Загадка XIV века - Барбара Такман

Хладнокровный де Куси и свирепый бретонец, должно быть, удачно дополняли друг друга, ибо два этих властных барона, согласно биографу де Клиссона, «представляли собой прекрасную гармонию». В это время де Куси только что потерял своего соратника по швейцарской кампании — Овейна Уэльского. Пока де Куси был в Нормандии, Овейн руководил осадой Мортани в устье Жиронды. Ранним красивым утром, он, как и всегда, в рубашке и плаще, уселся на пень и стал смотреть на замок и окрестности, пока валлийский оруженосец Джеймс Лэм расчесывал ему волосы. Этот человек недавно был взят к нему на службу и, назвавшись соотечественником, приносил хозяину новости о родной стране, говорил, «что весь Уэльс будет рад видеть Овейна своим правителем». Встав позади хозяина, прежде чем все вышли из дома, Джеймс Лэм вонзил в тело Овейна испанский кинжал: «клинок вошел чисто, и Овейн упал замертво».

Убийцу наверняка подослали англичане, возможно, чтобы лишить непокорных валлийцев, с которыми они воевали, их вождя — или, как думали современники, отомстить за смерть в тюрьме капталя де Буша, взятого в плен Овейном. Если даже и так, все равно они нанесли бесчестный удар по безоружному человеку, с чем согласился английский капитан в осажденной Мортани, когда Лэм рассказал ему о своем поступке. «Он покачал головой и сказал: „А, это ты убил его… Этого поступка мы будем стыдиться, тут нечем хвастаться“». Карл V, хотя и сильно рассердился, не слишком горевал о гибели Овейна, разбойника, виновного во многих неблаговидных делах. Его убийство отразило новый вид вражды, рожденной войной. Подкупленные убийства в рыцарской среде стали новинкой XIV века.

В разгар нормандской кампании де Куси послали укрепить оборону: на границе с Фландрией появились новые опасности. Граф Фландрии в юности был верен французам, но с тех пор минуло много лет, и экономические интересы сблизили его с Англией. Карл V решил навсегда избавить себя от проблем Бретани и задумал конфисковать герцогство, а вместе с ним и устранить Монфора из-за «предательства по отношению к своему правителю». Будучи уверенным, что большинство бретонских нобилей настроены профранцузски, он задумал объединить герцогство во главе с соперницей Монфора Жанной де Пентьевр, однако раздавить бретонское осиное гнездо ему не удалось, — напротив, он возбудил бретонцев против себя.

В декабре 1378 года во Дворце правосудия в присутствии сидящего на троне Карла пэры королевства судили Монфора заочно, поскольку герцог проигнорировал приглашение на суд. Совет из двенадцати мирских и двенадцати клерикальных пэров Франции не имел четко оговоренного состава, и бароны де Куси иногда принимали участие в его заседаниях. Фруассар называет Ангеррана VII «пэром Франции», и в тот раз он был одним из четверых баронов, сидевших рядом с пэрами королевской крови и восемнадцатью прелатами, включая четверых аббатов в митре. Королевский судебный пристав трижды выкрикнул имя Монфора — у входа в зал, во дворе возле мраморного стола и у дворцовых ворот. Ему ответили, что Монфора нет. Тогда прокурор зачитал обвинение, перечислил все преступления герцога, все нанесенные им обиды и ранения, включая убийство посланного за ним священника. (По обычаю Висконти, Монфор утопил посланника в реке вместе с привязанным к шее приглашением.) Последовало долгое перечисление прав и обязанностей герцогства, и титул Монфора признали незаконным. Король объявил, что отныне Бретань принадлежит французской короне.

Ошибка Карла стала очевидной сразу, поскольку в герцогстве вспыхнул бунт, протестовала даже профранцузски настроенная партия. Снова начались бесконечные ссоры, и поскольку Монфор тайно сотрудничал с графом Фландрии, а оба они с Англией, то Карл опасался нового вторжения через северную границу. В этой ситуации и понадобился де Куси, охранявший северные ворота страны.

В феврале 1379 года король послал Жана Ле Мерсье, чиновника, распоряжавшегося королевской собственностью, проинспектировать владения де Куси. Ле Мерсье должен был «посмотреть состояние имений упомянутого сеньора и доложить» королю. В марте, получив отчет Мерсье, Карл поехал сам на неделю в замки и города домена де Куси. Король неважно себя чувствовал и с носилок наблюдал за устроенной в его честь «увлекательной охотой на оленя». Присутствовал ли при этом Ангерран, неизвестно, и отсутствие таких сведений наводит на мысль, что, возможно, он был в это время на севере и собирал войско для обороны либо находился в Нормандии — осаждал Шербур.

Короля, однако, сопровождал придворный поэт Эсташ Дешан, немедленно сочинивший балладу, которая воспевала чудесные владения де Куси. Мастер вербальной акробатики, но при этом реалист и в душе сатирик, Дешан называл себя «королем уродов», говорил, что у него кожа хряка и лицо мартышки. Он был низкого происхождения, начинал с простого курьера, потом сделался распорядителем, судейским чиновником и королевским кастеляном, а при следующем короле отвечал за леса, воду, а потом и за финансы. Он готов был сочинять стихи по любому поводу и написал 1675 баллад, 661 сонет, 80 виреле, 14 баллад и разнообразные пьесы. В тот раз он описал в стихах «крепости храбрых мужчин» — главные замки де Куси: Сен-Гобен, Сен-Ламбер и Ла Фер, а также парк Фолембре, прекрасное имение Сен-Обен, соколиную охоту на цапель и знаменитый донжон:

В сердце французского королевства,Среди высоких лесов и живописных озерВозвышается устремленная в небо крепость,Неприступная, гордая и державная.Если вы хотите ею полюбоваться,Поезжайте в домен Куси —Другого такого места нигде не найти.Там вы воскликнете: «Куси — это чудо!»

Высказывали предположение, что Карл собирается купить замок. Король хотел, чтобы самая сильная крепость на севере была у короны. Покупка больших феодов не была беспрецедентной; сам де Куси приобрел Суассон через подставных лиц. И все же мог ли он получить настоящую цену за огромное поместье? Остается неясным, почему он мог согласиться на продажу и удовлетворить желание короля. Возможно, все дело в том, что сына у него не было, а имелась единственная наследница, к тому же англичанка.

Бракосочетание Марии, единственной наследницы, подлежало обсуждению. В свои тринадцать лет она была одной из трех кандидаток, наряду с племянницей короля Иоландой де Бар и Екатериной Женевской, сестрой папы Климента, — их прочили в жены недавно овдовевшему сыну короля Арагона. Такие места долго не пустовали. Через восемь дней после смерти супруги испанский принц отправил гонцов к де Куси, к герцогу Анжуйскому — дяде Иоланды — и к графу Женевскому с наказом устроить дело, как можно быстрее, с одной из претенденток. Избрали Иоланду, а Мария вышла замуж за брата Иоланды Анри де Бара, старшего сына герцога де Бара и Марии Французской, сестры Карла V. Союз с наследником большого герцогства на границе с Лотарингией поднял и без того высокий уровень матримониальных связей де Куси.

Неизвестно, произвела ли на Ангеррана впечатление новая королевская связь или он загордился из-за успеха в Нормандии, только в это время он основал собственный рыцарский орден — орден Короны. Как заметил Дешан, воспевший орден в стихах, корона призвана была символизировать не только величие и власть, но и окружавшие короля достоинство, добродетель и благородство. Поэт перечислил «двенадцать сияющих цветов королевской власти» — веру, добродетель, умеренность, любовь к Богу, благоразумие, правду, честь, силу, милосердие, щедрость, преданность, широту взглядов. С 1379 года на печатях де Куси появляются крошечные короны и фигура с крестом в руках, корона на его гербе перевернута. Несмотря на свое громкое название, орден отличался демократичностью: он допускал в свои ряды дам, молодых девушек и оруженосцев.

В 1379 году в Англии умерла Изабелла де Куси, теперь Ангерран мог снова жениться. Он проявил меньшую поспешность, чем принц Арагонский; к тому же человеком он был занятым, а потому жена у него появилась лишь семь лет спустя. Из визита короля к нему в домен ничего не вышло, но заинтересованность короны в имении ничуть не снизилась.

Новый король на троне не принес англичанам успеха в войне. Англия потеряла Ла-Манш из-за того, что Карл V заключил альянс с Кастилией, обладавшей сильным флотом, а также из-за предпринятых французами усилий по строительству флота. Когда войско под командованием герцога Ланкастерского наконец-то высадилось в Бретани возле Сен-Мало, ситуация с Шербуром развернулась на сто восемьдесят градусов. Сен-Мало, удерживаемый французами, стойко переносил осаду и настолько вымотал герцога, что тот возвратился домой не солоно хлебавши. Общины начали роптать: дескать, все это затеяли нобили, и ничего у них не вышло. Неудачи в войне вызвали не только ропот. Пока Ланкастер медлил и терпел неудачи в Бретани, французские и шотландские пираты нападали на английские купеческие суда. Торговцы жаловались в королевский совет, а нобили и прелаты отвечали, что за оборону острова отвечают Ланкастер и его флот.