Сын повелителя сирот - Адам Джонсон

Великий Руководитель широко улыбнулся. «Подводную лодку, которую мы будем снимать в начальных кадрах, уже переправили в Тэдонган, – сказал он. – А пока мы с вами разговариваем, целая морская эскадра в нейтральных водах готовится к захвату подходящего военного корабля Южной Кореи.

Великий Руководитель щелкнул пальцами, и перед Сан Мун предстала вторая афиша.

Нежные скрипки заиграли трогательную и воодушевляющую мелодию.

– Волна цунами, – начал Дак-Хо, но Великий Руководитель прервал его.

– Это биографический фильм о первой женщине в команде «Пуб Ёк», – произнес он, указывая на прекрасную, решительную женщину, которая смотрела на них с киноафиши. На груди у нее блестел значок отдела, а глаза были устремлены вдаль, туда, где страну ждет светлое будущее. В этой своей роли ты будешь добиваться результатов – расследовать дела, доказывая, что женщина может оказаться не слабее любого мужчины.

Великий Руководитель повернулся, ожидая ее реакции.

Сан Мун указала на афишу.

– Но у нее короткие волосы, – заметила она.

– А я ведь говорил, что это подлинная история? – спросил он. – Эта женщина действительно когда-то давно работала в Подразделении 42.

Сан Мун покачала головой.

– Я не могу играть с такими короткими волосами, – сказала она.

– Героиня – член команды «Пуб Ёк», – возразил Великий Руководитель. – Поэтому у нее должны быть короткие волосы. Ты никогда не боялась естественности, ты практически проживаешь свои роли. – Он протянул руку и прикоснулся к ее волосам. – Они красивые, но иногда нужно чем-то жертвовать.

Последнюю афишу Сан Мун так и не показали. Лицо у нее помрачнело.

Не в силах больше сдерживаться, она заплакала и пошла прочь, ломая руки.

Посмотрите, граждане, насколько она чувствительна. Внимательный гражданин поймет, что никто, кроме нее, не обладает достаточной чистотой для того, чтобы сыграть эти роли, что если бы кто-нибудь украл у нас Сан Мун, то вместе с ней мы бы лишились ее сильных героинь. И наши потомки никогда не увидели бы ее фильмы. Мы бы также потеряли будущее нашего национального кинематографа, который принадлежит не только нашим патриотичным гражданам, но и всему миру!

Великий Руководитель подошел к ней.

– Идем, ты можешь рассказать мне все.

– Я плачу только потому, что моя мать не сможет попасть на премьеру «Женщины для утех», – всхлипнула она. – С тех пор, как она уехала в Вонсан, от нее не было ни одного письма. Я просто представила, как на премьере «Женщины для утех» она могла бы увидеть историю своей матери на большом экране.

– Не волнуйся, я решу эту проблему. Твоей матери, видимо, не хватает только писчей бумаги. А может, партия марок, отправленная на Восточное побережье, задержалась. Сегодня же вечером я позвоню, куда надо. Поверь, я могу организовать все, что угодно. К завтрашнему вечеру ты получишь от матери письмо в печатном виде.

– Это правда? – спросила она. – Вы действительно можете мне помочь?

Великий Руководитель вытер ей слезы большими пальцами.

– Сложно даже поверить, какой огромный путь ты прошла, – произнес он. – Иногда я забываю об этом. Помнишь, когда я впервые обратил на тебя внимание? – Он покачал головой, вспоминая какое-то давнее событие. – Тогда тебя даже еще не звали Сан Мун. – Он протянул руку и прикоснулся к ее уху под волосами. – Помни, что от меня у тебя нет секретов. Для этого я и пришел сюда, я – тот человек, которому ты можешь полностью довериться. Просто скажи, чтó тебе нужно.

– Пожалуйста, – попросила она. – Подарите мне радость встречи с матерью на премьере.

Граждане, граждане! В нашей культуре заложено уважение к пожилым людям, мы удовлетворяем их потребность в отдыхе и уединении на склоне лет. Разве старики, трудившиеся всю жизнь, не заслужили немного спокойствия в отдаленном краю? Неужели самая великая нация на Земле не может подарить им немного тишины? Конечно, мы бы хотели, чтобы наши родители оставались вечно молодыми, чтобы они всегда были рядом с нами. Но, Сан Мун, послушай, как неодобрительно люди цокают языками, глядя на тебя. Подумай, насколько эгоистично ты ведешь себя, заставляя свою мать отправляться в тяжелую дальнюю дорогу, которую она может не перенести, лишь ради собственного удовольствия! Но мы только разводим руками. Кто мы такие, чтобы осуждать Сан Мун? Она – исключение из правил, олицетворение чистых эмоций.

– Она будет сидеть в первом ряду, – заверил ее Великий Руководитель. – Я это гарантирую.

Граждане, если Великий Руководитель что-то говорит, значит, так и будет. Теперь ничто не сможет помешать матери Сан Мун посетить премьеру кинофильма. Разве что какие-то непредвиденные обстоятельства – возможно, железнодорожная авария или наводнение – воспрепятствуют этому радостному воссоединению. Ничто, кроме карантина из-за эпидемии дифтерии или внезапного военного нападения, не может помешать исполнению мечты Сан Мун!

В знак своей социалистической поддержки Великий Руководитель положил руку ей на плечо.

– Разве я не соблюдал всех правил? – спросил он.

Она молчала.

– Ты должна вернуться ко мне, – сказал он. – Мы должны вернуться к нашему плану.

– Это было соглашение, – напомнила она.

– Да, и разве я не выполнил своих обязательств, разве я не следовал правилам? – спросил он. – Правило номер один: я никогда не заставлю тебя сделать что-то силой, не так ли? Ответь мне, разве я когда-нибудь действовал против твоей воли? Можешь назвать хоть одну вещь, которую я заставил тебя сделать?

Она покачала головой.

– Правильно, – продолжал он, повышая голос. – Поэтому ты должна вернуться, решай прямо сейчас. Время пришло. – Великий Руководитель сильно, по-отечески, переживал за Сан Мун, что даже голос у него стал резким. Он на секунду задумался, а затем вновь лучезарно улыбнулся. – Да-да, я уверен, что у нас будут новые правила. Мудреные, невероятно сложные правила – я уже представляю себе ту радость, с какой ты будешь мне их диктовать, но я готов принять их прямо сейчас, я заранее согласен на все твои новые правила. – Он вновь широко раскинул руки, давая понять, что в этом нет ничего невозможного. – Просто вернись. Все будет, как в старые добрые времена. Мы поиграем в «Железного повара» с работниками кухни, ты поможешь мне отвечать на письма поклонников. Мы будем просто так кататься на моем поезде, а вечерами петь песни в вагоне для караоке. Начнем вновь придумывать новые роллы суши, разве ты не скучаешь по всему этому? Помнишь, как мы играли в чанги возле озера? Можем устроить турнир в эти выходные, пока твои дети будут кататься на моих водных мотоциклах. Ты взяла с собой доску?

– Она в машине, – ответила Сан Мун.

Великий Руководитель улыбнулся.

– Сколько же партий мы сыграли? – спросил он. – Я не помню наш счет.

– Кажется, в последний раз я проиграла несколько партий подряд.

– Ты ведь не поддавалась мне, правда? – улыбнулся он.

– Будьте уверены, я беспощадна, – произнесла она.

– Узнаю свою Сан Мун.

Он смахнул остатки слез с ее лица.

– Сочини песню об отъезде нашей Чемпионки по гребле. Пусть она покинет нас под звуки этой песни. Надень для меня этот красный чосонот, ладно? Обещай мне, что ты его наденешь. Просто примерь, примерь его, и завтра мы отправим американку в то заброшенное место, которое ее породило.

Сан Мун опустила глаза, затем медленно кивнула.

Великий Руководитель медленно кивнул в ответ.

– Да, – сказал он мягко.

Он поднял палец, и к ним тотчас подъехал сам товарищ Бук верхом на автопогрузчике. По его лицу текли капли пота. Не смотрите на него, граждане! Не позволяйте его предательской улыбке вас очаровать.

– Для того чтобы не пострадала благопристойность Сан Мун, – произнес Великий Руководитель, – нужно организовать в аэропорту комнату для переодевания… гримерку.

Товарищ Бук глубоко вздохнул.

– Мы подготовим все самое лучшее, – заверил он.

Великий Руководитель взял Сан Мун под руку и повел ее туда, где сияли огни и звучала музыка.

– Идем, – сказал он. – Я покажу тебе последний фильм. Визит американцев заставил меня вспомнить о ковбоях и правосудии на границе. Поэтому я придумал сценарий вестерна. Ты будешь играть страдалицу-жену техасского пастуха, которого эксплуатируют землевладельцы-капиталисты. Когда коррумпированный шериф обвиняет пастуха в краже…

Сан Мун остановила его.

– Обещайте мне, что с ним не произойдет ничего плохого, – попросила она.

– С кем? С пастухом?

– Нет, с моим мужем. Кем бы он ни был, у него доброе сердце.

– Никто в мире не сможет сдержать подобного обещания, – ответил ей Великий Руководитель.

Командир Га курил на балконе и смотрел вприщур на дорогу, надеясь заметить хоть какие-то признаки машины, на которой приедет Сан Мун. Услышав далекий лай со стороны зоопарка, он вспомнил ту собаку на пляже, которая много лет назад стояла в волнах прибоя, словно часовой, в ожидании того, кто больше никогда не вернется. Есть на свете люди, которые просто появляются в твоей жизни и забирают у тебя все. В этом жена товарища Бука была права. Но Командиру Га вовсе не нравилось быть одним из них. Он был и тем, кто сам что-то забирал, и тем, у кого забирали. А еще тем, кто оставался позади. В будущем ему предстояло выяснить, каково это – играть все три роли одновременно.