Матабар III - Кирилл Сергеевич Клеванский

Он уже, если честно, успел немного подзабыть за всей текущей суетой об операции « Горный Хищник» из-за которой погиб народ его отца.

Народ его отца…

Удивительно, но у Арди, почему-то, не получалось сказать « мой народ».

Так же, как он не мог так сказать в отношении Галессцев, составлявших большую часть населения Империи.

Забавно…

Минуло уж столько лет, а на вопрос « кто я?» юноша все так же не мог найти ответа, да, пожалуй, уже и не особо-то и искал. Других дел хватало.

— Когда могу ознакомиться? — спросил Арди, убирая документы во внутренний карман пиджака.

— С чем? — с каменным выражением лица вернул вопрос Гуров, хотя явно знал содержание документа.

— Как — с чем? С делом о…

— Кха-кха, — нарочито картинно прокашлялся дворф-полукровка. — С каким-таким делом, господин?

Гуров показательно не произнес имени, да и в целом, говорил очень выразительно.

- А-а-а, — протянул Ард, вызывая улыбку на лице собеседника. — Понял… когда работает архив?

— Оставьте заявление у дежурного за неделю до желаемого посещения.

— Спасибо, — слегка склонил голову Ард и снова посмотрел на выставленные костюмы, револьверы и сабли.

— Специальная одежда, — пояснил, наконец, Гуров. — С пассивными щитами Звездной магии и из материалов Лей-флоры и фауны. Выдается, в основном, оперативникам для проведения… столь же специальных операций.

В памяти Ардана всплыла сцена, в которой Катерина спрашивала у Йонатана может ли она воспользоваться, судя по всему, каким-то особым патроном. Затем сам Йонатан, чья сабля не потрескалась после того, как мутант рассек с её помощью свинцовую пулю, не говоря уже про ножи Эрнсона и кастеты Урского.

— Штучная экипировка, — в голос Дагдага вернулась прежняя гордость. — Для командировок или для Кинжалов.

— Понял, — в тон ему произнес Ардан. — А служебный транспорт полагается?

— Только дознавателя первого ранга.

— А…

— Юноша, вам зарплату платят? Кормят? Одевают? Лечат? Вы от Короны чего еще хотите? Чтобы вам попу вытирали и на руках от дома к месту службы переносили?

— Понял, — повторил Ардан.

— Через три недели форму доставит посыльный.

И на этом их разговор был закончен. Ардан вышел из обители лейтенанта Дагдаг Гурова и, миновав обманчиво безлюдный Черный Дом (все служащие находились, как и всегда, за двойными дверьми, ведущие в разнообразные кабинеты и отделы), спустился на первый этаж, где попрощался с Баженом.

Тот лишь махнул рукой и, вновь широко зевнул, продолжил читать… бульварный дамский роман. Иорский, как казалось Арди, весьма странный человек с совсем непонятными складом ума и характера.

Выйдя на улицу, Ардан увидел, как нужный трамвай подходит к ближайшей остановке. Подхватив посох, юноша стремглав помчался через улицу, попутно извиняясь, если задевал кого-то плечом или краем посоха.

Буквально взмыв на подножку перед самым отправлением, Арди протянул контролеру проездной и, дождавшись пока тот все проверит, отправился на свое излюбленное место.

В самый конец вагончика, где на широкой лавке из-за сильной тряски почти никто, никогда не сидел. И там, расположившись на уже совсем не обмерзшей, деревянной скамье, Арди развернул письмо матушки, задержавшееся в пути.

Успеет прочитать, пока едет к Борису с Еленой. Фахтова сегодня, наконец, выписывали из госпиталя и Ардан обещал помочь с вещами, да и в целом — составить компанию.

Арди прикрыл глаза и принюхался к бумаге. Она пахла сдобой, цветочными духами и… домом. Так, как пахла только матушка.

Юноша развернул письмо и вчитался.

' Здравствуй, Сынок

Спешу поздравить тебя с Днем Рождения! Надеюсь, что это письмо найдет тебя не сильно раньше и не совсем уж позднее срока.

Знаешь, пишу эти строки сидя под пледом на крыльце. Качаюсь в кресле и смотрю на то, как с юго-востока летят весенние птицы. Они несут с собой тепло и радость. И эти тепло и радость, когда я вспоминаю наш старый, ветхий дом в Алькаде, приходят и в мое сердце.

Помнишь, как ты до позднего вечера мог бегать по ближайшим пролескам, воображая себя следопытом древнего Эктаса? Или как пытался, забавно прикусывая кончик языка, прочитать мои немногочисленные книги, представляя, будто ты великий волшебник в высокой башне?

Или как до самого вечера, навзрыд, так, что тебя не успокоить, жалел кузнечика, которого поймала голодная птица. Корил эту птицу, ругал на чем свет стоит, а затем уже её саму жалел и плакал, когда ту забрал с собой сокол?

С того первого момента, как я почувствовала внутри себя твое сердце, как твоя маленькая ножка стукнула изнутри мой живот, я полюбила тебя, сын мой. Каждую твою клеточку. Каждый вздох, каждый плач, каждую улыбку и смех.

Я обожала смотреть, как ты прыгаешь на нашем лугу, смеешься и играешь с белками и лесными котами, навещавшими тебя с детства.

Как смело встречаешь отца с охоты, да будет проложен его путь среди Спящих Духов, и как внимательно слушаешь, когда я рассказывала тебе мысли и слова Пророка.

Твое сердце сострадало каждому, кто попадал в беду, а твои глаза широко и открыто смотрели на мир, бесконечно вопрошая что находится там — за следующим валуном, за изгибом ручья, за каньоном и, наконец, за пределами Алькады.

Я знала. Наверное — всегда знала, что однажды ты уйдешь. Отправишься в свое долгое, длинное, полное опасностей путешествие. Потому что ты такой, каков ты есть.

Ты потомок Эгобар, могучей стаи матабар. И ты потомок Тааковых, веками служивших Империи.

Но самое главное — ты Арди. Мой маленький, смешливый, добрый сынок.

И в этот день я хочу пожелать, чтобы как далеко не завела тебя твоя тропа, какие невзгоды и испытания не пришлось бы выдержать твоим крепким плечами — не потеряй среди них своего доброго сердца и открытого взгляда.

Люблю тебя, сынок.

Всем сердцем и всей душой.

Что до нас,