Собиратель чемоданов - Ольга Ляшенко

3. Зал был уже полон гостей и участников выставки. Отличить собирателей было нетрудно. Вперемешку с гостями они прогуливались по залу, оживленно беседовали, обменивались приветствиями, но при этом ни на миг не выпускали из рук своих коллекций. Даже дамы предпочитали сгибаться под тяжестью чемоданов, чем доверить их кому бы то ни было.

И только два невероятно огромных чемодана, стоявшие бок о бок, как два брата-богатыря, посреди зала, казалось, самим своим видом заявляли, что не нуждаются в защите и попечительстве. Один из них, солнечно-рыжий гигант, принадлежал самому Председателю. Другой, не уступавший ему по размерам, был черный, как деготь, с четырьмя серебряными пряжками в виде звезд: двух пятиконечных, с переднейстороны, и двух шестиконечных, по бокам. Это и была знаменитая коллекция Старейшего Члена Общества Собирателей Чемоданов.

— Только уж вы станьте вон там, в уголку, — сказал старичок. — И чтоб вы знали на будущее: здесь у каждого — свое место. Коллекция у вас пока что скромная, значит и самому надо держаться поскромнее.

— Делай как он говорит! — вовремя успел шепнуть Упендра, не то Коллекционер на это раз уж точно стер бы в порошок зловредного старикашку.

«Старая ехидна! — думал он, направляясь к месту, указанному Старейшим Членом Общества Собирателей Чемоданов, — Ну, ничего! Ты меня еще вспомнишь! Ты еще сам настоишься в углу».

4. Председатель дал первый звонок к началу выставки и предложил собирателям занимать места согласно достоинствам своих коллекций.

— Уж не знаю, какие там достоинства у их коллекций, — тихо сказал Стяжаев, — но что касается их самих, — он имел в виду Председателя и Старейшего Члена общества, — то единственное их достоинство — это непроходимая глупость. Будь у них ума хоть на копейку, они бы сразу догадались, что у меня в чемодане.

— Поговорим об этом после, — ответил Упендра. — Настоящая глупость — это раньше времени считать себя умнее других, все остальное поправимо.

И Коллеционер прикусил язык.

5. Упендра был, как всегда, прав. На самом деле изощренный в кознях старик прекрасно понял их несложный замысел. Потому-то он и направил Стяжаева подальше от своей коллекции, в тот дальний угол зала, где обычно располагалась группа молодых, но подающих большие надежды коллекционеров. Их ранние успехи давно внушали ему жгучую ревность, он даже начал пропускать очередные собрания, чтобы только не видеть этих самоуверенных юнцов. Конечно, он и не думал сдаваться. Он только ждал, когда представится подходящий случай убрать с дороги незваных соперников, и желательно, всех сразу. И вот, наконец, случай представился, причем совершенно нежданно. Это был настоящий подарок судьбы.

Дело в том, что старик вообще не собирался участвовать в этой выставке и даже нарочно, еще с вечера позвонил Председателю и нескольким активистам, сказал, что непременно будет и чтобы без него не начинали. Он знал, что ожидается много гостей, и хотел, если не сорвать, то хоть чуть-чуть подпортить праздник. Это была самая невинная из его повседневных затей.

Обычно по ночам он не спал, так как ему досаждали насекомые (чем отчасти и объяснялась его обостренная чувствительность к шумам). Но в эту ночь произошло нечто чудесное: старик проспал как сурок с раннего вечера до позднего утра и проснулся бодрый, как школьник, полный сил и снедаемый жаждой немедленной деятельности. Размышляя, с чего бы начать, он подошел к окну — и вдруг внизу, на остановке увидел Стяжаева, в плаще и шляпе, с чемоданом, садящимся в автобус в сторону вокзала.

Старичок метнулся вдогонку, но понял, что не успеет. «Сегодня воскресенье, следующий автобус — черед полчаса. Пока доеду — а он уж сядет в поезд, и поминай как звали. Да и что уж! Упустил так упустил».

Его взяла тоска. Он никак не мог придумать, чем заполнить долгий воскресный день, и в конце концов не нашел ничего лучшего, как пойти на выставку, рассудив, что там как-никак будет много народу, и за целый день наверняка представится случай хоть кому-нибудь напакостить. Он быстро оделся, собрал коллекцию и вышел из дома.

Автобуса он ждать не стал, решив, что пешком будет быстрее, и не ошибся. Даже более того. Случилось так, что автобус, в котором ехал Коллеционер, по дороге поломался, а потом еще долго простоял в пробке. Таким-то образом бодрый старичок и прибыл на выставку раньше. И какова же была его радость, когда Председатель представил ему того, кого он уже и увидеть-то не надеялся.

Ведь он давно наблюдал за своим соседом. С некоторых пор начал замечать, что тот ведет себя странно. Ничего для него удивительного в этом не было, все шло по его плану. Не имея возможности видеть, что происходит в квартире наверху, он только слушал, считая доносившиеся оттуда звуки свидетельствами непрерывной и бурной деятельности умалишенного.

Но Федору Евстафьичу хотелось хоть одним глазком заглянуть в комнату соседа сверху, чтобы удостовериться воочию. И вот он наконец заглянул, удостоверился и окончательно укрепился во мнении, что бывший собиратель помешался на почве гибели своей коллекции, вообразив себя чемоданным жителем.

После этого коварный старик затаился. Он решил копить энергию сумасшедшего про запас, чтобы при случае использовать ее в своих целях, например, натравив его на других соседей, или как-нибудь еще. Он перестал тревожить Стяжаева, но все время держал его под усиленным наблюдением.

Пока Дмитрий Васильевич жил у себя, это было нетрудно, но в последние дни он стал надолго отлучаться, и это внушало тревогу. «И где он бывает? — не переставал ломать себе голову старик. — Надо бы проследить. Эх, старость — не радость!»

И вот, впервые после долгого перерыва, Коллекционер остался на ночь дома. Это внушило старику надежду. «Завтра с утра и прослежу. Лучше уж выставку пропущу, а выслежу. Что выставка? Она, слава богу, не первая и, бог даст, не последняя». С тем он лег спать, а наутро мы уже знаем, что было.

Итак Старейший Член Общества Собирателей Чемоданов все более и более утверждался в своем заблуждении. Он был настолько чужд сомнениям, что, разговаривая с Коллекционером, вполне допускал, что тот его не узнает, как это бывает свойственно безумцам, а указав ему место в углу, уже праздновал двойную победу. Откуда было знать бедному старику, что тот, кого он считал слепым орудием в своих руках, не только пребывает в здравом уме, но и находится под руководством другого ума, еще более здравого и непредвзятого?

— Спасибо, Федор Евстафьич, — сказал Председатель, когда старичок подошел, чтобы занять свое законное место, по правую руку от него.

И Федор Евстафьич даже не спросил, за что. Обычно они играли в паре, не сговариваясь, и только в конце игры говорили друг другу «спасибо», как например в тот день, когда Председатель подарил Коллекционеру чемоданчик, только что изъятый у одного незадачливого собирателя, которому его всучили на барахолке. Вечером того же дня Старейший Член Общества Собирателей Чемоданов позвонил ему домой и сказал «спасибо», а Председатель ответил: «Не стоит благодарности, Федор Евстафьич».

— Не стоит благодарности, — сказал Федор Евстафьич, занимая свое законное место, по правую руку от Председателя.

6. — Пора начинать, — сказал Председатель и поднял колокольчик.

Он уже собирался дать второй звонок к началу торжественного собрания, как вдруг в наступившей тишине до него донесся голос, судя по всему, принадлежавший кому-то из гостей:

— Смотрите, таракан.

— Тише! Тише! — зашипели собиратели чемоданов. — Не может такого быть, вам показалось.

Председатель нахмурился.

— Да нет же, — упорствовал тот же неугомонный гость. — Вон он, неужели не видите? Побежал! А теперь за батареей спрятался.

— Ну-ка, посмотрим, — заинтересовались другие гости. — Ай! Ой!

— Что такое?

— Там! За батареей!

— Что?

— Их там тысячи!

Председатель растерянно посмотрел на Старейшего Члена.

— Ничего, — добродушно засмеялся старичок. — Это все посторонние, они и сами-то не знают, зачем пришли. Сейчас вы в колокольчик позвоните, они и угомонятся. Я ведь когда еще говорил, да и после не раз повторял: ни к чему пускать посторонних, от посторонних добра не жди. Да только нас, стариков, теперь уж не слушают.

«Старик как всегда прав. Надо начинать, несмотря ни на что», — подумал Председатель и принялся трясти колокольчиком. Однако, пока он звонил, в другом конце зала происходил следующий разговор:

— Взгляните вверх. Видите, порхает?

— Кто там?

— Моль. Подыскивает местечко для кладки.

— Для чего?

— Для кладки. Ищет, где бы яички отложить.

— Батюшки! А ведь у меня в зеленом чемодане подкладка из чистой шерсти! Пойду-ка я, пожалуй, отсюда. До свидания.