Матабар III - Кирилл Сергеевич Клеванский

Причем с Рыцарями Селькадо Ардан уже однажды столкнулся и повторять опыт, если откровенно, желания не возникало.

— Попасть на международные соревнования совсем не просто, Борис, — напомнил Ард.

— А если было бы просто, дружище, то в чем тогда азарт?

Елена захлопнула саквояж и посмотрела на мужа горячим, весьма пылким взглядом.

— Если ты опять загремишь на койку, Борис, а мне снова нужно будет сидеть рядом с тобой месяцами и кормить с ложечки, то знай — я это, конечно, сделаю, но остаток твоей жизни превратиться в такой ад, что Ангелы ужаснутся!

Борис побледнел, а Елена, фыркнув, подхватила самый легкий саквояж и стремглав покинула помещений, оставив дверь открытой на распашку.

— Женщины… — протянул Борис несколько напряженным тоном.

— Что говорят врачи?

— Через месяц смогу ходить самостоятельно.

— А что говорит Елена?

— Чтобы держался подальше от любых передряг.

— И кого ты больше слушаешь?

— А ты как думаешь?

И они оба, переглянувшись, кивнули друг другу.

Ардан открыл дверь. Над ним приветственно прозвенел мелодичный колокольчик, а в нос тут же ударил чуть спертый, надушенный в попытках скрыть запах ткани, воздух ателье.

Здесь все выглядело так же, как и в первый визит Арди. Все те же манекены, образцы тканей, костюмы, платья и пальто. Разве что сезонность несколько повлияла на выставочные образцы.

— Господин Эгобар.

— Госпожа Окладова, — поздоровался Арди.

Владелица заведения тоже выглядела такой, какой её запомнил юноша. Строгая, деловая и немного… мужественная, что ли. Не такая, как прочие женщины, которых встречал Ардан.

— Она скоро закончит, — госпожа Окладова, в очках, возилась с книгами и счетами, попутно перекладывая стопки свертков с тканями.

Ардан, пока выдалась минутка, ходил вдоль манекенов. Может быть из-за переезда в метрополию, а может из-за того, что матушка портная, но Арди, в последнее время, начал замечать за собой тягу к костюмам. Не простым, поддержанным, которые покупал за экс на блошиных рынках Тенда, а настоящим. Добротным и изящным.

Неужели на него, прежде совсем неприхотливого в одежде, так повлияло Метрополия в целом и позерские костюмы Орочьих Пиджаков в частности?

Юноша остановился около одного особенно привлекшего взгляд экземпляра. Черно-синий, атласный пиджак без полосок, приталенный фасон, строгая жилетка с глубоким воротом, брюки со стрелками и красный платок в кармане, буквально сверкавший на фоне жемчужной (как зубы эльфа) сорочки.

— На ваши габариты обойдется не меньше шестидесяти восьми эксов, господин Эгобар.

— Ну да… — понуро ответил юноша.

Обзавестись таким ему светило… примерно никогда. Только если клад какой-нибудь найдет. Совсем как в очередной дедушкиной истории про деревенского, наивного счастливчика.

— Вам бы плащ подновить.

Ардан, краем глаза, увидел в зеркале свой силуэт… окутанный изорванным, десяток раз штопанным, красным плащом. После зажигания зеленой Звезды юноша совсем отчаялся починить верного спутника последних месяцев и потому позволял тому медленно, но верно чахнуть.

Все равно скоро менять.

— Арди.

Ардан обернулся и увидел Тесс, вышедшую из мастерской. В простом, сером пальто; старенькой, видавшей виды шляпке, в потертых перчатках; помнивших лучшие времена сапожках и платье, которое, кажется, девушка сшила из остатков материалов, коими с ней поделилась, в качестве премии, Окладова.

— Ты выглядишь бесподобно, — с придыханием произнес Арди, для которого Тесс казалась сказочным персонажем, перед которым меркли сидхе Фае, в том числе и госпожа Сенхи’Ша.

— Все, идите уже, — замахала ладонью госпожа Окладова. — А то от ваших фер… как их там… вчера только в журнале читала… В общем! У меня ткани заплесневеют.

— Феромонов, — напомнил Ардан и протянул руку.

Тесс, чьи щеки покраснели — видимо от холода в мастерской, положила ладонь ему на локоть и они вместе вышли из ателье.

Им даже пришлось простоять немалую очередь. Около кафе, специализирующемся только на мороженном, собралось абсолютно дурное количество народа. Судя по одежде — в основном средний класс. Бухгалтеры, клерки, работники конструкторских и инженерных бюро, газетчики, рекламщики и все прочие, кто, выбравшись на свежий воздух из пыльных и душных офисов, забрав с собой жен и детей, спешили присоединиться к общему ажиотажу.

На первом этаже доходного дома искрилась витрина с подведенными к ней Лей-кабелями. За стеклом иллюзорные пчелки садились на цветы, чтобы собрать нектар, после чего разносили его по банкам, где появлялось варенье. Механический мороженщик, приводимый в действие массивными шестеренками, зачерпывал сладости и расфасовывал по гигантским креманкам, внутри которых пузырилась мыльная пена.

Она бежала по трубам и вылетала на улицу из алюминиевых, выкрашенных цветными красками, рожков мороженного. Дети смеялись и ловили пузыри руками. Да и взрослые, украдкой, будто пытались скрыть радость от самих себя, нет-нет, да хватали их пальцами и тихонько улыбались друг другу.

Тесс, прижавшись носом к витрине, открыв рот наблюдала за происходящим. Она смеялась, улыбалась и, как и дети, подпрыгивала в попытке ухватить очередной, радужный пузырь.

А Ардан… он стоял рядышком и его совсем не заботила стоимость на выставленной на улицу, черной графитовой доске. Его не заботили мысли о матушке Керимова. О Черном Доме. О Звездной магии. Да и вообще — ни о чем.

Он стоял, смотрел на рыжеволосую девушку, игравшую с детьми и пузырьками, танцевавшими в воздухе, и не думал ни о чем. На сердце опустилась пелена спокойствия. Такая, что и не снилось ни одному отвару.

Наконец, один из официантов, выставленный на улицу чтобы регулировать очередь, пропустил их внутрь.

Обставлено новое кафе оказалось весьма скромно. Пол, выстланный недорогой плиткой белого цвета; уютные, железные столики, накрытые скатертями и, собственно, все. Ну, разумеется, еще витрина справа, с внутренней стороны выглядящая не столь волшебно, и длинный морозильный ящик слева, спрятанный под стеклянным куполом.

Собственно, он и стал тем, что привлекло сюда столько народа. В жестяных контейнерах, под морозным паром, хранились цветастые сгустки