1937 - Вадим Роговин

Этот город рабочих расположен в промышленной области Каталонии, которая в течение многих поколений боролась за свою независимость от реакционной монархической Испании. Теперь они имели своё правительство; но поняли, что не смогут сохранить свои завоевания, если фашисты захватят страну. Перед ними встала проблема объединения с Мадридом, проблема разработки общей программы действий с различными партиями и организациями рабочих» [855].

Влияние официальной компартии в Каталонии было невелико. Ведущую роль здесь играли анархисты и поумовцы.

Одной из главных целей, которую преследовал Сталин в Испании, было ослабление, а затем ниспровержение Каталонского правительства, во многом напоминавшего правительство суверенного государства. Ради этого Сталин категорически запретил разгрузку в Барселоне советского парохода, везущего самолеты, и приказал повернуть его в порт Аликанте, который блокировался франкистскими кораблями. Так была задержана доставка этого груза республиканским силам, испытывавшим жестокий недостаток авиации. «Эти невероятные события,— писал Кривицкий,— были частью яростной, но молчаливой борьбы Сталина за полный контроль над законными властями в Испании, борьбы, которая протекала за кулисами открытого театра военных действий. Сталин должен был превратить Испанию в пешку в своей силовой игре, должен был задушить всякую оппозицию в Испанской республике. Остриё оппозиции представляла собой Каталония. Между тем Сталин был намерен оказывать помощь материалами и людскими ресурсами только тем группам в Испании, которые проявляли готовность безоговорочно подчиняться его руководству. Он решительно исключал, чтобы каталонцы наложили руку на наши самолеты, которые позволили бы им добиться военных успехов, повысить свой престиж и политический вес в рядах республиканских сил» [856].

По мере усиления советского проникновения в Испанию Сталин всё решительнее требовал от центрального испанского правительства расправы с каталонской оппозицией. По его указанию Слуцкий заявил министру республиканского правительства, коммунисту Эрнандесу о необходимости подавить ПОУМ, поскольку эта партия критиковала московские процессы. Об этом Эрнандес рассказал в книге, вышедшей в 1953 году в Мексике [857].

Однако Кабальеро не соглашался развернуть террор в Каталонии, хотя советский посол Розенберг неоднократно говорил ему, что на ликвидации ПОУМа настаивает лично Сталин. Кабальеро продолжал поддерживать каталонское правительство, которое отчаянно сопротивлялось сталинским чисткам.

Уже в декабре 1936 года террор свирепствовал не только в Барселоне, но и в Мадриде и Валенсии. В феврале 1937 года «Правда» сообщала, что по постановлению Комитета обороны Мадрида наложен арест на радиостанцию мадридской группы ПОУМа. Закрытие радиостанции официально мотивировалось тем, что она «систематически распространяла выпады против законного правительства республики, против Народного фронта». Одновременно было прекращено издание поумовского органа «Красный соратник» «за несоблюдение правил цензуры и кампанию против организаций, входящих в Народный фронт». В том же номере «Правды» была перепечатана статья органа Испанской компартии «Френте рохо», требовавшая роспуска ПОУМа. «Речь идёт о бандитах, которых фашизм оставил в нашей среде,— говорилось в этой статье.— Мы требуем, чтобы народный трибунал посадил на скамью подсудимых фашистские кадры этой организации» [858].

Спустя полтора месяца ТАСС сообщал «подробности фашистско-троцкистского заговора в Валенсии». В этих сообщениях с нескрываемым удовлетворением указывалось, что «троцкистские пособники Франко», «герои фашистского подполья сидят под замком. Многие из них принесли уже повинную» [859].

Число арестованных республиканцев и интербригадовцев исчислялось к тому времени сотнями. Агенты НКВД похищали и убивали людей. Как сообщалось в «Бюллетене оппозиции», «ГПУ имеет в Барселоне, Валенсии и Мадриде свои собственные тюрьмы, куда не имеют доступа не только родственники исчезнувших, но и государственная полиция и даже центральное правительство» [860]. В этих тюрьмах широко применялись отработанные в Москве методы пыток, вынужденных признаний и массовых расстрелов. «Предательством» считались любые недоброжелательные отзывы о сталинском режиме, критика методов ведения войны и общение с носителями «еретических» взглядов. Так Испания стада стартовой площадкой переноса в другие страны опыта борьбы с «врагами народа», который после второй мировой войны был повторен во всех странах «народной демократии».

Члены центрального правительства всё с большим возмущением относились к деятельности разветвленной сети НКВД, совершенно независимой от испанских властей, и к беспощадной чистке всех инакомыслящих, которых испанская компартия без разбора клеймила кличкой «троцкисты». Кабальеро решительно протестовал против террора, распространявшегося на членов его партии и её политических союзников.

Советские военные деятели предупреждали Сталина о недовольстве испанских руководителей беззастенчивой репрессивной деятельностью НКВД и шпионажем советской агентуры в правительственных кругах. В докладе, направленном Ворошилову и Ежову для передачи Сталину, Берзин указывал, что эта агентура компрометирует Советский Союз бесцеремонным вмешательством во внутренние дела Испании. Он предлагал немедленно отозвать Орлова из Испании. Слуцкий, познакомив с этим документом Кривицкого, выразил полное согласие с Берзиным и прибавил, что люди Орлова ведут себя в Испании так, как обычно ведут себя колонизаторы с туземцами [861].

Подобно Берзину, Сташевский осторожно пытался склонить Сталина к мысли о том, что НКВД должно щадить существующие в Испании левые политические партии. Он передал эти соображения также Тухачевскому, который высказался за необходимость призвать к порядку тех, кто распоряжается в Испании как в покорённой стране [862].

Однако Сталин игнорировал все эти соображения, по-прежнему стремясь добиться полного контроля над Испанией. Для достижения этой цели ему оставалось подчинить своей власти Каталонию и сместить Ларго Кабальеро.

Сталинская агентура остановила свой выбор на министре финансов Нерине, которым было решено заменить Кабальеро на посту премьер-министра. Нерин видел спасение своей страны в поддержке Советского Союза и установлении в Испании режима железной руки. Он «приветствовал чистку испанского общества от „смутьянов“, „паникёров“, „неконтролируемых элементов“, чья бы рука ни проводила эту чистку, пусть даже чужая рука Сталина… Он готов был идти со Сталиным как угодно далеко, жертвуя всеми другими соображениями ради получения его помощи» [863].

Для тотальной расправы с поумовцами и проведения в жизнь плана смены правительственного кабинета агенты Сталина спровоцировали мятеж в Барселоне.

Кривицкий рассказывал, что ещё до майских событий в Каталонии ему довелось познакомиться с двумя документами, свидетельствовавшими о провокационной подготовке «заговора» в Барселоне. Одним из них был доклад лидера испанских коммунистов Динаса Димитрову, в котором описывалась деятельность компартии по подрыву изнутри рядов анархистов и социалистов. Другим был доклад агента НКВД — лидера парижской группы русских эмигрантов-анархистов, посланного в Барселону. Войдя в доверие к анархо-синдикалистским деятелям, он подстрекал их на рискованные действия, которые потребовали бы вмешательства армии для подавления волнений и беспорядков позади линии фронта [864].

Натравливание друг на друга различных политических группировок в Каталонии завершилось братоубийственной резнёй, вспыхнувшей в мае 1937 года. Пятидневное кровопролитие было оплачено пятьюстами убитых и более чем тысячью раненых.

По словам Д. Оруэлла, которому принадлежит наиболее правдивое описание барселонского мятежа, к маю «положение обострилось до такой степени, что взрыва можно было ожидать каждую минуту… Нарастало недовольство рабочего класса ширящейся пропастью между богатыми и бедными. Повсеместно чувствовалось, что революцию саботируют» [865].

Поводом к столкновению стал правительственный декрет о сдаче рабочими всего личного оружия. Одновременно было принято решение вооружить до зубов «не связанную с политикой» полицию, в которую не принимались члены профсоюзов. 3 мая группы «гражданских гвардейцев» по приказу правительства захватили телеграф и другие важные общественные здания. В ответ рабочие прекратили работу. На следующее утро в городе выросли баррикады. Бои вспыхнули с новой силой, когда гражданская гвардия предприняла попытку разоружить рабочих. Однако у рабочих не было ни единого руководства, ни чёткого плана действий. Руководители ПОУМа стремились ограничить их действия пассивной обороной. Поэтому прибывшие 7 мая из Валенсии 6 тысяч штурмовых гвардейцев сумели взять в свои руки контроль над Барселоной. По приказу правительства началось разоружение всех нерегулярных воинских частей.