Альфа и Омега. Книга 3 (СИ) - Сейд Анна

К счастью, на этот раз на видео, которое нам поставил Дани, не было ничего откровенно пугающего — только Анни, одетая в белоснежное закрытое платье и стоящая на коленях перед отцом Евгением, который что-то бормотал себе под нос, подняв руки над ее головой.

— Что это такое? — непонимающе спросила я, поднимая глаза от экрана на самого Дани. — Что тут происходит?

— Это еще не показали по телевизору, но, думаю, в ближайшие дни покажут, — озабоченно отозвался тот. — Мне это переправили мои ребята из Церкви. Судя по их словам, те собираются сделать из нее кого-то вроде духовного лидера для носителей. Иерарх, видимо, считает, что она как медийная фигура выглядит более привлекательно и внушает больше доверия, что отец Евгений. Потому что действительно искренне верит в то, что говорит.

Он замолк, потому что в этот момент на видео Анни поднялась с колен и обратила свой мягко сияющий взгляд к камере. Я вспомнила свое первое впечатление от этой женщины — она казалась такой вдохновленной и устремленной к чему-то за пределами самой себя, что мне сразу это внушило смутную тревогу. Может быть, дело было в моей антипатии к Церкви в целом, но фанатичная гонка за прекрасными идеалами всегда казалась мне предвестником неизбежной беды. Становясь носителем некой четко очерченной идеи, которая тебе самому кажется прекрасной и совершенной во всех отношениях, ты волей-неволей начинаешь сперва нивелировать, а потом и вовсе яростно отрицать все иные идеи, не соответствующие твоей собственной. И хорошо, если это отрицание выливается в молчаливое противостояние всему миру и чувство собственной исключительности. Но, как показывала история, куда чаще такие идейные ребята шли отстаивать свою неоспоримую правоту огнем и мечом. И не останавливались, пока все инакомыслящие не оказывались уничтожены — физически или, по меньшей мере, психологически. Можно сказать, идеи пугали меня — Идеи с большой буквы, которые способны были захватывать сознание полностью, перекраивая его себе под стать.

Анни на видео меж тем наконец заговорила:

— Дорогие братья и сестры! Я не могу словами выразить мое счастье от возможности говорить с вами не просто как простая мирянка, но как дитя, признанное нашей благой Церковью. Я обращаюсь ко всем вам со словами любви и поддержки, потому что прекрасно понимаю, сколь многим это сейчас нужно. Мы живем в очень непростое время — время вызовов и сложного морального выбора. Каждому из нас надлежит его сделать и понять, кем мы хотим быть и каким хотим видеть будущее для наших детей. — Она задумчиво и даже, пожалуй, немного мечтательно улыбнулась, положив руку на свой живот, а у меня в голове что-то щелкнуло, встав на свое место. Судя по всему, таблетки, которые она просила меня купить, ей уже не пригодились. Не поэтому ли она именно сейчас решила переметнуться под крыло церковников? Думая об этом, я посмотрела на Йона и, к своему собственному удивлению, увидела совершенно особенное и не соответствующее моменту выражение у него на лице. Он смотрел на меня с немым вопросом в глазах и то ли с беспокойством, то ли с надеждой, и я, признаюсь, сперва вообще не поняла, о чем он может думать. А когда его взгляд скользнул ниже, к моему собственному животу, я мгновенно залилась краской и отвернулась, ощутив яростное желание спрятаться под диван.

Нет, я была совершенно не готова думать о последствиях того, что произошло этой ночью, хотя в глубине души прекрасно их понимала. Не сейчас и уж точно не в ближайшие дни. Эти последствия все равно никуда не денутся, если уж им суждено случиться.

— …Поэтому я призываю всех моих братьев и сестер, кто слышит меня, без страха и сомнений вверить свои жизни в руки нашей заботливой Церкви, — продолжала вдохновенно говорить Анни на видео. — Я обещаю, что буду рядом с вами и вам нечего опасаться. Помните, что вы спасаете не только себя, но и весь наш род. Мир истосковался по благости, и лишь мы с вами способны вернуть ее. Я знаю, что многие из вас всю жизнь искали истинный путь, и я предлагаю его вам. Оставьте страх и сомнения, вам больше никогда не придется ни бояться, ни сомневаться, если вы выберете спасение.

Она раскрыла объятия навстречу камере, продолжая улыбаться этой своей восторженной лучистой улыбкой, от которой у меня по спине бежали мурашки, и экран медленно и значительно потемнел. Видео закончилось.

— И что это было? — поинтересовался Йон прежде, чем я успела менее цензурно выразить свои мысли по поводу увиденного. — Дани, ты вообще в курсе того, что там сейчас у них происходит? Что задумал твой отец? Они вообще знают об Обществе?

— Давай по одному вопросу за раз, братишка, — неловко улыбнулся Медвежонок. Обойдя свой стол, он занял место в кресле, а я вдруг подумала, что обстановка его кабинета отчего-то напоминает мне то помещение в городском соборе, где они с отцом впервые встретились после многолетней разлуки. Интересно, это было сделано специально или все кабинеты священников всегда обустраивались и обставлялись примерно одинаково?

— Хорошо, рассказывай все, что знаешь, — кивнул мой альфа, сложив руки на груди и нахмурив брови.

— По своим каналам я узнал, что до недавнего времени отец вообще не интересовался Обществом и, возможно, даже не знал о его существовании, но после того, как он приблизил к себе отца Евгения и разрешил тому работать в закрытых секциях библиотеки Этерия, эта история не могла не всплыть на поверхность. Но до появления Анни он считал, что Общество, если и существовало когда-то, то давно уже исчезло.

— Значит, она все-таки все ему рассказала, — упавшим голосом пробормотала я, поняв, что до этого момента наивно верила в то, что омега промолчит.

— Какую-то часть определенно, — помолчав, со вздохом согласился Медвежонок. — Но я ничего не слышал ни о готовящемся захвате, ни даже об организации поисковых рейдов. Возможно, конечно, они выжидают, но в данном случае было бы логично воспользоваться замешательством противника, а не ждать, пока тот укрепит свои позиции или и вовсе сбежит.

— Звучит логично, — согласился Йон. — А отсюда мы можем сделать только два вывода. Либо церковники решили, что штурмовать подземный бункер просто глупо и легче переловить оймахистов по одному, либо…

— Либо они надеются, что Анни своим красноречием заставит их сдаться добровольно, — закончила его мысль я. — Но Гвин на такое точно не пойдет. Как и Меркурио.

— Но Боро этого не знает, — выразительно двинул бровями мой альфа. — Если Анни ему напела, что там в бункере сидят такие же на все готовые бестии, как она сама, которых нужно лишь немного мотивировать и направить в нужном направлении, то он, возможно, и дал ей шанс договориться с ними по-хорошему.

— С нее станется, — согласилась я. — Я имею в виду, она явно живет в каком-то собственном мире. И в этом мире все мы только и ждем возможности нырнуть в крепкие материнские объятия Церкви и позволить ей все решать за нас.

— А что они вообще делают с носителями? — уточнил Йон, снова обратив взгляд к Дани.

— Точных сведений у меня нет, — без особого удовольствия признал тот. — Я боюсь вызнавать что-то напрямую, потому что отец лично наблюдает за этим… проектом, а мне бы совсем не хотелось лишний раз привлекать его внимание. Мы с ним… вроде как заключили своего рода пакт о ненападении или вроде того. Я не лезу в его дела, он — в мои.

— Вот он удивится, когда во время Праздника Благоденствия этот пакт пойдет псу под хвост на глазах всего мира, — хмыкнул мой альфа, и от меня не укрылось, как Дани на этих словах смутился и как будто даже побледнел. Повинуясь порыву, я обошла стол и, встав позади его кресла, положила руки омеге на плече и склонилась к нему.

— Волнуешься, малыш? — мягко спросила я.

— Стараюсь вовсе об этом не думать, — мотнул головой он. — Это, кажется, будет еще так нескоро. Я пока… стараюсь делать вид, что этого нет вообще и оно… не приближается с каждым днем. Прости, сестренка, я… я все сделаю, просто…

— Все нормально, — поспешила успокоить его я, кончиком носа проведя вдоль его нежной ушной раковины. — Ты большой молодец, Медвежонок. Не перегружай себя и… не позволяй этому злобному альфе тобой командовать.