Жемчуг богов - Сергей Юрьев

«Саламинда жаждал странствия, но ему трудно было расставаться со своей хижиной. Когда он встретил старость, ураган разметал его жилище и сделал его свободным».

Э. Н., 15 день, 19 ч. 30 м.

Потолок был мокрым, и с него капало. Откуда там бралась вода, было совершенно непонятно, поскольку сезон дождей ощутимо запаздывал, а помещение было явно не подвальным, хотя и достаточно мрачным. Все, как в фильмах о жизни в недоразвитых странах, пребывающих в средневековой дикости и далеких от идеалов демократии — стены из грубо отесанных каменных блоков, крохотное окошко под потолком, несколько охапок сена в углу, деревянная параша — в другом. Обстановку разнообразили лишь три салонных стула, принесенных из приемной начальника тюрьмы. Шпионы — это вам не уголовники какие-нибудь…

— Доктор, как вы думаете, почему нас всех держат в одной камере? — Тика делал вид, что спокоен, как будто уже не первый раз гостил в сиарской тюрьме. — Доктор, я задал вопрос и надеюсь услышать ответ.

Лола сидела на стуле, обитом зеленым гобеленом, и, казалось, была целиком погружена в свой внутренний мир.

— Доктор!

— Тика, вы мне мешаете сосредоточиться. — Она даже головы не повернула в его сторону. — Я думаю, что буду врать на завтрашнем допросе, а вы могли бы говорить потише, здесь прекрасная акустика.

— Доктор, почему они держат нас в одной камере? — Тика повторил вопрос громким шепотом, в основном, чтобы позлить старушку.

— Хотите одиночества — дайте по морде надзирателю. Правда, там, в номерах «люкс», говорят, воды по колено. — Лола совсем не разозлилась, а в голосе ее звучала нескрываемая издевка.

Тика звучно плюнул на пол и с размаху повалился на сено. Такое невнимание к собственной персоне трудно было пережить. Хотелось или повеситься, или напиться, но ни веревки, ни спиртных напитков в пределах досягаемости не было. Но самым прискорбным было вовсе не это. Еще недавно он владел тайной, которая могла открыть для него любые двери, и мать-Конфедерация, шепни он ей на ушко такое дело, приняла бы и обласкала своего блудного сына. А все оттого, что мозги заклинило… От него хотели правды, а он не успел за отпущенные двадцать секунд придумать ничего такого, что удовлетворило бы палача, и было похоже на ту самую правду. Пришлось колоться, а то маленькие изящные щипчики были уже занесены… Бр-р-р-р! А тайна-то, всего ничего — четыре слова: у ватахов есть… Ни Зеро, ни доктор, ни Савел, мир праху его, — никто не обратил внимания на набалдашник посоха вождя-шамана-императора, долбаного Мартина… И только Тика заметил, что не серебро это было и не платина… Раз пять или шесть ему доводилось видеть тартарриновые стержни, но он сразу узнал тот характерный голубоватый блеск, который так и норовит оторваться от поверхности металла. Значит под землями ватахов — залежи тартаррина, и от него получает заряд бодрости вся их, так называемая, магия, мастерство иллюзий, залог неуязвимости. Обладание тайной подогревало надежду на светлое будущее, но все кончилось так же внезапно, как и началось. Щипчики в руках мосластого хунна лишь несколько раз щелкнули возле уха, а все, что могло за этим последовать, дорисовало богатое воображение.

В замке загремели ключи, взвизгнули ржавые петли. Дежурный надзиратель, судя по всему, был человеком вовсе не злым. По крайней мере, Зеро, влетевший в камеру головой вперед, воткнулся в сено, а не в каменную стенку.

— Что новенького, дженти Зеро? — спросила Лола, не меняя позы.

— Спрашивали, как пройти к резиденции Седуватахучепанипарду. — Зеро перевернулся с живота на спину. — Чем дальше, тем меньше я понимаю, чего они от нас добиваются.

— Добиваются… — словно эхо повторила Лола. — Судя по всему, они как-то приручили нашего гостя. Или им кажется, что приручили. Не зря они допытывались о расположении баз мятежников. Хотят растоптать их чудесной силой пришельца, или как его там… Но интерес к ватахам… Может быть, Тика наболтал чего-нибудь?

— А что я мог им сказать?! — немедленно возмутился Тика. — Мы все видели одно и то же! Доктор, оставьте ваши дурацкие подозрения. Что, крайнего нашли?! Ну, уж нет, я за всех отдуваться не намерен. Зеро, ну скажи ей, пусть оставит меня в покое, а то, чуть что — и сразу Тика!

— Тика… — вновь отозвалось эхо, и Лола при этом не раскрывала рта. — Тика… Скоро, очень скоро придет время насладиться покоем…

Тика умолк на полуслове и замер с открытым ртом. В этот миг сквозь решетку на пол упал солнечный луч, и Лола достала из кармана хрустальный брелок, который не отобрали при обыске, видимо, не сочтя его ни ценным, ни колюще-режущим предметом. Солнечные блики засверкали на его гранях, а голос продолжал звучать, вкрадчивый и уверенный одновременно…

— Веки наполняются тяжестью… Глаза закрываются… По телу расходится приятное тепло… Вам никогда еще не было так хорошо и спокойно…

Тика заснул, так и не сменив позы. Он продолжал сидеть, только руки обмякли и ладонями вверх упали на колени.

— Доктор, и зачем вы это сделали? — Зеро беспокоило не состояние Тики, а то, что в любой момент он сам может оказаться в таком же положении.

— Сначала я хотела, чтобы он замолчал. Просто замолчал… — Она подошла вплотную к жертве гипноза и подтолкнула его челюсть так, чтобы рот закрылся. — Но теперь надо пользоваться ситуацией… Он мне все расскажет, даже то, чего не знает…

Лицо ее приобрело хищное выражение, в глазах появился холодный блеск.

— Дженти Тика, вы меня слышите? — Вопрос был чисто ритуальный — Лола прекрасно знала, что он слышит.

— Да.

— Как вы себя чувствуете, дженти Тика?

— Хорошо.

— Что вы видите, дженти Тика?

— Я стою на вершине, и ни одна зараза не может меня достать.

— Как вы достигли вершины, дженти Тика?

— Я отобрал у Мартина посох.

— Может быть, хватит… — осторожно вмешался Зеро, озадаченный тем, как легко доктор загнала Тику в глубокий транс. Зеро, не вмешивайтесь! — оборвала его Лола плотоядным шепотом. — Должны же мы знать, что у него на уме.

У Зеро мелькнула мысль о том, что неплохо бы выяснить, что на уме у Лолы, но он не высказал ее вслух, а просто отошел в сторону, насколько позволяли габариты камеры.

Между Лолой и Тикой, тем временем, завязалась оживленная беседа.

— Зачем тебе посох Седуватахучепанипарду?

— В нем сила! В нем такая сила, что может спасти мир, а может и погубить его. Сила эта стоит денег, но никакие деньги не стоят этой силы… Я бы и продавать не стал, если бы это все было моим. Чужими вещами торговать выгодно: ничего не вкладываешь, а денежки идут. Главное, чтобы никто не пронюхал раньше времени…