Подлинная история носа Пиноккио - Лейф Перссон

– И тогда ты обделался?

– Да, – подтвердит Ролле Столхаммар. – Хотя, сделал я это, когда она полоснула меня или позднее, лежа в «скорой», не помню.

– Выпьем, – предложил Бекстрём.

«А что еще говорят в таком случае?» – подумал он.

После одного и другого заключительного коньяка Бекстрём заказал такси и позаботился о том, чтобы его гость добрался домой в полном порядке. Ролле Столхаммар даже заключил его в свои медвежьи объятия, прежде чем они расстались. Кроме того, дал ему подсказку относительно его продолжавшихся изысканий.

– Я тут подумал об одном деле, – сказал Ролле.

– Я слушаю.

– Мне кажется, спрашивать Марио о его интересе к искусству не самая удачная идея. Просто он не любитель отвечать на вопросы.

– И что ты предлагаешь?

– По-моему, тебе стоит поболтать с Клушей.

– Клушей?

– Да, Клушей, ты знаешь. Большая любовь Марио. Ты же встречался с ней. Когда делал доклад в строительной фирме. Несколько недель назад. Высокая привлекательная дамочка. Дьявольски приятная, пусть и красивая женщина. Она ведь вроде бы какая-то графиня на самом деле.

– Да, сейчас припоминаю, – наморщил лоб Бекстрём.

«У нее еще бриллианты размером с лесной орех», – подумал он.

– Ты должен найти ее номер, – сказал Ролле. – Поболтай с Клушей. Она имеет власть над Марио. Он ест с ее рук. Влюблен как мальчишка.

Крестный отец, который влюблен как мальчишка, графиня, которая кормит с рук старого макаронника… Эта страна уже на пути в ад, подумал Бекстрём, когда ехал в такси домой.

Оказавшись дома, Бекстрём сначала разобрался с практической стороной дела. Позвонил Аннике Карлссон и рассказал все, что ей требовалось знать, а потом дал инструкции на завтра. Чтобы они как следует допросили Ролле Столхаммара и Марио Гримальди. Естественно, не забыли взять у них пробы ДНК, проверили навигатор интересующего их «мерседеса», поговорили с судмедэкспертом и Ниеми относительно соответствия рассказов обоих результатам экспертиз. Позаботились, чтобы Лиза Ламм не слишком упиралась, а закрыла дело как можно быстрее.

– Печальная история, если подумать о случившемся с нашим свидетелем, – сказала Анника Карлссон.

– Я услышал тебя, – проворчал Бекстрём. – И что мы можем сделать на сей счет?

– Ничего, – ответила Анника Карлссон. – Как мы поступим с завтрашней встречей?

– Отмени ее. С тортом они могут подождать, пока не заполнят все бумаги. Передай им привет от меня.

– А чем ты сам думаешь заняться?

– Буду в отгуле, – сказал Бекстрём.

«Кроме того, у меня есть дела поважнее», – подумал он.

Бекстрём потратил вечер и половину ночи на мрачные размышления. Предположил, что, как ни прискорбно, именно Марио Гримальди владел всеми произведениями искусства. Или еще хуже. Он и его родня владели ими постоянно в результате того, что один или несколько мафиози старшего поколения семейства Гримальди вломились домой к принцу Вильгельму и Марии Павловне в их напоминающую дворец виллу в Юрсгодене и забрали с собой все, что смогли унести.

«Слишком много макаронников в этой истории», – подумал Бекстрём, наливая себе еще грога.

Сам он возлагал надежды на его величество короля Швеции или, по крайней мере, на кого-то из всех других принцев и принцесс из его окружения. Даже бодибилдер из Окельбу стал бы даром Божьим по сравнению с Марио Гримальди, пусть сам он слишком поздно попал бы в круг владельцев, чтобы как-то повлиять на цену в позитивном направлении.

Как старый знаток искусства, еще со времени своей работы в полицейском бюро находок, Бекстрём лучше большинства других знал, что история произведения искусства значит для стоимости. Сколько бы наследники старого рыбака получили за его тапки из тюленьей кожи на обычном благотворительном аукционе, если бы известный режиссер не совал в них свои замерзшие до синевы ноги?

«В лучшем случае пять крон от председателя союза фут-фетишистов», – подумал Бекстрём.

Во вторник в восемь утра инспекторы Анника Карлссон и Юхан Эк допросили бывшего полицейского Роланда Столхаммара по поводу его визита домой к адвокату Томасу Эрикссону вечером 2 июня. Он выступал в качестве свидетеля, и за разговором с ним в соседней специально оборудованной комнате наблюдали главный прокурор Лиза Ламм, комиссар Петер Ниеми и судмедэксперт, доцент Свен Улоф Лидберг.

Допрос закончился через час, и ни у кого из дознавателей не возникло даже тени сомнения по поводу рассказанного бывшим коллегой. У него даже нашлось вполне приемлемое объяснение относительно последнего полученного им вопроса. Как могло получиться, что он сразу же не связался с полицией, как только узнал о случившемся? Особенно при мысли о его собственном прошлом.

– Эрикссон был в полном порядке, когда я и Марио уходили оттуда, – сказал Ролле Столхаммар. – А раз уж ты спрашиваешь, я по-прежнему не понимаю, от чего он должен был умереть?

– Все равно на мой взгляд это выглядит немного странным, – возразила Анника Карлссон. – Что ты не пришел сюда и не рассказал все.

– Если ты выключишь магнитофон, я смогу объясниться, – сказал Ролле. – Иначе не стану. Речь ведь идет не обо мне, а о Марио.

– О’кей, – согласилась Анника, поскольку громкоговорители в соседней комнате продолжали работать, и у них с Эком хватало ушей, которые смогли бы засвидетельствовать его слова.

– Эрикссон попытался выстрелить Марио в голову, – сказал Ролле Столхаммар. – Марио – старый человек. В результате он мог умереть. Я спросил его уже на следующий день, не стоит ли нам написать заявление на адвоката, но, поскольку он попросил меня отказаться от этой мысли, все осталось, как есть.

– И с чего такое великодушие?

– Неужели трудно понять, – удивился Ролле Столхаммар. – Он обделался. Ему было стыдно. Все остальное он мог пережить.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – сказала Анника Карлссон.

– Хорошо, – буркнул Ролле Столхаммар. – Но если я услышу хоть слово о том, что сейчас сказал тебе, обещаю разрушить здание полиции Сольны собственными руками.

– Ничего такого, конечно, не понадобится, – улыбнулась Анника. – Я хочу только поблагодарить тебя за помощь, а если говорить о последнем, то все останется между нами.

– И что вы думаете об этом? – спросила Лиза Ламм четверть часа спустя.

– У меня нет никаких возражений, – констатировал судмедэксперт. – Рассказ Столхаммара очень хорошо соответствует результатам моего судебно-медицинского исследования.

– У меня такое же мнение, – сказал Петер Ниеми. – Вдобавок в виде исключения здесь все столь удачно, что мы можем проверить его историю результатами экспертизы. И я не жду никаких сюрпризов по данному пункту.

– Меня тоже все устраивает, – согласилась Анника Карлссон, в то время как ее коллега Юхан Эк довольствовался лишь кивком.

– Да, тогда так, – сказала Лиза Ламм. – При мысли обо всех обстоятельствах, я оцениваю насилие, примененное Столхаммаром против адвоката, как вполне вписывающееся в рамки необходимой самообороны. С большим запасом, кроме того. У меня нет никаких проблем закрыть это дело. Единственно мне нужен только ответ криминалистов относительно проб ДНК с носового платка и сиденья дивана.

– Мы сможем получить его уже завтра, слушайте и удивляйтесь, – сказал Петер Ниеми. – При мысли об общественном резонансе. Мы отправим материал для сравнения машиной сразу же после допроса Гримальди, как только у него будет взята проба ДНК.

– Тогда я позабочусь, чтобы Столхаммар получил назад свой носовой платок, – сказала Лиза Ламм. – Забавно в виде исключения возвращать изъятую с места преступления улику.

– А если бы Эрикссон остался в живых? – спросила Анника Карлссон. – Что сделала бы ты тогда?

– Скорей всего, я обвинила бы его в покушении на убийство, – ответила Лиза Ламм.

Три часа спустя Карлссон и Эк закончили следующий допрос, сейчас необычайно словоохотливого Марио Гримальди, даже явившегося в сопровождении адвоката. На это ушло тридцать пять минут, и все слушавшие его пришли к тому же самому выводу, как и после допроса Роланда Столхаммара, пусть он и отказался отвечать на вопрос о том, кому принадлежали картины, за которыми они пришли.

По словам Марио, речь шла о его очень близком друге. Чье имя он мог открыть, лишь получив согласие с его стороны. Но, поскольку он также привез с собой второй экземпляр доверенности, которую Эрикссон получил вместе с заданием продать коллекцию, у того не могло возникнуть сомнений относительно полномочий Марио. Его адвокат также смог удостоверить это дело. Именно он в срочном порядке аннулировал доверенность Эрикссона и оформил все надлежащим образом. По той простой причине, что Эрикссон попытался обмануть своего работодателя. Финансовые претензии в отношении адвокатской фирмы Эрикссона и оставшегося после него имущества должны были последовать позднее.