, такие деятели Компартии Украины, республики, более основательно занимавшиеся в 1919–1921 гг. практическими аспектами осуществления национальной политики, как Х. Г. Раковский, Н. А. Скрыпник, В. П. Затонский, А. Я. Шумский и их сторонники расценили создавшуюся ситуацию несколько иначе. Их позицию, линию поведения довольно рельефно продемонстрировал глава Совета Народных Комиссаров УССР и, безусловно, наиболее авторитетный региональный партийный лидер того времени Х. Г. Раковский. Именно ему было доверено делать основные политические доклады и отчеты на III съезде и IV–VII партийных конференциях КП(б)У[886]. И на всех этих форумах он неизменно избирался в ЦК партии, а затем пленумами – членом Политбюро ЦК КП(б)У[887]. Конечно же, его мнение часто оказывалось самым весомым, определяющим при решении стратегических и тактических вопросов, выборе ориентаций и направлений развития республики, народа, нации. Конечно, далеко не все давалось легко, сразу, без осложнений. Можно себе представить, каких усилий стоило налаживание очень непростых взаимоотношений в руководящем ядре КП(б)У, как порой сложно было решать проблемы с Москвой, с такими функционерами как И. В. Сталин, Г. В. Чичерин и др.

А еще работа в Коминтерне, исполнение обязанностей председателя Юго-Восточного бюро III Интернационала[888]… Всего даже не вспомнить, не перечислить.

Следует заметить, что лейтмотивом многих выступлений после реабилитации в 1988 г. Х. Г. Раковского было стремление доказать, что он, интернационалист по природе, образу мышления, по жизненной позиции, всем поступкам не был (просто не мог быть!) конфедералистом. Это была первая, пусть с дистанции многих лет, ответная реакция на обвинения видного партийного деятеля в сталинские годы в национал-уклонизме, конфедерализме[889].

Такой подход, казалось, вполне логично вписывался в канву партийной реабилитации. Наверное, для определенного этапа жизни страны, советского общества так и было. Однако, по большому счету, в принципе конфедерализма, как таковом, как одной из весьма конструктивных, демократичных в своей сути моделей строительства полиэтнических государств, доказавших на многих примерах в мире свою состоятельность и эффективность, в общем-то ничего плохого нет.

И все же было весьма убедительно доказано, что в предложениях Х. Г. Раковского, касавшихся принципиальной основы строительства многонационального государства, даже в теоретическом плане не было серьезных покушений на федеративную модель, ее возможный подрыв, разрушение. Интернационалист Х. Г. Раковский не мог себе такого позволить ни при каких обстоятельствах. Одновременно, демократ Х. Г. Раковский стремился не допустить ни малейших ущемлений чьих бы то ни было национальных прав, считая, что подлинное интернациональное единство выковывается последовательной борьбой за гарантию полной свободы для национальной жизни, национального творчества и созидания.

Именно этот идеал являлся определяющим в противодействии революционера-интернационалиста, подлинного демократа и несгибаемого борца за справедливость реализации сталинскому «плану автономизации», т. е. по существу ограничения суверенитета советских национальных республик, завоеванного в годы революции и Гражданской войны, открывающего дорогу к воплощению в практику государственного унитаризма.

Кто бы то ни было легко убедится, что в системе координат, в которой мыслил и пытался действовать Х. Г. Раковский, отправным, определяющим моментом было недопущение движения вспять от завоеванной народами национальной свободы. А практическая модель выстраивалась, исходя из реалий, наглядных примеров Украины (что вполне естественно, объяснимо личным опытом). Именно с этих положений начинается обстоятельный документ, адресованный 28 сентября 1922 г. председателем СНК УССР И. В. Сталину, направлявшему процесс образования Союза ССР и добившемуся одобрения соответствующей комиссией предложений, которые Х. Г. Раковский счел несовершенными, необоснованными и ошибочными[890]. Конкретный сюжет заканчивается весьма категоричным выводом: «В проекте (комиссии ЦК РКП(б), возглавляемой И. В. Сталиным – В. С.) говорится об обязанностях независимых республик, о подчинении директивам центра, но ничего не сказано о правах, которыми пользуются их ЦИК и Совнарком и находящиеся при них наркоматы и управления объединенных комиссариатов»[891]. Подобная асимметрия для Х. Г. Раковского была недопустима, вела к неоправданным перекосам в строительстве государства в сторону шовинистического централизма.

Всецело, горячо поддерживая цель «поставить на прочные начала отношения РСФСР с независимыми республиками», представитель Украины с тревогой обращал внимание на обнаружившуюся тенденцию: «Вместо того, чтобы довести начатое строительство до конца, поставив ясно и определенно вопрос о формах нашей государственной [жизни] и о строении наших центральных органов, вместо того, чтобы выработать действительную федерацию, которая обеспечивала бы для всех одинаковые условия революционного строительства, объединяла бы рабочий класс всех национальностей России на основе равноправия, данный проект проходит мимо этой задачи (тут и далее в документе подчеркнуто Х. Г. Раковским – В. С.). Данный проект игнорирует, что Советская федерация не является однородным национальным государством. В этом отношении проект резолюции является поворотным пунктом во всей национальной политике нашей партии. Его проведение, т. е. формальное упразднение независимых республик, явится источником затруднений как за границей, так и внутри Федерации»[892].

За годы работы в республике Х. Г. Раковский смог сполна проникнуться идеей украинской соборности. Ее реализацию он ставил в прямую зависимость от статуса УССР в будущем федеративном объединении, обоснованно считал, что самое малое ущемление, ограничение прав национальной республики будет негативно сказываться на международных факторах решения важнейшей, гуманнейшей проблемы, использоваться во вред украинской нации, ее единству. Поэтому очень убежденно предостерегал от возможного преуменьшения пропагандистского эффекта, который имел и должен иметь пример обеспечения советской властью полной свободы самоопределения и выбора собственного варианта перспективы, судьбы каждым народом, которого коснулись перемены социалистического строя, прежде всего – Украины. «Посредством независимой Советской Украины – подчеркивал он – Советская федерация имела возможность совершать такое же революционное проникновение в Галицию, Буковину, Бессарабию. Без