Матабар III - Кирилл Сергеевич Клеванский

то все по-прежнему. Келли свыкся со своей новой должностью и даже приобрел рвение и азарт в непривычной для себя работе. Твой младший брат, порой, попадает в передряги, но не волнуйся. Он с ними стойко справляется, чем я, безусловно, горжусь. Кена, этой осенью, пойдет в первый класс. Мы все по этому поводу немного волнуемся, а она все ждет, когда ты привезешь её пло—плющ… плю-ше-во-го медведя. И больше её, кажется, ничего не заботит.

Получила средства, которые ты отправил прошлым месяцем. Право, Арди, совсем не стоит, но… я понимаю. Понимаю, что ты должен поступать так, как должен. Так же, как поступал твой отец.

И как твой дед… прадед.

Знаешь, сейчас, смотря на то, как Эрти играет в саду с Кеной, я все чаще обращаю взгляд на горные пики, прячущиеся около горизонта.

Вспоминаю наш луг. Наш дом. И ту теплицу, что мы так и не успели поправить перед заморозками.

Наверное, это и есть — ностальгия.

Но мне кажется, или мне так хочется думать, что, сынок, однажды мы все туда вернемся. И, как и раньше, будем подолгу сидеть на кухне, смеяться и болтать о всем на свете.

И это тоже мое тебе пожелание.

Где бы ты ни был, помни, что у тебя есть дом и родные. И мы всегда тебя любим и ждем.

С Днем Рождения.

Твоя любящая матушка,

Шайи'

Ардан прочитал письмо еще раз, затем еще и…

— С вами все в порядке, молодой человек?

Ардан дернулся и посмотрел на госпожу средних лет в дорогом пальто и с изысканными кольцами, надетыми прямо поверх перчаток. А еще у неё за спиной покоился синий плащ, а на погонах маячили звезды. Три, два и снова три луча.

— Автомобиль не завелся, — очень мило и тепло улыбнулась она, поправляя неокрашенные, обласканные сединой, каштановые волосы, убранные под изящную шляпку с сеточкой на затылке. — Шофер остался чинить, а я решила, чего время даром терять. Сяду на трамвай.

Арди кивнул и, с нежной заботой, свернул письмо и убрал во внутренний карман.

— Из дома? — женщина кивнула на исчезавший в кармане конверт.

— Да.

Она снова улыбнулась. Лучезарно и легко. Так, наверное, улыбаются те, в чьем сердце мало забот и много любви.

— По вам видно, — женщина открыла сумочку, стоившую, пожалуй, как весь тот вагон, в котором они ехали и достала плоскую, овальную пудреницу. — Хотите? — протянула она. — У вас глаза красные.

— Нет, спасибо, — вежливо ответил Ардан.

Женщина, нисколько не обидевшись, убрала пудреницу обратно в сумку.

— Тоже в госпиталь?

— Да.

— А к кому? — и она тут же спохватилась. — Ох, простите мне мою бестактность. Совсем забылась.

— Ничего страшного, — поспешил успокоить Арди. — Я еду к другу.

— Навестить?

— Его сегодня выписывают.

— Слава Вечным Ангелам, — незнакомая волшебница искренне осенила себя священным знаменем религии Светлоликого. — Надеюсь, скоро, выпишут и моего.

— Вы тоже к другу?

— Можно сказать и так, — улыбнулась она и добавила. — К сыну.

— А что с ним?

Её прежде моложавое лицо, будто светящееся изнутри, слегка поникло, а взгляд померк.

— Связался с дурной компанией в университете и пострадал… постоянно хочет кому-то что-то доказать… С детства у него такая привычка. Может потому, что мало видел отца. Муж все время в делах и заботах. А старшим братьям… — женщина отмахнулась и достала из кармана платок, которым аккуратно промокнула глаза. — Со школьной скамьи ввязывался в драки. Уж сколько из-за этого проблем было. Один раз даже пришлось, — она понизила голос до шепота. — давать взятку стражам, чтобы закрыли глаза, — и тут же вернула тону прежнюю громкость. — Я знала, что рано или поздно, произойдет нечто такое. Да и он, наверное, тоже знал. Но все равно — больно и страшно. Хоть врачи с целителями и дают положительный прогноз, но из-за повреждений позвоночника он уже больше не сможет бегать, а без посоха или трости — не сможет стоять. Только сидеть или лежать. Может, конечно, когда-нибудь Целители и изобретут новые печати, которые ему помогут, но… ох, простите меня, молодой человек. С вами так легко. Будто со старым другом общаюсь. Простите, ради Светлоликого.

Она хотела сказать что-то еще, но прозвенел колокольчик и гулким басом контролер оповестил:

— Госпиталь Слез Мучениц!

Ардан первым спустился по подножке и протянул руку помощи незнакомке. Та благодарно улыбнулась и, опираясь на его ладонь, тоже спустилась вниз.

Они вместе подошли к пышному, но немного скорбному зданию, прошли через вращающиеся двери и оказались в холе. Оба, зная, что делать, разделись в гардеробе накинув халат и специальные чехлы для обуви.

У стойки информации, где работали медсестры, сегодня образовалось очередь, так что им пришлось разойтись по разным сторонам.

Ардан назвал свою фамилию и…

— Настасья Керимова, — донеслось откуда-то слева. — Я к сыну. Навестить.

Арди, едва не выронив ручку, которую макнул в чернила, чтобы расписаться, посмотрел на эту статную, добрую, раненную в сердце женщину.

Храбрясь и, стараясь не показывать вида, как ей больно, она оставила росчерк в учетной книге и, узнав, куда идти, направилась к лестницам, ведущим в противоположное крыло.

Письмо матушки обожгло грудь Арда.

— Вы подписывать будете? — чуть настойчиво спросила медсестра.

— А, да, — очнулся Ардан. — Простите, пожалуйста.

— Ничего страшного.

— Ну я бы так не сказал, — проворчали сзади. — Очередь, все же.

Ардан еще раз извинился — уже перед теми, кого задержал, после чего оставил росчерк и поспешил к своим… друзьям. Да, наверное, все же, друзьям.

И, поднимаясь по лестнице, он никак не мог избавиться от эха в своей голове, свистящего голосом