1937 - Вадим Роговин

После появления книги Орлова им заинтересовались американские власти. На слушаниях сенатской комиссии по национальной безопасности Орлов, рассказывая о своей деятельности в Испании, упирал на то, что он являлся там советником правительства по вопросам разведки, контрразведки и ведения партизанской войны в тылу врага. Когда же сенаторы задавали ему вопросы об его участии в расправах над троцкистами и поумовцами, Орлов безоговорочно объявлял свидетельства об этом клеветой.

Действительно, Орлов, руководивший советским военно-разведывательным штабом, наладил весьма эффективную работу по обучению агентов-информаторов и координации их деятельности на территории, захваченной мятежниками. Однако не менее важной была другая сторона его работы, состоявшая в выполнении указаний Сталина — Ежова о расправе с инакомыслящими революционерами. Эту работу он координировал с руководством испанской и других компартий, деятельность которых контролировалась Пальмиро Тольятти, занимавшим пост представителя Коминтерна в Испании.

Одной из главных задач, поставленных Сталиным перед своими эмиссарами из НКВД и Коминтерна, был неослабный контроль над международными добровольческими силами. В Испании сражались 35 тысяч иностранных добровольцев из 53 стран, большинство которых входило в Интернациональные бригады. В начале гражданской войны, по словам Кривицкого, «из Советского Союза посылались бойцами в Испанию десятки иностранных коммунистов, объявленных вне закона в своих странах и проживавших в качестве эмигрантов в России. Сталин был рад от них избавиться» [827].

В других странах члены Интернациональных бригад рекрутировались по преимуществу местными компартиями. После прибытия в Испанию у них отбирались паспорта, значительная часть которых отсылалась в Москву для передачи агентам НКВД, направляемым в соответствующие страны. В ряды добровольцев засылались провокаторы, наблюдавшие за их чтением и разговорами и устранявшие людей, чьи политические взгляды отклонялись от сталинских.

Одним из руководителей расправ над подлинными и мнимыми троцкистами был секретарь ИККИ Андре Марти. В романе «По ком звонит колокол» Хемингуэй выразительно описывал деятельность Марти по истреблению интернационалистов. Капрал республиканской армии рассказывал испанским партизанам, задержанным Марти: «У него мания расстреливать людей… Этот старик столько народу убил, больше, чем бубонная чума… Но он не как мы, он убивает не фашистов… Он убивает, что подиковиннее. Троцкистов. Уклонистов. Всякую редкую дичь… Когда мы были в Эскуриале, так я даже не знаю, скольких там поубивали по его распоряжению. Расстреливать-то приходилось нам. Интербригадовцы своих расстреливать не хотят. Особенно французы. Чтобы избежать неприятностей, посылают нас. Мы расстреливали французов. Расстреливали бельгийцев. Расстреливали всяких других. Каких только национальностей там не было… И всё за политические дела» [828].

Дезинформационные функции по «обоснованию» сталинистского террора выполнял известный советский журналист Михаил Кольцов. По словам Хемингуэя, Кольцов, «непосредственно сносившийся со Сталиным, был в то время одной из самых значительных фигур в Испании» [829]. Выполнявший наиболее важные и доверенные сталинские поручения, Кольцов во время одного из своих приездов в Москву имел длительную беседу со Сталиным и его ближайшими приспешниками, в которой подробно информировал их о положении в Испании и получил дальнейшие инструкции.

Официально Кольцов выступал в Испании корреспондентом «Правды», на страницах которой регулярно публиковались его статьи о гражданской войне, включая лживые сообщения о «троцкистских заговорах». Уже в конце 1936 года он писал о «контрреволюционной и предательской роли каталонских троцкистов», требующих «проведения совершенно несвоевременных экономических экспериментов», и выражал уверенность в том, что «Каталония создаст новое правительство» [830]. Спустя месяц Кольцов сообщал, что Троцкий давал директивы ПОУМу, в результате чего ПОУМ «перестроился по обычному троцкистскому фасону», сосредотачивается на «провокациях, налётах и мокрых делах» и «всё больше переходит на террористические рельсы». В духе официальных штампов советской пропаганды Кольцов утверждал: «Куда бы ни протянулась гнусная рука Троцкого, она сеет ложь, предательства и убийства… Всё тёмное, зловещее, преступное, все подонки, вся мразь людская слетается на его зов для гнусных разбойничьих дел» [831].

Объективное описание деятельности ПОУМа принадлежит Джорджу Оруэллу, который характеризовал ПОУМ как «одну из тех раскольничьих коммунистических партий, которые появились в последнее время во многих странах, как оппозиция сталинизму… В численном отношении это была небольшая партия, не имевшая существенного влияния за пределами Каталонии. Она была сильна исключительно большим числом политически сознательных членов в её рядах» [832]. Ополчение ПОУМ, в рядах которого сражался Оруэлл, отличалось духом социального равенства. «Генерал и рядовой, крестьянин и ополченец по-прежнему общались как равный с равным, говорили друг другу „ты“ или „товарищ“. У нас не было класса хозяев и класса рабов, не было нищих, проституток, адвокатов, священников, не было лизоблюдства и козыряния. Я дышал воздухом равенства и был достаточно наивен, чтобы верить, что таково положение во всей Испании. Мне и в голову не приходило, что по счастливому стечению обстоятельств я оказался изолированным вместе с наиболее революционной частью испанского рабочего класса» [833].

Именно подлинно социалистический дух, царивший в рядах ПОУМа, побуждал сталинистов распространять об этой партии злостные измышления. «Коммунисты утверждали, что пропаганда ПОУМ раскалывает и ослабляет правительственные силы, подвергая опасности исход войны… Сначала потихоньку, а потом всё более громко коммунисты стали заявлять, что ПОУМ вносит раскол в ряды республиканцев не по ошибке, а умышленно. ПОУМ был объявлен шайкой замаскированных фашистов, наймитов Франко и Гитлера, сторонниками псевдореволюционной политики, которая на руку фашистам… А это значило, что десятки тысяч рабочих, в том числе восемь или девять тысяч борцов, мёрзших в окопах, и сотни иностранцев, пришедших в Испанию сражаться с фашизмом, зачастую жертвуя налаженным бытом и правом вернуться на родину, оказались предателями, наёмниками врага. Эти слухи распространялись по всей Испании с помощью плакатов и других средств агитации, снова и снова повторялись коммунистической и прокоммунистической печатью во всём мире» [834].

По мере советского проникновения в Испанию там, по существу, развёртывались две гражданские войны. Одна — официальная война республиканцев с франкистами и вторая — тайная война против всех, кто разделял антисталинские настроения и не был склонен безоговорочно подчиняться приказам советских и коминтерновских эмиссаров.

Эта грязная война, уносившая из жизни множество честных и мужественных антифашистов и разобщавшая силы, выступавшие на стороне республики, явилась одной из главных причин военных неудач республиканцев. Другой причиной была внутренняя политика испанского правительства, отталкивавшая от революционной борьбы тысячи потенциальных борцов в Испании и во всём мире.

XLII

Троцкий об испанской революции

Описывая атмосферу первых месяцев гражданской войны, Эренбург подчёркивал, что не только рабочие, но и «мелкая буржуазия, крестьянство, интеллигенция ненавидели испанскую военщину, которая попирала национальную гордость… Слово „свобода“, давно обесцененное во многих странах Европы, здесь ещё вдохновляло всех» [835].

Испанская республика пользовалась активной поддержкой во всём мире. На стороне республиканцев выступали не только такие замечательные испанские писатели, как Гарсиа Лорка (зверски убитый фашистами) и Рафаэль Альберта, но и прибывшие в эту страну Пабло Неруда, Андре Мальро, Николас Гильен, Джон Дос Пассос, Антуан Сент-Экзюпери, видные политические деятели (Пьетро Ненни, Луиджи Лонго и многие другие).

Логика классовой борьбы неумолимо требовала превращения испанской революции в социалистическую. Именно вокруг этого вопроса развёртывалась политическая борьба в рядах республиканцев.

Сопротивление мятежникам с первых дней сопровождалось активными революционными действиями испанских трудящихся. Крестьяне захватывали помещичью землю. Рабочие национализировали заводы и транспорт. Как только вспыхнул мятеж, они потребовали раздачи им оружия из правительственных арсеналов, на что власти, хотя и с неохотой, вынуждены были пойти. Создавались органы рабочей власти: революционные комитеты, рабочие патрули, сменившие старую буржуазную полицию, отряды рабочего ополчения, организуемые профсоюзами. Революционный характер событий в Испании вызывал крайнее беспокойство «либералов» в капиталистических странах. Раскрывая классовые причины этого беспокойства, Д. Оруэлл, принимавший активное участие в испанской войне, писал: «Иностранные капиталовложения играли в испанской экономике очень важную роль. Например, в Барселонскую транспортную компанию было инвестировано десять миллионов английских фунтов, а тем временем профсоюзы реквизировали весь транспорт в Каталонии. Если бы революция пошла дальше, не было бы никакой компенсации убытков или она составила бы ничтожные суммы» [836].