Несущая смерть - Джей Кристофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как насчет железного монстра? – с нажимом спросил Александр. – Как его свергнуть? Молитвами? Прошу прощения, сестра, но ты не стратег и не солдат.
– Я – Зрячая! – выкрикнула Катя в лицо капитану. – Я – слово Императрицы, обретшее плоть, теперь, когда мать Наташа мертва. И я говорю – атакуйте!
Александр покачал головой, пристально глядя на маршала. Сергей облизнул губы и с силой сплюнул. Снаружи раздавались звуки хаоса битвы, шум двигателей, огонь сюрикенов и крики. Люди рвали друг друга на куски. Потом послышался шквал раскатов грома, и рев множества звериных глоток наполнил небеса. Александр мельком взглянул на запад сквозь сорванную крышу и заметил дюжину черных и белых зверей, спускавшихся с туч, сеющих раздор, готовых извергнуть пламя. Корабли шиманцев падали на землю, и огонь тянулся вверх, чтобы поцеловаться с молнией.
Грифоны уже прибыли. И с ними Танцующая с бурей, Юкико. Какую цену мы заплатим за убийство ее друга? Сергей вздохнул, слегка поклонился Кате.
Сердце у Александра оборвалось.
– Как пожелает Императрица, – сказал маршал. И, повернувшись к Александру, отдал приказ атаковать.
– Ты понимаешь, что я чувствую их. – Первый Бутон поднял когтистую руку и постучал себя по лбу. – Прямо вот здесь.
Даичи вгляделся в темноту, различая силуэты дюжины других Инквизиторов по всему залу, молчаливых и черных, как тени. Он старался дышать ровно, поза была расслабленной. Хотя он и безоружен. В прошлом он ударом руки мог сокрушить кедровые доски, а ударом ноги – кирпич. То, что у него не имелось оружия, не означало, что он беспомощен…
– Кого чувствуешь? – спросил он.
– Каждого члена Гильдии, – прошипел Тодзё. – Лотосменов на броненосцах. Кенсая в его незначительном гиганте. Инквизиторов в зале, то, как в них борются неуверенность и вера. Знаешь, их мучают разные вопросы обо мне. Действительно ли я нахожусь… здесь. К чему все это ведет. А тебе, кстати, интересно? – Тодзё обвел взглядом пространство, тени, выдыхающие клубы дыма. Из усеянной щупальцами утробы вырвался глухой смех.
Махабаки, сгрудившиеся вокруг трона, застрекотали.
– Я даже смог почувствовать твоего друга, Даичи-сан. Маленького Кина. Еще до того, как Кенсай вырвал мехабак из его груди. Я вполне насладился зрелищем, затаившись на пороге мыслей. Такая вот странность. Инквизиция ожидает от него великих свершений, когда меня не станет.
Даичи услышал шорох: мужчины переминались с ноги на ногу, словно были чем-то недовольны.
– Любому из них стыдно признаться, но они рады, что это произойдет скоро. Ведь я их пугаю. Мне доступно то, что они не видят. Не могут. И не смогут.
Даичи прикидывал расстояние до Первого Бутона, раздумывая, как использовать непостижимые механизмы, чтобы взобраться на трон, протянуть руку, схватиться за шлем и крутануть…
Соберись с силами. Пусть он и дальше говорит.
– Ты чувствуешь их в своей голове? – Даичи подавил легкий кашель. – Каждый гильдиец подключен к какой-либо из проклятых машин? Как ты выносишь такой шум?
– С трудом. Но я занимаюсь этим уже… довольно давно.
– Насколько давно?
– Несколько веков? Да, примерно так… Когда я был моложе, считал годы, что не давало мне сойти с ума. Этакий обратный отсчет до перерождения. Пока я не осознал правду, о которой мы должны быть осведомлены.
– Правду?
– Чему быть, того не миновать. Что будет, то будет.
– Фатализм. – Даичи снова подавил кашель. – Я в курсе, каково это.
– И это известно каждому, который смотрел в лицо смерти. Мы с тобой очень похожи.
– Ты тоже смотрел в лицо смерти?
– Когда был молодым, – медленно, со скрипом кивнул Тодзё. – Когда мы впервые использовали таинство лотоса, чтобы узреть Истину. Мои легкие наполнились дымом, а глаза – слезами.
– И ты жил с полученным знанием двести лет?
– Жил? – Тодзё издал невеселый смешок. – Не слишком подходящее слово. Я не жил со времен, предшествовавших возвышению сёгуната. С тех пор, как двадцать четыре клана были поглощены четырьмя дзайбацу. А моя семья, жена и мой народ оказались уничтожены Кицунэ. Змеи, раздавленные под пятой.
– Не понимаю…
– Поймешь, – снова кивнул Тодзё. – Сейчас мы еще немного поговорим. Почувствуем себя старыми друзьями, прежде чем попрощаемся друг с другом в последний раз. Прежде чем ты сделаешь то, что сделаешь.
– Но что же?
– Ах, вечный вопрос: «Зачем я здесь?»
– И?.. – нахмурился Даичи. – Зачем я здесь?
Тодзё наклонил голову, в голосе явно слышалась улыбка:
– Чтобы принести мне смерть, конечно же.
– Полагаю, вы, должно быть, Кагэ?
Каори стояла неподвижно, как камень, с вакидзаси в руках, нацеленным на горло руководителя группы. Серебряные клинки лже-особи находились на волосок от яремной вены Каори, ее сонной артерии и глаз.
Лезвия мерцали, а эхо капель чи заполняло промежутки между вдохами.
– Вы – мятежники, – заявила Каори.
– Лишь несколько из них, – ответила лже-особь. – А вообще нас много.
– Как и нас.
– Я насчитала самую малость.
– Посчитай еще раз.
– Вы – Кагэ, которые остались в Йиши. – Лже-особь взглянула на Ботана и Маро. – Те, кто отказался последовать за Юкико в Йаму. Она рассказала нам о вас.
– Не сомневаюсь.
– Вы поднялись сюда по системе трубопроводов? Впечатлена вашей доблестью.
– В устах такого человека, как ты, это абсолютно ничего не значит.
– Меня зовут Мисаки.
– Твое имя не волнует меня, как и твоя похвала.
– Ты, наверное, Каори? Юкико сообщила нам о предательстве. О гильдийце по имени Кин. Не каждый из нас похож на него.
– Для меня вы все выглядите на одно лицо.
– Тем не менее нас кое-что объединяет. Или вы здесь для того, чтобы полюбоваться видом?
– Мы собираемся выжечь сердце Гильдии дотла. Уничтожить проклятую яму и все, что внутри.
– Тогда у нас общая цель. Но почему же наши клинки нацелены на глотки друг друга?
Повисла долгая тишина, наполненная далекими звуками клаксонов, каплями, ритмично падающими с промокшей одежды. Дыхание обжигало Каори легкие, пот заливал глаза, затуманивая мир. Мисаки просто смотрела на нее, клинки продолжали нависать над горлом Каори, а дыхание собратьев со скрежетом вырывалось из мехов на их оболочках.
Дыхание живых людей. Они думали, чувствовали…
– Каори. – Маро прочистил горло, и его голос прозвучал мягко и спокойно. – Возможно, в подобном союзе есть мудрость. Взрывчатка, которую они заложили, подтверждает правдивость их речей.
– Почему вы тут? – шепотом спросила Каори у гильдийки. – Правда… зачем?
– Чтобы все это разрушить.
– Ты говоришь о намерении. Но не о причине.
Мисаки взглянула на нее налитыми кровью глазами, маска на лице лже-особи ничего не выражала.
Когда Мисаки наконец открыла рот, голос у нее пылал страстью, в которую Каори с трудом могла поверить.
– У меня есть ребенок. Шуки. Ее отец покинул мир. Он мертв. Но его последними словами, с которыми он обратился