Рыцарская честь - Роберта Джеллис

Элизабет было забавно, и она улыбалась, идя по тропкам прекрасно ухоженного парка, но совсем не мистификация и не манипуляция людьми доставляли ей главное удовольствие. Ярко светило солнце, аромат цветущих розовых куртин, розмарина и тимьяна наполнял воздух. На дорожке лежала пятнистая тень от шелковицы, усыпанной еще незрелыми красными плодами, сулящими обильный урожай сладких черных ягод. Дальше тянулись вверх багряные пики лаванды. Нежный аромат остановил Элизабет и напомнил ей о милой подруге Ли. Наверное, Ли идет по более правильной дорожке. Свое сердце она целиком отдала семье и друзьям. При всем своем уме она не интересуется политикой и не ищет большего, чем возможность властвовать в собственном доме и жить в мире с мужем и ребенком. Раньше Элизабет считала такую жизнь недостойной, а живущих так винила в трусости, слабости, недостатке твердости, что позволяет отцам и мужьям порабощать женщину. Теперь это представлялось ей иначе. Видимо, настает время, когда женщине лучше посидеть сложа руки, заняться шитьем или помечтать. Сама она не стала ни слабее, ни более робкой, даже приняла обязательства вассала, но честно себе признавалась, что сделала это напрасно; теперь ей хотелось другого — покоя.

Однако заниматься ей приходилось вопросами войны. Как Линкольн, так и Честер продолжали считать Элизабет немного чудаковатой, над чем она порой давилась от смеха, потому что за чудачкой стояли семьсот отборных ратников, а посему ей полагалось участвовать в утверждении их планов. Никаких возражений отцу и дяде она не выдвигала. У них был огромный опыт в таких делах, и она выслушивала их предложения лишь с целью предотвратить использование своих бойцов в рискованных действиях. В остальном их боевые операции ее мало интересовали.

Итак, Элизабет целиком положилась на них и не обманулась; общими силами нескольких вассалов, откликнувшихся на призыв Линкольна, небольших дружин его сыновей и солидных отрядов Честера и Элизабет де Кальдо был полностью разгромлен. Последним пал замок, в котором укрылся сам де Кальдо и для защиты которого он безуспешно и отчаянно взывал к городу Линкольну, умоляя горожан и заклиная их всем, что он для них сделал. Большие, из крепчайшего дуба городские ворота остались закрытыми для него. Бюргеры и не думали помогать де Кальдо, хотя в качестве соседа предпочитали иметь именно его, почему они отправили Стефану срочное послание с уведомлением, что в окрестностях Линкольна свирепствует Честер, угрожая городу осадой и разрушением.

Де Кальдо в конце концов обнаружили и вытащили из-под целой груды трупов им же убитых людей. По всем правилам его ожидала судьба собственного брата — виселица, именно такое решение безо всяких эмоций вынесли Честер и Элизабет, но Линкольн в негодовании треснул кулаком по столу.

— Ни за что! Даровать ему покаяние и отправить к праотцам — нет, так не пойдет! Еще отыщутся охотники совершить такое, если их будет ждать столь легкий конец! Что он теряет — человек без рода и без чести? Стыда он не ведает. Нет, это слишком просто для него.

— Успокойся, брат. Мне безразлично, что ты с ним сделаешь. Мне он совершенно не нужен, так что поступай с ним как знаешь, ни у меня, ни у Элизабет никаких возражений не будет.

Едва не сойдя с ума от ужаса, де Кальдо стал вырываться как бешеный, но тут же успокоился. Он вел себя странно, не смотрел ни на Линкольна, ни на Честера, а только на Элизабет, которая в его сознании была связана с Херефордом. Он не просил ни пощады, ни снисхождения и, пока Линкольн обдумывал для него наиболее подходящую и мучительную казнь, вдруг начал дико хохотать.

— Какое покаяние! Не беспокойтесь, покаяние не спасет меня, но не спасет и тебя, леди Херефорд, и твоего проклятого мужика. Чем дольше мне предстоит умирать, тем больше я буду молить своего повелителя, кому так долго и преданно служил! За эту службу Сатана выполнит мою просьбу. Я вернусь, клянусь именем нечистого! Я вернусь, я заражу плод чрева твоего и уничтожу Роджера, графа Херефордского!

Элизабет побелела как полотно. Линкольн инстинктивно шагнул вперед, заслоняя собой племянницу от страшного проклятия, а Честер подхватил бесчувственную дочь на руки.

— Ты не умрешь, де Кальдо, — произнес Линкольн дрожащим голосом. — Я не могу придумать тебе достойной смерти. Заберите его! Отсечь ему правую руку до плеча, отрезать уши, нос и яйца, а на лоб поставить клеймо беглого холопа и вора. Проследите, чтобы он остался жив, и отпустите на все четыре стороны.

— Пощадите! — заорал де Кальдо. — Пощадите! Дайте лучше умереть, я беру назад свое проклятие! Дайте мне умереть, и я буду молиться за вас и даже за Херефорда до своего последнего вздоха!

Но его уже поволокли вон.

Элизабет овладела собой и сказала, стараясь говорить твердо и непринужденно:

— Сатана на редкость неблагодарный повелитель. Будем надеяться, что он выполнит свое обещание, как это делает обычно, — проигнорировав. — По телу Элизабет пробежала дрожь. — Боже, какая же это мерзость! Может быть, все-таки эту нечисть уничтожить?

— Мы и так уничтожим его, — ответил Линкольн. — Безрукий он не сможет ни напасть, ни защититься. Ни один порядочный человек не подаст клейменому вору милостыню, ни одна воровская шайка не приютит его. На что им такой, кто не способен ни драться, ни работать, ни шпионить?

Полностью оправившись, Элизабет небрежно махнула, чтобы де Кальдо увели прочь.

— Да, вы правы. Сейчас нам важнее подумать о другом: что делать дальше? Итак, ваши замки, дядя Вильям, снова у вас, но в этом году вы от них ничего не получите. Пока город против вас, положение ваше незавидное.

— Ох уж эти мне бюргеры! Я их изжарю на медленном огне, буду наблюдать, как сочится из них жир, и съем потом, как жареных поросят!

— Ну да, если доберешься до них, — хмуро заметил Честер. — Элизабет права. До тех пор, пока твоя казна в их руках, мы остаемся без денег; поход на север основательно вытряс меня, у Херефорда положение не лучше. Если эти свиньи решили дать нам отпор, своих сил взять город нам не хватит. Нам нужны деньги набрать хорошее войско.

— Деньги можно добыть иным путем, — сказал Линкольн, ожесточенно грызя ногти. — Зачем мне мучиться ради собственных денег? Гляди, рядом находится Туксфорд, хозяин которого на стороне Стефана. У тебя с ним дружбы нет. Там мы можем пополнить твой и мой кошелек, что будет совершенно справедливо, поскольку на нем вина, что твой кошелек опустошился: это он обещал поддержать взбунтовавшихся негодяев, отчего те и посмели восстать против меня!

Честер сначала заколебался, потому что никак не мог решить, с кем он в конце концов останется, но брат был настойчив. Честер начал склоняться, когда Линкольн указал на легкость овладения прежде мирным замком и особенно когда выяснилось, что тем самым Честер может припугнуть собственного нерадивого вассала, который считал себя в безопасности на землях Туксфорда. А после обеда, существенно подняв боевой дух хорошим вином, Честер был готов к активным действиям, так что Элизабет посчитала излишним оказывать на него дополнительное давление. В случае успеха задуманной операции ее дружина будет уже здесь не нужна, и она может отправиться с ней на юг, как это было предписано Роджером.